Дипломная работа: Основные вопросы и задачи изучения истории русского языка до XVIII в.

2. Въстани, отряси сонъ,

3. НЬси бо умьрлъ, нъ спиши до общааго всЬмъ въстанiа

4. Въстани, нЬси умерлъ

5. HЬ бо ти лЬпо умрЬти,

6. ВЬровавъшу въ Христа, живота всему миру.

7. Отряси сонъ, възведи очи, да видиши,

8. Какоя тя чьсти господь тамо съподобивъ,

9. И на земли не беспамятна оставил сыномъ твоимъ.

10. Въстани, виждь чадо свое Георгiа,

11. Виждь утробу свою,

12. Виждь милааго своего,

13. Виждь, его же господь изведе от чреслъ твоихъ,

14. Виждь красящааго столъ земли твоей,

15. И възрадуися и възвеселися... [32]

Славянский сказовый стих хорошо описан П. Слиепчевичем на сербском фольклорном материале, а на русском и сравнительном славянском Р. О. Якобсоном [33]. Очень интересны новые соображения и наблюдения К. Тарановского, относящиеся к разным видам структуры сказового стиха. "Стих этот основывается на синтаксической просодии. Как отметил Р. О. Якобсон, этот стих был наименее подвержен изменениям в отдельных славянских языках, ибо "синтаксическая структура является самым консервативным слоем славянских языков" [34]. "В древнерусской литературе, - пишет К. Тарановский, - есть одно произведение, всецело построенное на синтактико-интонационной модели сказового стиха. Это - "Слово о погибели русской земли" (XIII в. - В. В.) [35].

Членение "Слова" на строки, предлагаемое К. Тарановским, близко к разбивке текста, предложенной А. В. Соловьевым [36]:

1. О свЬтло светлая/	и украсно украшена/
1a.	земля Руськая!
2. И многыми красотами/	удивлена еси,
3. Озеры многыми/	удивлена еси,
4. РЬками и кладязьми/	мЬсточестьными,
5. Горами крутыми,/	холмы высокыми
6. Дубровами частыми,/	польми дивными,
7. ЗвЬрьми разноличыными,/	птицами бещислеными,
8. Городы великыми,/	селы дивными,
9. Винограды обительными,/	домы церковными,
10. И князьми грозными,/	бояры честными,
10а.	вельможами многами и т. п.

"Слово о погибели русской земли", - заключает К. Тарановский, - произведение риторическое, но не церковного, а светского типа. И поэтому его автор обратился к риторическим жанрам русского фольклора и проникся их ритмикой и образностью. Чтобы в этом убедиться, стоит только сравнить начало "Слова" со следующим местом свадебного приговора:

Ехать бы нам/	путем дорогою,
Чистыми полями,/	белыми снегами,
Крутыми горами,/	быстрыми реками,
Черными грязями,/	зелеными лугами,/
шелковыми травами.

Общность ритмики и образности текста, созданного в тринадцатом веке, и текста, записанного в девятнадцатом, может свидетельствовать только об одном: об общем народном источнике обоих текстов, источнике, восходящем к глубочайшей древности" [37].

Итак, "Слово о погибели русской земли" представляет с лингвистической и поэтической точки зрения самобытное гибридное произведение - народно-русское и вместе с тем церковнославянское. Оно наглядно показывает, какой сложный и глубокий процесс синтезирования народных восточнославянских и книжных церковнославянских элементов протекал в русском литературном языке с самых первых веков его развития. Вместе с тем по этим иллюстрациям можно судить, какие борозды литературности и стихотворной поэтичности прорезывали в разных направлениях систему древнерусского литературного языка, содействуя формированию и выделению из общей сферы литературно-письменной речи языка в собственном смысле литературного славяно-русского.

Особенно важное значение в решении и постановке вопросов, касающихся формирования и развития древнерусского литературного языка, имеет "Моление Даниила Заточника". Недаром С. П. Обнорский включил его в число важнейших памятников древнерусского народно-литературного языка. Анализ К. Тарановского вносит новые черты в понимание этого произведения и его места в развитии древнерусской литературы в древнерусского литературного языка. К. Тарановский пишет: "Моление Даниила Заточника" - произведение ритмизированное. Его текст, в общем, распадается на сопоставимые между собою интонационно-синтаксические отрезки, которые назовем строками. "Моление" - произведение риторическое, с установкой на адресата" [38]. "Моление" объединяет стиль и образы церковнославянского языка и языка народного русского.

В страстных "молитвенных обращениях" к князю автор "Моления" естественно прибегает к молитвословному стиху (т. е. к стиху церковнославянскому).

ТЬмь же вопию к тебЬ, одержимъ нищетою:

Помилуй мя, сыне великаго царя Владимера,

Да не восплачюся рыдая, аки Адамъ рая;

Пусти тучю на землю художества моего [39].

Ср. также:

Княже мои, господине!

Яви ми зракъ лица своего,

Яко гласъ твои сладокъ, и образ твои красенъ;