Сочинение Дуэль Печорина с Грушницким (анализ эпизода из главы «Княжна Мери» романа М.Ю. Лермонтова «Герой наш
Центром романа Лермонтова «Герой нашего времени» является повесть «Княжна Мери». Эта повесть захватывает самый большой временной отрезок жизни Печорина. Дуэль помогает читателю лучше понять главного героя.
Изначально в романе существует противопоставление Грушницкого и Печорина. В первом отображен тип романтика, ставшего таковым по велению моды, а не души. Это тот вид романтизма, который нравится «романтическим провинциалкам до безумия», который только «драпируется» в «необыкновенные» чувства. Грушницкий, по сути, не живет, а только играет в жизнь. Весь его образ характеризуется неестественностью и напускными чувствами. Его попытка прикрыть внутреннюю пустоту полностью проваливается в сцене дуэли.
Для Печорина дуэль имеет важнейшее значение. Он готов сделать свой выбор между жизнью и смертью. Размышления главного героя в ночь перед поединком это доказывает: «И, может быть, завтра я умру!…» Печорин делает свой нравственный выбор. Он готов умереть. Именно поэтому он изменяет правила дуэли, делая их более категоричными. Герой предлагает выбрать место для поединка на площадке на вершине горы, чтобы в случае даже легкого ранения исход был смертелен: «Тот, кто будет ранен, полетит непременно вниз и разобьется вдребезги…»
Главный герой предлагает Грушницкому своеобразную игру, ставкой в которой должна стать жизнь. Юнкер сам спровоцировал подобное поведение Печорина, во-первых, своей подлостью, а, во-вторых, своей необдуманной бравадой и вызовом. Грушницкий ненавидел Печорина, потому, наверное, что чувствовал в нем «силу необъятную». Он понимал, что как противник непременно будет в проигрыше. Юнкер предлагает Печорину такие правила, по которым сам играть не в состоянии. Именно поэтому в сцене дуэли он ведет себя так трусливо. Ему не хватает душевных сил ни для того, чтобы признаться в собственной клевете, ни для того, чтобы достойно доиграть роль, которую он выбрал. «Вдруг он опустил дуло пистолета и, побледнев как полотно, повернулся к своему секунданту. «Не могу», – сказал он глухим голосом. «Трус!» – отвечал капитан».
Обвинять Печорина в убийстве было бы неверно. Он с самого начала был готов на примирение. Он постоянно оставляет Грушницкому лазейку, в которую тот мог бы ускользнуть. Но в своем глупом чванстве юнкер не способен понять простых вещей, увидеть и оценить благородство Печорина. Он не понимает, что спектакль, разыгранный им, зашел слишком далеко и пора остановиться. «Капитан мигнул Грушницкому, и этот, думая, что я трушу, принял гордый вид, хотя до сей минуты тусклая бледность покрывала его щеки».
Сцену дуэли композиционно можно разделить на две части: ночь перед дуэлью и сама дуэль. Вторая часть представляет собой не синхронные дневниковые записи героя, а воспоминания об эпизоде, который Печорин пишет в крепости Максим Максимыча. Показателен тот факт, что даже спустя время герой не винит себя в совершенном поступке. Думается, что это происходит оттого, что Печорин, в отличие от Грушницкого, от начала и до конца отдавал отчет в своих действиях. Печорин подготавливал себя к смерти. На это указывает и его иронический тон в разговорах с Вернером: «Отчего вы так печальны, доктор? …Разве вы сто раз не провожали людей на тот свет с величайшим равнодушием? Вообразите, что у меня желчная горячка; я могу выздороветь, могу и умереть; то и другое в порядке вещей; старайтесь смотреть на меня, как на пациента, одержимого болезнью, вам еще неизвестной, – и тогда ваше любопытство возбудится до высшей степени; вы можете над мною сделать теперь несколько важных физиологических наблюдений…Ожидание насильственной смерти не есть ли уже настоящая болезнь?»
Все описание Печориным природы, такое лиричное и трогательное, также напоминает прощание с этим миром, попытку в последний раз захватить взглядом всю красоту и запомнить ее: «Я не помню утра более глубокого и свежего! Солнце едва выказалось из-за зеленых вершин, и слияние первой теплоты его лучей с умирающей прохладой ночи наводило на все чувства какое-то сладкое томление. Я помню – в этот раз, больше чем когда-нибудь прежде, я любил природу. Как любопытно всматривался я в каждую росинку, трепещущую на широком листке виноградном и отражавшую миллионы радужных лучей! Как жадно взор мой старался проникнуть в дымную даль!»
Трактовка образа Печорина не может быть однозначной. Сам автор не оставляет нам полноценного ответа на то, каким образом следует оценивать этот персонаж. Гениальность романа Лермонтова и состоит в том, что любой человек может найти в нем то, что трогает его. Парадоксальность и двойственность образа главного героя делает его чрезвычайно реалистичным.
Сцена дуэли, с одной стороны, помогает нам понять главного героя. Лермонтов широко использует для этого внутренние монологи. С другой стороны, этот эпизод еще больше запутывает читателя, не позволяет вынести категорического суждения в отношении героя.
Вправе ли мы судить человека, признающегося нам: «…я чувствую в душе моей силы необъятные…я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных; из горнила их я вышел тверд и холоден как железо, но утратил навеки пыл благородных стремлений…» А еще раньше: «Я давно уж живу не сердцем, а головою. Я взвешиваю, разбираю свои собственные страсти и поступки со строгим любопытством, но без участия. Во мне два человека: один живёт в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его».
Урок, который преподнес нам Лермонтов, создав образ Печорина, заключается в том, чтобы каждый человек нашел в себе силы заглянуть в свою душу и вглядеться, нет ли в ней печоринских черт.