Дипломная работа: Стилистическая функция сенсориальных образов в романе Бориса Виана "Пена дней"
С Борисом Вианом, таким образом, связана странная для французского писателя середины XX века история: критика "просмотрела" Виана, будто его и вовсе не было, спохватилась лишь тогда, когда его не стало. Слепота критики тем более поразительна, что Виан опубликовал при жизни все свои произведения, которые впоследствии принесли их создателю запоздалый бурный успех.
Может быть, дело в личных качествах писателя? Может быть, он жил скромно и незаметно, бесплотной тенью промелькнул через жизнь? Но Виан меньше всего похож на отшельника. Больше того, этого безвестного писателя хоронил в июне 1959 года "весь Париж"; у его могилы собрались популярные актеры, певцы, музыканты, культурная элита французской столицы. На лицах парижских знаменитостей, как свидетельствуют фотографии, отражалось искреннее огорчение, однако не будет преувеличением сказать, что большинство людей не знали, кого они хоронят. Газеты, известившие своих читателей о смерти Виана, даже не упомянули о нем как об авторе романов и новелл. В 1959 году хоронили "принца" богемного квартала Сен-Жермен-де-Пре, знаменитого джазового трубача послевоенных лет, любимца полуночников и не менее знаменитого литературного мистификатора, если не сказать скандалиста.
Борис Виан родился 10 марта 1920 года в городке Виль-д'Авре, находящемся между Парижем и Версалем. Родители его жили в красивом особняке на Версальской улице. Отец Бориса, Поль Виан, жил на доход с капитала и профессии никакой не имел. Был он человеком образованным и одаренным; знал несколько языков, переводил, писал стихи. Это был мастер на все руки: в юности ради любопытства лил бронзу; любил спорт; пятнадцати лет водил машину и даже имел собственный самолет. От отца Борис унаследовал изысканный вкус, жажду знаний и страсть мастерить руками. Мать Бориса, Ивонна Вольдемар-Равене, прозванная детьми "матушка Пуш", была восемью годами старше своего мужа. Происходила она из богатой эльзасской семьи, владевшей нефтяными скважинами в Баку и несколькими промышленными предприятиями во Франции. Великолепная пианистка и арфистка, страстная любительница классической музыки и оперного искусства, Ивонна по настоянию родителей отказалась от артистической карьеры. Зато ей удалось передать свое увлечение детям: трое из них стали музыкантами.
По желанию матери детям дали музыкально-поэтические имена, а Борис так и вовсе был назван в честь "Бориса Годунова" - любимой оперы матушки Пуш. Но поскольку полвека назад этот факт был известен немногим, имя Бориса Виана сопрягалось с легендой о русском происхождении (тут еще помогал "армянский" суффикс фамилии, которая в действительности имеет итальянское происхождение).
В 1929 разразился промышленный кризис, Поль Виан разорился. Особняк, где жила семья, пришлось сдать. В 1944, после смерти Виана-отца, имение пойдет с молотка за бесценок.
Учился Борис легко - сначала в лицее в Севре, затем в Версале и наконец в Париже. В пятнадцать лет получил степень бакалавра по латыни и греческому, в семнадцать - по философии и математике. Из живых языков знал английский и немецкий. В доме Вианов была огромная библиотека, и Борис довольно быстро пристрастился к книгам. Этому интересу способствовали и литературные наклонности взрослых. Но сам Борис в те годы о литературной карьере и не помышлял, книги были для него лишь развлечением. А так как времена менялись и нужно было выбрать профессию, он выбрал профессию инженера. Армия Борису не грозила из-за больного сердца: в два года он перенес сильнейшую ангину, осложнившуюся ревматизмом, а перенесенный в пятнадцать лет брюшной тиф обострил болезнь сердца и привел к аортальной недостаточности.
Начало Мировой войны не изменило уклад жизни Вианов. Мало интересуясь ходом военных действий и политикой, они лишь переживали за своих близких. Борис предвидел скорое поражение французской армии, хотя не понимал еще, чем оно грозит.
К весне обстановка в стране изменилась. Захватив Фландрию, немцы шли на Францию. Бельгия капитулировала, французская армия была разбита. В мае Париж наводнили беженцы. Родные Бориса тоже вынуждены были бросить дом; предупредив его, они погрузились в машину и через Ангулем отправились в Капбретон, курортный городок на берегу Бискайского залива. А 14 июня немцы вступили в Париж.
В августе 1940 Вианы вернулись домой. Уже было подписано перемирие с Германией, повсюду хозяйничали немцы, подавленная Франция и не думала давать отпор. Впрочем, власть оккупантов ощущалась лишь в Париже, а в Сен-Клу и Виль-д'Авре, где проживало семейство Вианов, немцев почти не было.12 июня 1941 состоялась помолвка Бориса с Мишель Леглиз, а 5 июля - свадьба с гражданской и церковной церемониями.
Времена были трудные, но молодежь не желала мириться с мрачной реальностью, она веселилась еще бесшабашней, чем прежде. Вечеринки в бальной зале следовали одна за другой, по две в неделю. Сам Борис не пил и не танцевал на этих праздниках; в избранном обществе друзей он слыл непревзойденным организатором.
Традиционные вечеринки, куда Борис и Мишель являлись с маленьким сыном под мышкой (Патрик Виан родился 12 апреля 1942), не были единственным развлечением. Они много читали, очень любили американскую литературу, шумными компаниями ходили в кино. В июле 1942 Борис с облегчением закончил Центральную инженерную школу и нашел себе скучную, но сносно оплачиваемую работу в "Ассоциации по нормализации" (AFNOR), которая занималась совершенствованием и стандартизацией формы всевозможных бытовых предметов.
Главной страстью Бориса оставался джаз. После вступления в Hot-Club de France он не переставал играть в оркестре.
В 1945-ом освобожденный Париж заняли американские войска. Грезившие Америкой Борис и его друзья были на седьмом небе от счастья: вот кто по достоинству должен был оценить их джаз. Разочарование наступило очень скоро. Американцы оказались совсем другими, чем их воображали себе поклонники Фолкнера и Дос Пассоса - реалисты до мозга костей, бесшабашные весельчаки, не упускавшие ни малейшей возможности подзаработать. О джазе они и слыхом не слыхивали.
К инженерно-бюрократической работе Борис начал испытывать отвращение и все больше времени посвящал сочинительству. В 1945 он написал новеллу "Мартин позвонил мне", в 1946 - "Южный бастион". Виан не стремился публиковать свои новеллы, единственными читателями были Мишель, которая исправно перепечатывала все на машинке. В это же время Борис заключил договор с Галлимаром на сборник новелл "Часики с подвохом". Но ни одна новелла для этого сборника так и не была написана, известны лишь несколько вариантом предисловия, написанные Вианом. В 1962 Жан-Жак Повер опубликует под этим названием три новеллы Виана, датированные сорок восьмым - сорок девятым годами: "Зовут", "Пожарники" и "Пенсионер".
В феврале 1946 Виан ушел из АФНОР-а и поступил на другую работу, Это было Государственное управление бумажной промышленности. Борис с загадочным видом что-то писал, благо работы было немного. Пару месяцев спустя выяснилось, что писал он роман. Виан держал свой замысел в глубоком секрете, даже Мишель почти ничего не знала. А возникла идея романа "Пена дней" так: в 1943 издательство Галлимара учредило премию Плеяды для начинающих писателей. Победитель получал крупное денежное вознаграждение и право публиковать свое произведение в любом парижском издательстве. В 1944 эту премию присудили Марселю Мулуджи, известному исполнителю песен, за роман "Энрико"; последнюю премию (в 1946) получит Жан Жене за пьесу "Служанки".
Секретарем премиальной комиссии был назначен Жак Лемаршан, которого Борис помянет доброй шуткой в "Осени в Пекине", членами жюри - Андре Мальро, Поль Элюар, Марсель Арлан, Альбер Камю, Жан Полан, Рэймон Кено, Жан-Поль Сартр и еще несколько человек. Виан решил попытать счастья и в марте засел за работу. К маю роман был готов: озорная, остроумная и в то же время грустно-чарующая сказка. Мишель плакала, перепечатывая "Пену дней". Рукопись понравилась Кено, который нашел, что Виан опередил свое время; ее одобрил Лемаршан. Доброжелательно отозвалась о ней и Симона де Бовуар, которая успела прочесть ее до Сартра; она даже задумала опубликовать отрывки в новом литературно-философском журнале "Тан Модерн".
У Виана практически не было литературных соперников, премию сулили ему. И совершенно неожиданно присудили ее далеко не начинающему автору - поэту и аббату Жану Грожану, в его пользу прозвучало восемь голосов из двенадцати. Против "Пены дней" вели активную кампанию Жан Полан и Марсель Арлан, за что были сурово наказаны Вианом той же "Осенью в Пекине" и в новелле "Примерные ученики".
Борис был совершенно убит известием о своем провале, и Гастон Галлимар поторопился заключить с ним договор на издание "Пены дней". Роман вышел в престижной "белой серии" в 1947 году.
Сам Виан так сказал о нем: "Я хотел написать роман, сюжет которого заключается в одной фразе: мужчина любит женщину, она заболевает и умирает"[5] . Внешнюю ординарность сюжета искупали два обстоятельства - отношение романа со временем и форма исполнения.
Р. Кено назвал "Пену дней" "самым проникновенным из современных романов о любви"[6] . По поводу этого романа сам Виан говорил в год смерти: "Я хотел написать роман, сюжет которого заключается в одной фразе: мужчина любит женщину, она заболевает и умирает". В сюжете "Пены дней", в самом деле, нет ничего необычного (можно даже сказать, он банален), необычно другое: взаимоотношения романа со временем, когда он был написан, и сама форма художественного воплощения бесхитростного сюжета.
Было явно не время писать о проникновенной любви двух очаровательных молодых существ, Колена и Хлои, которые, кажется, вообще лишены способности "наблюдать" время. Европа лежала в развалинах. Послепобедная эйфория быстро сменялась тревогой и горечью. Отношения между недавними союзниками неуклонно ухудшались. Мир приближался к "холодной войне". Европейская интеллигенция стремилась осмыслить причины происшедшей катастрофы и не допустить новой. Показательны послевоенные творческие планы А. Камю. После освобождения Франции он мечтал написать "веселый роман", но вскоре склоняется к мысли о том, чтобы создать хронику-притчу эпидемии чумы и предупредить читателя о возможности рецидивов смертельной болезни.
Виан в "Пене дней" совершенно очевидно пошел против течения. Он как бы подхватил замысел Камю написать "веселый роман", бросив откровенный и непосредственный вызов времени и реальности. Вопрос обращения с действительностью решается очень просто. Когда во время свадебного путешествия в большом белом лимузине Колену и Хлое стало "как-то не по себе от проносящегося мимо пейзажа" и Хлоя сказала: "Ненавижу этот тусклый свет, эту мглу", - то Колен "нажал на зеленые, синие, желтые и красные кнопки, и разноцветные фильтры заменили автомобильные стекла. Теперь Колен и Хлоя оказались словно внутри радуги, и цветные тени плясали по белому меху сиденья... "[7] .
Подобный эскапизм отражает философию романа, который со всеми своими шуточками-прибауточками, самозабвенными словесными играми, каламбурами, неологизмами и наплевательским отношением к злобе дня содержал в себе вызов общему направлению европейских, и в частности французской, литератур. Критика не заметила этого вызова, не обратила на него внимания, по всей видимости потому, что отнесла роман априори к жанру "несерьезной" литературы, отнеслась к нему как к игрушке и шалости создателя романа "Я приду плюнуть на ваши могилы", очередной забаве мистификатора. На самом деле "Пена дней" была не менее скандальна, чем мистификация, только скандал носил более тонкий, мировоззренческий характер и не вспыхнул потому, что критика до него не докопалась. В основе романа лежит утверждение главного героя: "... в жизни меня интересует не счастье всех людей, а счастье каждого в отдельности", - что перекликается со словами самого Виана из предисловия к книге: "И в самом деле, кажется, будто массы ошибаются, а индивиды всегда правы". Эти высказывания можно интерпретировать по-разному, но нельзя не заметить их индивидуалистической направленности. Мысль о счастье каждого человека в отдельности напоминает идею моралистов об индивидуальном самоусовершенствовании, с той, однако, существенной разницей, что вместо совершенствования здесь выдвинута идея удовольствия.
В полуголодной Европе 1946 года Виан повествует об изысканных яствах, которые готовит Колену его повар и наперсник по развлечениям, о немыслимых напитках, которые приготовляет сложный музыкально-питейный аппарат "пианоктейль", сам по себе представляющий чудо в стране, где продажа спиртного была строго ограничена. Это роман-мечта о счастливой жизни, молочных реках с кисельными берегами, мир-сказка, готовый осуществить любые сокровенные желания героя (он только подумал о любви, как тут же появилась Хлоя), мир-дитя, категорически не желающий взрослеть и заниматься взрослыми проблемами.
Само представление о счастье связано в романе не только с любовью, которая рисуется веселым и легким чувством, но также с праздностью, гурманством, путешествиями, комфортом и прочими удовольствиями. Это представление о счастье не требует от человека ничего, кроме богатства и молодости. Колен и представляет собой богатого молодого человека, то есть это идеальный герой. Он красив и молод, его жизнь наполнена радостью и праздностью, повар-философ Николя готовит ему изысканные блюда, друзья любят Колена. Когда он чувствует потребность в любви - появляется Хлоя.
Остальные пять героев имеют лишь один пропуск в страну идиллии - молодость, и потому в той или иной степени они ущербны: им приходится соприкасаться с реальностью, однако психологическое измерение не имеет большого значения, отчего герои романа, в сущности, взаимозаменяемы.
Но существование утопии - это утопия. Счастью противостоят человеческая природа и человеческое общество: заканчиваются деньги, заболевает Хлоя. В беспорядочную праздность Колена входит упорядоченность житейских проблем и нужд. Человеческая природа изначально фатальна - судьба может в мгновение разрушить любую устойчивую идиллию, напоминая о бренности человеческого бытия. Болезнь Хлои - метафора судьбы. Кроме собственно человеческого, счастью противостоит общество - "мир взрослых" со своими ценностями. К таким неподлинным ценностям социального мира Виан относит в романе труд, порядок и религию.
Для Виана любой нетворческий труд отвратителен и ужасен. Он высасывает из человека жизнь, превращая его в механизм. Условия труда организуются порядком. Слово "порядок" (по нем. орднунг) в послевоенной Европе вызывало вполне определенные ассоциации. Однако Виан противопоставлял порядку прежде всего индивидуализм, считая ценностью уникальность личности. Выступая против "порядка", Виану приходилось иметь дело с такими общественными институтами как армия и полиция. Пацифизм писателя проявлялся неоднократно в его творчестве, но выступление против полиции было программным - как отстаивание право личности на независимое существование.
Религию Виан отвергает принципиально - не столько по моральным качествам ее служителей, сколько по мировоззренческим. Он отвергает сам предмет культа - Бога! - за его равнодушие к судьбам людей.