Прелести культуры
Я всегда симпатизировал центральным убеждениям.
Даже вот когда в эпоху военного коммунизма нэп вводили, я не протестовал. Нэп так нэп. Вам видней.
Но, между прочим, при введении нэпа сердце у меня отчаянно сжималось. Я как бы предчувствовал некоторые резкие перемены.
И действительно, при военном коммунизме куда как было свободно в отношении культуры и цивилизации. Скажем, в театре можно было свободно даже не раздеваться -- сиди, в чем пришел, хоть при шапке. Это было достижение.
А вопрос культуры -- это собачий вопрос. Хотя бы насчет того же раздеванья в театре. Конечно, слов нету, без пальто публика выгодней отличается -- красивей и элегантней. Но что хорошо в буржуазных странах, то у нас иногда выходит боком.
Товарищ Локтев и его дама Нюша Кошелькова на днях встретили меня на улице. Я гулял или, может быть, шел горло промочить-- не помню.
Встречают и уговаривают:
-- Горло, говорят, Василий Митрофанович, от вас не убежит. Горло завсегда при вас, завсегда его прополоскать успеете. Идемте лучше сегодня в театр. Спектакль -- "Грелка".
И, одним словом, уговорили меня пойти в театр -- провести культурно вечер.
Пришли мы, конечно, в театр. Взяли, конечно, билеты. Поднялись по лестнице.
Вдруг назад кличут. Велят раздеваться.
-- Польта,-- говорят, - сымайте.
Локтев, конечно, с дамой моментально скинули польта. А я, конечно, стою в раздумье. Пальто у меня было в тот вечер прямо на ночную рубашку надето. Пиджака не было. И чувствую, братцы мои, сымать как-то неловко. "Прямо,-- думаю,-- срамота может произойти". Главное -- рубаха нельзя сказать что грязная. Рубаха не особенно грязная. Но, конечно, грубая, ночная. Шинельная пуговица, конечно, на вороте пришита крупная. "Срамота,-- думаю,-- с такой крупной пуговицей в фойе идти".
Я говорю своим:
-- Прямо, говорю, товарищи, не знаю, чего и делать. Я сегодня одет неважно. Неловко как-то мне пальто сымать. Все-таки подтяжки и сорочка опять же грубая.
Товарищ Локтев говорит:
-- Ну, покажись.
Расстегнулся я. Показываюсь.
-- Да,-- говорит,-- действительно видик...
Дама тоже, конечно, посмотрела и говорит:
-- Я, говорит, лучше домой пойду. Я, говорит, не могу, чтоб кавалеры в одних рубахах рядом со мной ходили. Вы бы, говорит, еще подштанники поверх штанов пристегнули. Довольно, говорит, вам неловко в таком отвлеченном виде в театры ходить.
Я говорю:
-- Я не знал, что я в театры иду,-- дура какая. Я, может, пиджаки редко надеваю. Может, я их берегу,-- что тогда?
Стали мы думать, что делать.
Локтев, собака, говорит:
-- Вот чего. Я, говорит, Василий Митрофанович, сейчас тебе свою жилетку дам. Надевай мою жилетку и ходи в ней, будто тебе все время в пиджаке жарко.
Расстегнул он свой пиджак, стал щупать и шарить внутри себя.
-- Ой,-- говорит,-- мать честная, я, говорит, сам сегодня не при жилетке. Я, говорит, тебе лучше сейчас галстук дам, все-таки приличней. Привяжи на шею и ходи, будто бы тебе все время жарко.
Дама говорит:
-- Лучше, говорит, я, ей-богу, домой, пойду. Мне, говорит, дома как-то спокойней.
А то, говорит, один кавалер чуть не в подштанниках, а у другого галстук заместо пиджака. Пущай, говорит, Василий Митрофанович в пальто попросит пойти.
Просим и умоляем, показываем союзные книжки -- не пущают.
-- Это,-- говорят, - не девятнадцатый год -- в пальто сидеть.
-- Ну,-- говорю,-- ничего не пропишешь. Кажись, братцы, надо домой ползти.
Но как подумаю, что деньги заплачены, не могу идти -- ноги не идут к, выходу.
Локтев, собака, говорит:
-- Вот чего. Ты, говорит, подтяжки отстегни,-- пущай их дама понесет заместо сумочки. А сам валяй, как есть: будто у тебя это летняя рубашка апаш и тебе, одним
словом, в ней все время жарко.
Дама говорит:
-- Я подтяжки не понесу, как хотите. Я, говорит, нe для того в театры хожу,
чтоб мужские предметы в руках носить. Пущай Василий Митрофанович сам несет
или в карман себе сунет.
Раздеваю пальто. Стою в рубашке, как сукин сын. А холод довольно собачий.
Дрожу и прямо зубами лязгаю. А кругом публика смотрит.
Дама отвечает:
-- Скорей вы, подлец этакий, отстегивайте помочи. Народ же кругом ходит.
Ой, ей-богу, лучше я домой сейчас пойду.
А мне скоро тоже не отстегнуть. Мне холодно. У меня, может, пальцы не
слушаются -- сразу отстегивать, Я упражнения руками делаю.
После приводим себя в порядок и садимся на места.
Первый акт проходит хорошо. Только что холодно. Я весь акт гимнастикой
занимался.
Вдруг в антракте задние соседи скандал поднимают. Зовут администрацию.
Объясняют насчет меня.
-- Дамам,-- говорят,-- противно на ночные рубашки глядеть. Это,
говорят, их шокирует. Кроме того, говорят, он все время вертится, как сукин сын.
Я говорю:
-- Я верчусь от холода. Посидите-ка в одной рубахе. А я, говорю, братцы, и сам
не рад. Что же сделать?
Волокут меня, конечно, в контору. Записывают все как есть.
После отпускают.
-- А теперь,---говорят,-- придется вам трешку по суду отдать.
Вот гадость-то! Прямо не угадаешь, откуда неприятности...