Дипломная работа: Особенности протекания подросткового кризиса в современном обществе
Гипотеза исследования:
Процесс формирования подросткового кризиса подтвержден влиянию современного общества.
Метод для экспериментального изучения:
Анализ современной прессы для подростков.
Часть 1 . Теоретические взгляды на проблему подросткового возраста
1.1. Характеристика подросткового возраста в рамках теории «эго-идентичности» по Э.Эриксону.
Юность считается очень важным периодом в психосоциальном развитии человека. Уже не ребенок, но еще и не взрослый, подросток сталкивается с различными социальными требованиями и новыми ролями, что и составляет существо задачи, которая предъявляется человеку в этом возрастном периоде. Новый психосоциальный параметр, появляющийся в юности, на положительном полюсе предстает в виде эго-идентичности, на отрицательном полюсе – в виде ролевого смешения. Задача, с которой встречаются подростки, состоит в том, чтобы собрать во едино все имеющиеся к этому времени знания о самих себе (какие они сыновья или дочери, студенты, спортсмены, музыканты и т.д.) и интегрировать эти многочисленные образы в себя в личную идентичность, которая представляет осознание прошлого и будущего. Эриксон подчеркивает психосоциальную сущность эго-идентичности, обращая пристальное внимание на конфликт внутри самого эго, то есть на конфликт идентичности и ролевого смешения. Основной упор делается на эго и на то, как на него влияет общество, в особенности группы сверстников. Следовательно, эго-идентичность можно определить следующим образом. Растущая и развивающаяся молодежь, переживающая внутреннюю физиологическую революцию, прежде всего пытается укрепить свои социальные роли. Молодые люди иногда болезненно, часто из любопытства, проявляют озабоченность тем, как они выглядят в глазах других, по сравнению с тем, что они сами думают о себе; а также тем, как сочетать те роли и навыки, которые они культивировали в себе раньше, с идеальными прототипами сегодняшнего дня… Появляющаяся интеграция в форме эго-идентичности - это больше, чем сумма идентификации, приобретенных в детстве. Это сумма внутреннего опыта, приобретенного на всех предшествующих стадиях, когда успешная идентификация приводила к успешному уравновешиванию базисных потребностей индивидуума с его возможностями.
Таким образом, чувство его эго-идентичности представляет собой возрастную уверенность индивида в том, что его способность сохранять внутреннюю тождественность и целостность (психологическое значение эго) согласуется с оценкой его тождественности и целостности данной другими [21].
В определении идентичности, данном Эриксоном, можно выделить три элемента.
Первое: молодые люди и девушки должны постоянно воспринимать себя «внутренне тождественными самим себе». В этом случае у индивидуума должен сформироваться образ себя.
Второе: значимые другие люди также должны видеть «тождественность и целостность в индивидууме.
Это значит, что юным нужна уверенность в том, что выработанное ими раньше внутренняя целостность будет принята другими людьми, значимыми для них.
Третье: молодые люди должны достичь «возрастной уверенности» в том, что внутренние и внешние планы этой целостности согласуются между собой. Их восприятие себя должно подтверждаться опытом межличностного общения посредством обратной связи.
Согласно Эриксону, основ для благополучной юности и достижения интегрированной идентичности закладывается в детстве. Однако за пределами того, что подростки выносят из своего детства, развитие личной идентичности происходит под сильным влиянием тех социальных групп, с которыми они себя идентифицируют. Например, Эриксон обращал внимание на то, как чрезмерная идентификация с популярными личностями вырывает «расцветающую идентичность» из ее социального окружения, тем самым подавляя личность и ограничивая растущую идентичность. [14]
Уязвимость подростков для стрессов, сопровождающих резкие социальные, политические и технологические изменения, Эриксон рассматривает как фактор, который тоже может серьезно мешать развитию идентичности. Подобные изменения способствуют возникновению чувства неопределенности, тревоги разрыва связей с миром. Они представляют угрозу и для многих традиционных и привычных ценностей, которые подростки усвоили еще в детстве. По крайней мере, некоторые проявления этой неудовлетворенности общепринятыми социальными ценностями находят свое выражение в пропасти между поколениями. Неспособность юных достичь личной идентичности приводит к тому, что Эриксон называл кризисом идентичности. Кризис идентичности, или ролевое смешение чаще всего характеризуется неспособностью выбрать карьеру или продолжить образование.
Многие подростки, страдающие от специфичного для этого возраста конфликта, испытывают пронзительное чувство своей бесполезности, душевного разлада и бесцельности. Они ощущают свою неприспособленность, деперсонализацию, отчужденность и иногда кидаются в сторону «негативной» идентичности – противоположной той, что настойчиво предлагают им родители, сверстники. В этом ключе Эриксон интерпретирует некоторые виды делинквентного поведения. Однако неудачи в достижении личной идентичности необязательно обрекают подростка на нескончаемые поражения в жизни. Ведь Эриксон подчеркивая, что жизнь – это постоянные изменения. Благополучное разрешение проблем на одной жизненной стадии не дает гарантии, что они не появятся вновь на следующих стадиях или что не будет найдено новое решение старых проблем. Эго-идентичность – это борьба «на всю жизнь». [14]
Во многих, а может быть и во всех обществах определенной части подростковой непуляции разрешены и законодательно закреплены определенные отсрочки в принятии ими ролей взрослых. Для обозначения этих интервалов между подростковостью и взрослостью Эриксон ввел термин психосоциальный мораторий. Например, в США и других технологически развитых странах психосоциальный мораторий институционализирован в форме системы высшего образования, что дает возможность молодым людям попробовать определенное количество различных социальных и профессиональных ролей до того, как они решают, что им нужно на самом деле. Или другой пример: многие молодые люди бродяжничают, обращаются к различным религиозным системам или пробуют альтернативные формы брака и семьи до того, как найдут свое место в обществе.
Положительное качество, связанное с успешным выходом из кризиса периода юности – это верность. Эриксон использует термин верность в значении «способность подростка быть верным своим привязанностям и обещаниям, несмотря на неизбежное противоречие в его системе ценностей». Верность – краеугольный камень идентичности, она представляет собой способность юных принимать и придерживаться морали, этики и идеологии общества. А идеология, согласно Эриксону, - это неосознанный набор ценностей и посылок, отражающий религиозный, научное и политическое мышление культуры; цель идеологии – «создание образа мира, достаточно убедительного для поддержания коллективного и индивидуального чувства идентичности» [Erikson, 1958, r.22].
Идеология представляет молодым людям упрощенные, но четкие ответы на главные вопросы, связанные с конфликтом идентичности: «Кто я?», «Куда я иду?», «Кем я хочу стать?».[14].
1.2. Современные тенденции молодежной социализации .
Задачи данной главы – проследить ход основных тенденций молодежной социализации в современном обществе. На сегодняшний день картина не изменилась еще со времен перестройки. Основные варианты молодежной социализации – это норма и отклонения от нее. Нормальные неформалы стремятся к возрождению своей страны на основе нравственности и духовной свободы. Но что такое «нормальные неформалы»? Один только термин – неформалы, современное общество воспринимает уже, как что-то противоправное, неформальное, а значит нигде не числящееся, не имеющее прав. И тут же появляется негативная реакция на подобную терминологию и ее непринятие. А на самом деле нормальные неформалы – это как раз те молодые люди, юноши, подростки, которые считают себя свободными от общества, от его законов и требований. Они сами себе устанавливают и диктуют свои законы, морали и права. Они живут «по-своему», у них свой мир, свой социум. Они провозглашают свои, свободные, взгляды и идеи на жизнь. Они никому не навязывают свою точку зрения, а просто открыто показывают что, вот, они такие и лучше будет, если общество будет принимать их такими какие они есть. Они хотят так жить .
Пути нормальной и отклоняющейся социализации молодежи находятся в рамках той культуры, в которой эта молодежь существует. И в тот момент, когда данная культура начинает не соответствовать определенным требованиям и запросам молодежи, она начинает уходить на второй план и терять свою значимость. Ведь культура определяет очень многое в среде подростков, она помогает им с жизненными установками, определяя их основную роль в обществе, в своем социуме или группе.
Из прошлого, когда в 70-е – 80-е гг. расцвет национализма и шовинизма достиг наивысшей степени своего развития, уже в конце 80-х – начале 90-х гг. молодежь отвергла данную пропаганду. И приобрела новую идею, идею Западной культуры. Повальное поклонение молодежи западной культуре, привело к ханжескому отношению к своей собственной.
Подросток начинает видеть и осознавать преимущество западной и недостатки своей культуры. Выделяются такие крупные взаимосвязанные течения, как потребительство и подражание всему западному, зарубежному. Молодые люди хотят жить лучше, соответствовать высоким стандартам современного общества, их очень мало утешает соображение о том, что в 20-30 лет назад жили гораздо хуже. Они тогда не жили и это их не волнует. Отсюда и интерес ко всему западному, прежде всего, к бытовой технике, несравненно лучшей по качеству, чем отечественная, к одежде и т.д. Для того, чтобы естественное желание жить лучше превратилось в принципиальную установку на материальное обогащение, чтобы желание узнать и использовать передовой западный опыт обернулась «низкопоклонством» перед всем западом. Для этого необходимо одно – отсутствие идейного противовеса. И действительно, чем громче провозглашались противоположные идейные ценности, бескорыстие, патриотизм, интернационализм, тем больше они оборачивались нестерпимой для молодежи обстановки мертвой бюрократической лжи. Все чаще в молодежной среде раскрывается характер потребительства. Потребительство оборачивается хищничеством. Именно эта проблема – хищническая психология хищнических ценностей и соответственно с этим поведением является сегодня центральной проблемой в молодежной подростковой среде. Данная мысль следует в другую проблему, проблему уже отклоняющейся социализации молодежи, которая вытекает в более сложные ее формы деликвентного, противоправного поведения подростков. Когда парень 13-15 лет «задушенный» тем, что у большинства его сверстников есть модные джинсы, а у него их нет, а вернее нет средств и возможностей их приобрести, идет на крайние меры, а конкретно либо на кражу, либо на какое-то другое преступление, во чтобы-то ни стало приобрести эти джинсы.
Выработанный «комплекс неполноценности» перед западом есть результат двух обстоятельств. Первое – наше очевидное отставание в области технике, в уровне жизни, в обеспечении людей правом на свободное перемещение, свободное высказывание своих взглядов и т.д. все это порождает естественное желание «тянуться», «догонять».
Однако подобное законное стремление переходит в настоящий комплекс национальной неполноценности лишь при наличии второго обстоятельства. Когда развивается органическая, внутренняя национальная культура в самой стране, у человека есть внутренняя опора, и какие бы преимущества ни были у той или иной страны в экономическом, социальном и т.п. плане, комплекс неполноценности такому человеку не грозит. [6].
Вот это «не-хамелеонская» психология вырабатывается не потому, богаче страна или беднее, а потому, развивается ли в ней собственная культура или нет. Если развивается то, разумеется, нужен и диалог с иной культурой, но именно открытый диалог, а не подражание. Если же царит застой в культуре, то ослаблено противоядие против простейшей реакции – подражания. А противоядие здесь лишь в одном: в свободном развитии национальной культуры, особенно в молодежной среде. Только так постепенно возникает спонтанное, не навязанная никем свыше реакция против подражания и здоровая основа для диалога. Опять-таки и здесь нетерпеливое ожидание скорых результатов, подталкивание процесса может лишь отдалить эти результаты, лишь завести процесс в тупик. Также очевидно то, что очень легко говорить о диалоге, о внимании к проблемам молодежи, но очень трудно соблюдать это на практике.
Когда что-то идет явно «не туда» срабатывает безусловный рефлекс «быстрого реагирования». В общем, главное сводится к тому, что на социальные процессы, происходящие в молодежной среде нельзя нелепо, механически давить извне, прямо требуя того результата, который нам нужен. Это давление чаще всего разворачивается бумерангом. На органические социальные процессы можно действовать только в соответствии с их внутренней логикой. Главное – понять, попытаться каким-то образом войти изнутри в их мир, в их контркультуру. Только тогда можно увидеть из чего состоит внутренняя жизнь подростков-неформалов, увидеть и услышать их по-настоящему. Открытые сердца, только там, внутри контркультурного мира. Ведь, на самом деле, пока еще нет точных научных статистических данных о том, как влияет на подростков участие в различных его молодежных движениях, здесь нужны массовые психологические исследования, которые тоже, к сожалению, пока не проведены. Известны лишь причины вхождения в контркультуры, а также какие ценности и идеалы соответствуют молодежи из неформальных течений. Об этом подробнее говорится в главе 1.3.
1.3. Ценности и идеалы подростков из неформальных групп общения.
Для того чтобы понять «трудных» подростков и юношей из неформальных молодежных групп, надо знать историю возникновения и развития этих групп в мире, их современные виды, причины возникновения.
Г.Хебнер дает краткий очерк послевоенной истории неформальных молодежных групп в странах Запада, где они приобрели наибольшую выраженность. Возникновение их связано с неприятием молодежью сложившихся в их странах общественно-экономических систем, социальных и духовных ценностей. Это протест против существующих порядков и поиск более справедливых и достойных форм человеческого существования. Этот молодежный протест значительно усилился в период общественных переломов и кризисов. В конце 40-х – начале 50-х годов в различных западных странах стали появляться в значительном количестве небольшие группы молодежи, стремившиеся обособиться от окружающего общества, противопоставить себя ему. У них появились особые прически и одежда, специфические жесты и язык, способы поведения и особые формы искусства, в первую очередь музыки. Для них характерен пристальный интерес к самому себе и себе подобным, к музыке, и в тоже время пробуждающееся стремление к участию в политической жизни. Таковыми были, в частности, битники, не имевшие постоянного места жительства, обитавшие в подвалах, носившие примитивные одежды. Свой образ жизни они демонстративно противопоставляли презираемому ими буржуазному комфорту. Они были заняты поисками смысла жизни и не отвергали работу, но лишь по желанию и насколько это необходимо для поддержания жизни [13].