Сочинение «Мильон терзаний» Чацкого

    А. С. Грибоедов вошел в русскую литературу как автор одного произведения. Его комедию “Горе от ума” нельзя поставить в один ряд с бессмертным творением А. С. Пушкина “Евгений Онегин”, так как “Евгений Онегин” стал для нас уже историей, энциклопедией жизни русского дворянства
    начала XIX века, а пьеса Грибоедова была, есть и будет современным и животрепещущим произведением до тех пор, пока из нашей жизни не исчезнут карьеризм, чинопочитание, сплетни, пока в нашем обществе будут господствовать жажда наживы, жизнь за счет других, а не за счет собственного труда, пока будут живы охотники угождать и прислуживаться.
    Все это вечное несовершенство людей и мира великолепно описано в бессмертной комедии Грибоедова “Горе от ума”. Грибоедов создает целую галерею отрицательных образов: Фамусов, Молчалин, Репетилов, Скалозуб и т.д. Они как бы вобрали в себя все негативные черты современного им общества.
    Но всем этим героям в одиночку противостоит главный герой комедии — Александр Андреевич Чацкий. Он приехал в Москву, “из дальних странствий возвратясь”, только ради Софьи, своей возлюбленной. Но, вернувшись в некогда родной и любимый дом, он обнаруживает очень сильные перемены: Софья холодна, высокомерна, раздражительна, она больше не любит Чацкого.
    Пытаясь найти ответ на свое чувство, главный герой взывает к прежней любви, которая до его отъезда была взаимной, но все напрасно. Все его попытки вернуть прежнюю Софью терпят фиаско. На все пылкие речи и воспоминания Чацкого Софья отвечает: “Ребячество!”
    С этого начинается личная драма юноши, которая перестает быть узко личной, а перерастает в столкновение его со всем фамусовским обществом. Главный герой один выступает против армии старых “воинов”, начиная нескончаемую борьбу за новую жизнь и за свою любовь.
    Он сталкивается с самим Фамусовым и спорит с ним по поводу образа и пути жизни. Хозяин дома признает правильность образа жизни своего дядюшки:

    Максим Петрович: он не то на серебре,
     На золоте едал; сто человек к услугам.

    Совершенно ясно, что и сам он не отказался бы от такой жизни, потому он и не понимает Чацкого, требующего “службы делу, а не лицам”. Любовный и социальный конфликты соединяются, становясь единым целым. Для героя личная драма зависит от отношения общества к нему, а общественная драма осложняется личными отношениями. Это изматывает Чацкого, и в результате он переживает “мильон терзаний”, по меткому выражению Гончарова.
    Состояние неопределенности в жизни приводит его в неистовство. Если в начале действия он спокоен и уверен в себе:
    Нет, нынче свет уж не таков...
    Вольнее всякий дышит
    И не спешит вписаться в полк шутов...
     У покровителей зевать на потолок,
    Явиться помолчать, пошаркать, пообедать,
    Подставить стул, поднять платок, -

    то в монологе на балу в доме Фамусова проявляется вся неуравновешенность его души и ума. Он выставляет себя на посмешище, от него все шарахаются. Но вместе с тем его образ очень трагичен: весь его монолог — следствие несчастной любви и неприятия обществом тех мыслей и чувств, тех убеждений, которые Чацкий отстаивает на протяжении всей комедии.
    Под тяжестью “мильона терзаний” он ломается, начинает противоречить здравой логике. Все это влечет за собой совершенно невероятные слухи, которые кажутся необоснованными, но весь свет только и говорит:

    С ума сошел, ей кажется, вот на!
    Недаром? Стало быть... с чего б взяла она!

    Однако Чацкий не только не опровергает слухи, но всеми силами, сам того не ведая, подтверждает их, в сцене на балу, потом в сцене прощания с Софьей и разоблачения Молчалина:

    Вы правы: из огня тот выйдет невредим,
    Кто с вами день пробыть успеет,
    Подышит воздухом одним,
    И в нем рассудок уцелеет.
    Вон из Москвы! сюда я больше не ездок.
    Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,
    Где оскорбленному есть чувству уголок!

    В порыве страсти наш герой не раз грешит против логики, но во всех его словах есть правда — правда его отношения к фамусовскому обществу. Он не боится говорить все всем в глаза и справедливо обвинять представителей фамусовской Москвы во лжи, ханжестве, лицемерии. Он сам — яркое доказательство того, что отжившее и больное закрывает дорогу молодому и здоровому.
    Образ Чацкого остается незаконченным, рамки пьесы не позволяют до конца раскрыть всю глубину и сложность натуры этого персонажа. Но с уверенностью можно сказать: Чацкий укрепился в своем неприятии фамусовского общества и в любом случае найдет свой путь в новой жизни. И чем больше будет вот таких чацких на пути Фамусовых, молчалиных и репетиловых, тем слабее и тише будут звучать голоса последних.