Сочинение Тема поэта и поэзии в лирике В. В. Маяковского

    Личность В. В. Маяковского до сих пор недостаточно понятна как для исследователей — критиков и литературоведов, так и для почитателей таланта этого поэта. Споры о значении его поэзии в русской литературе не утихают и по сей день: одни возвеличивают Маяковского, говоря о том, что он создал новый тип поэзии, разрушил рамки старого искусства и внес своеобразную “свежую струю” в литературу первой трети XX века; другие же заявляют, что Маяковский был продажным поэтом, служакой у руководителей Советского государства, и с большим сомнением называют его поэзию поэзией. Тем не менее все сходятся в одном: личность Маяковского, его творчество, его стихи были неоднозначны и очень противоречивы.
    Для В. В. Маяковского, конечно, было необычайно важно его творчество, он не мог не думать о своем месте в жизни, о том, ради чего он писал. В разное время тема поэта и поэзии находила в лирике Маяковского разное выражение. В раннем творчестве прослеживается тенденция близости к футуристам, и задача поэзии для Маяковского в то время — это создание новых форм, самоценность средств выражения, конструктивность восприятия мира и — во многом — эпатаж и игра, противопоставление себя окружающему миру. Уже расходясь с идейно-формальными установками футуризма, чувствуя тесноту рамок одного направления для выражения своего таланта, Маяковский чувствует в себе мощь трибуна, борца за переустройство мира. Он бросает вызов обществу, считая невозможным для поэта молчать в то время; наиболее сильно это проявилось в стихотворении “Нате!”:

    Все вы на бабочку поэтиного сердца
    взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.
    Толпа озвереет, будет тереться,
    ощетинит ножки стоглавая вошь.

    А если сегодня мне, грубому гунну,
    кривляться перед вами не захочется — и вот
    я захохочу и радостно плюну,
    плюну в лицо вам
    я — бесценных слов транжир и мот.

    Маяковский заявляет в стихотворении о подлинном назначении поэта, о настоящем искусстве, которое он противопоставляет поэзии забав, развлечений и ненужных умствований. В этот же период поэт пишет трагедию “Владимир Маяковский”, в которой показывает трагическое противостояние одинокого поэта мещанской толпе. Однако тема отношений поэта и толпы уже связана с темой ответственности художника перед историей и обществом. Поэт Маяковского — фигура трагическая; он прямо заявляет о переплетенности своей судьбы с судьбами всех изуродованных горем и страданиями людей. Маяковский проводит мысль о том, что поэзия должна быть защитником обездоленных, угнетенных, а поэт — рупором их страданий и мучений; поэт не должен оставаться в стороне от реальной жизни и просто наблюдать за ней со стороны. Эта же мысль присутствует и в поэме “Облако в штанах”; за поэтами должны идти — кто?

    А за поэтами —
    уличные тыщи:
    студенты,
    проститутки,
    подрядчики.

    Нам, здоровенным,
    с шагом саженьим,
    надо не слушать, а рвать их...

    Этот протест против мещанской, обывательской культуры, мещанского быта, эта сила, буря, способная снести все на своем пути, — вот что такое, по мнению Маяковского, настоящая поэзия. Но в “Облаке в штанах” Владимир Владимирович выступает уже в иной роли, в роли “предтечи” революции:

    ...в терновом венце революций
    грядет шестнадцатый год.

    А я у вас — его предтеча;
    я — где боль, везде...

    Желание разрушить отжившее, старое, гнилое, желание создать что-то свое, новое и светлое — вот в чем суть поэзии Маяковского до революций 1917 года.
    Октябрьские события в 1917 году совершенно переменили настрой и направленность творчества Маяковского, изменили его представление о назначении поэта и поэзии. Маяковский воспринимает революцию как главное дело в своей жизни, и теперь поэт и поэзия должны защищать революцию, восхвалять ее, бороться (так считал Маяковский) за светлое будущее. В “Оде революции” он пишет:

    Тебе обывательское
    — о, будь ты проклята трижды! — и мое,
    поэтово
    — о, четырежды славься, благословенная!

    Маяковский работает в “Окнах РОСТа”, пишет агитки, рисует плакаты в поддержку молодой Советской республики, искренне веря в новые идеалы. Поэт считает, что творчество, создание стихов такой же тяжкий труд, как и работа у станка. В стихотворении “Поэт рабочий” Маяковский говорит о том, что

    Я тоже фабрика.
    А если без труб,
    то, может,
    мне
    без труб труднее.

    Но труд поэтов — почтенный паче —
    людей живых ловить, а не рыб.
    Огромный труд — гореть над горном,
    железа шипящие класть в закал.

    Так аллегорический Маяковский заявляет, что он тоже пролетарий, но — пролетарий духа.

    Труд мой
    любому
    труду
    родствен, —

    пишет он в “Разговоре с фининспектором о поэзии” — стихотворении, в котором и сам как бы излагает основные представления о себе, о своем творчестве и о роли поэзии. В стихотворении видно противопоставление обыденного факта — визита к налоговому инспектору, и внутреннего монолога лирического героя, речь которого становится все более жаркой и страстной, постепенно наполняется волнением; поэт рассуждает о “месте поэта в рабочем строю”, приравнивает свой труд к промышленному производству, говорит о потерях, о “тратах” на материал, объясняет понятие рифмы, которое перерастает в своеобразную метафору поэтического труда:

    — Поэзия
    вся! —
    езда в незнаемое..

    Поэт пытается раскрыть тайну поэзии для самого себя и для других людей. В то же время читатель видит постоянные переходы от высокопоэтического, эмоционального языка к совершенно конкретному, деловому разговору. В стихотворении возникает своеобразный драматургический сюжет, в котором вполне представлена роль сценического партнера, хоть он и не говорит ни единого слова. Маяковский как бы подводит итог своему творчеству:

    А что,
    если я
    десяток пегасов
    загнал
    за последние
    15 лет?

    А результат этого — “страшнейшая из амортизации — амортизация сердца и души...”. Маяковский приходит к выводу, что труд поэта не оплатишь деньгами — он оценивается другой мерой — жизнью поэта, которой он оплачивает высокое и нелегкое право на бессмертие:

    Поэт
    всегда
    должник вселенной...
    Слово поэта —
    ваше воскресение,
    ваше бессмертие,
    гражданин канцелярист.
    Через столетья
    в бумажной раме
    возьми строку
    и время верни!

    Тема бессмертия поэта и поэзии звучит и в ранее написанном стихотворении “Юбилейное”, посвященном 125-й годовщине со дня рождения А. С. Пушкина.
    Маяковский признает вечность Пушкина; рассуждая о значении своей поэзии, он достаточно скромно заявляет, что

    После смерти
    нам
    стоять почти что рядом...

    И после этого дает характеристику своим современникам, сожалея, что

    Чересчур
    страна моя
    поэтами нища!

    И, говоря о живости слога и поэзии Пушкина даже в современное ему, Маяковскому, время, он пишет:

    Были б живы —
    стали бы
    по Лефу соредактор.
    Я бы
    и агитки
    вам доверить мог. Раз бы показал:
    — вот так-то, мол,
    и так-то...
    Вы б смогли —
    у вас
    хороший слог.

    Однако наиболее важными в этом стихотворении являются последние строки, которые, по моему мнению, отражают истинное отношение Маяковского и к Пушкину, и к Поэту, и к Поэзии во всем его творчестве:

    Ненавижу
    всяческую мертвечину!
    Обожаю
    всяческую жизнь!

    Но наиболее ярким выражением отношения Маяковского к роли поэта и поэзии явилось вступление в поэму “Во весь голос” — одно из самых последних произведений поэта.
    Вступление представляет собой обращение к потомкам, а также является своеобразным подведением итогов творчества поэта, его жизни, попыткой взглянуть на себя со стороны. В этой автохарактеристике есть вызов: Маяковский показывает, что задача поэта максимально, предельно “обрублена”:

    И мне
    агитпроп
    и мне бы
    строчить
    в зубах навяз,
    доходней оно
    романсы на вас —
    Ноя
    себя
    и прелестней.
    смирял,
    становясь
    на горло
    собственной песне.

    Поэт говорит о том, что столь грубо изменила задачу литературы революция; но здесь поэзия — баба капризная, от которой Маяковский отделяет себя, отделяет от “лирических водоизлияний” молодых поэтов; он выступает в роли агитатора, горлана-главаря, утверждая свое достоинство в будущем и надеясь на понимание потомков. В стихотворении есть некоторая перекличка с “Памятниками” Пушкина и Державина:

    Мой стих дойдет
    через хребты веков
    и через головы
    Мой стих
    поэтов и правительств...
    трудом
    громаду лет прорвет
    и явится
    весомо,
    грубо,
    зримо...

    Маяковский как бы проводит “парад” своих стихов — они

    ...стоят
    свинцово-тяжело,
    готовые и к смерти
    и к бессмертной славе.

    Поэт не исключает и забвения (“умри, мой стих...”), но надеется, что потомки сами определят его место среди поэтов, для него же критерий истины — честность. В стихотворении звучит и мотив памятника:

    пускай нам
    общим памятником
    будет
    построенный
    в боях
    социализм.

    Для Маяковского судья в будущем — “планеты пролетарий”, и именно ему поэт отдает все свое наследие, “до самого последнего листка”.
    Поэт привлекает внимание читателя различными интонационно-синтаксическими средствами: в стихотворении есть и деловая речь, и страстная проповедь, и исповедь, и сниженная до просторечий (“кто их, к черту, разберет!”) полемика; тональность иногда меняется даже в одной строке.
    Заключение поэмы — это отражение пафоса времени и представлений поэта, пафос его личности. Маяковский надеется на объективную оценку своих творений потомками с точки зрения нравственной и эстетической значимости.
    Б. Пастернак назвал “Вступление...” “предсмертным и бессмертным документом”. Он был прав; без этой заключительной поэмы Маяковский для нас, потомков, возможно, остался бы слишком простым, и возможно, что без нее мы не смогли бы разрешить многих загадок личности этого, без сомнения, великого поэта, а также его отношения к жизни и к поэзии.