Дипломная работа: Трансформация образа трикстера в современной культуре

Разновидности образа трикстера можно найти в мифологии всех времен и народов. В греческой мифологии - это образ Гермеса и образ Диониса. В Гермесе можно найти черты типичные для трикстера: это и любовь к коварным и злым выходкам, способность изменять облик, его двойственная природа. Зевс за ним признал искусство ораторства и умение убеждать. Дионис - бог вина, опьянения, религиозного экстаза, оргиастической музыки и безумия. Ему тоже присуща двойственная природа, т.к. его родителями были бог неба и богиня загробного мира. Где бы он не появлялся, он нес веселье и разрушение. Дионис полон энергии, доходящей до экстаза, в каком-то смысле - он революционер, т.к. стремительно врываясь, он нарушает прежде существующие порядки. Дионисийский культ стирает различия между богами и человеком, т.к. верующие ассоциируют себя с самим Дионисом. Дух трикстера обнаруживается и в средневековье, главным образом выражаясь в празднике «Пир дураков», во время которого, как сообщается в хронике 1198 года, было совершено «столь много мерзостей и постыдных действий», что святое место было осквернено «не только непристойными шутками, но даже пролитием крови». Спустя 250 лет в хрониках можно прочитать, что во время этого праздника даже священники и духовные лица выбирали архиепископа, епископа или папу и называли его Папой дураков. В самой середине церковной службы маски с нелепыми лицами, переодетые женщинами, львами и фиглярами, плясали, пели хором непристойные песни, ели жирную пищу с угла алтаря возле священника, правящего мессу, играли в кости, бегали и прыгали по всей церкви. В некоторых местах, по-видимому, сами священники были приверженцами «Пира дураков». Юнг указывает, что этот праздник или «счастливый случай» давал волю более древнему слою сознания со свойственными язычеству необузданностью, распутством и безответственностью. В этих торжествах трикстер появляется еще в своей первоначальной форме уже после 16 века, когда он был выгнан за пределы церкви, он всплывает в светском обществе в виде итальянских комических представлений, где герои, украшенные фаллическими эмблемами, развлекали публику непристойностями.[53;25]

От культурного героя как бы отпочковывается образ первобытного плута – трикстера (от англ. trick – «хитрость, обман; шутка, шалость; глупый поступок; фокус, трюк; умение, сноровка»; trickster – «обманщик; хитрец, ловкач»), являющегося либо его братом, либо его «вторым лицом»; в таком случае ему приписываются и культурные деяния, и плутовские проделки, например, индейским Ворону, Койоту. Трикстер сочетает черты демонизма и комизма. В мифах заметна тенденция отделить серьёзные деяния культурных героев от озорных трюков.

Самым архаическим прообразом повествовательного искусства, в том числе и новеллистического, являются мифологические сказания о первопредках - культурных героях и их демонически-комических двойниках - мифологических плутах-трикстерах (трюкачах). Существуют примитивные протоанекдотические циклы об этих последних, об их плутовских проделках для добывания пищи, гораздо реже - с целью утоления похоти (поиски брачных партнеров чаще всего сами являются косвенным средством получения источников пищи). Плутами-трикстерами являются многочисленные мифологические персонажи в фольклоре аборигенов Северной Америки, Сибири, Африки, Океании.[54;7]

Культурный герой, особенно в архаических мифологиях (например, у аборигенов Океании и Америки), иногда является одним из братьев, особенно часто одним из братьев-близнецов. Братья-близнецы, персонажи близнечного мифа, или помогают друг другу, особенно в борьбе с чудовищами, или враждуют между собой, или, как негативный вариант, один из них неудачно подражает другому в делах творения. Тогда он невольно становится причиной появления всякого рода отрицательных природных объектов и явлений – вредных растений и животных, гористого ландшафта, воды, смерти. Он не только неудачно подражает или мешает культурному герою, но совершает коварные и смешные проделки с целью удовлетворения голода или похоти. Например, у меланезийцев-гунантуна То Карвуву, подражая То Кабинане, создаёт дурные «предметы» (смерть, акулу, гористую местность и др.); в греческой мифологии отрицательным вариантом Прометея является его брат Эпиметей, супруг Пандоры. Отрицательный близнец наделяется одновременно демоническими и комическими чертами. Когда у культурного героя нет брата, то часто ему приписываются различные проделки, некоторые из них даже являются пародийным переосмыслением его же собственных серьёзных деяний (напр., Койот, Манабозо и старик в мифологии индейцев западной части Северной Америки). Демонически-комический дублёр культурного героя наделяется чертами плута-озорника (трикстера). Манабозо в мифах алгонкинской группы изображался одновременно как культурный герой, создатель мира и трикстер, который подарил людям огонь, похищенный у солнца. [44;37]

Культурные герои часто прибегают к хитрым трюкам для достижения успеха в самых серьёзных деяниях: Мауи проявляет хитрость в общении со своей демонической прародительницей при добывании огня, рыболовного крючка, ловушки для птиц; Ворон притворяется плачущим ребёнком, чтобы получить мячи — небесные светила; Прометей обманывает богов при дележе мяса. В мифах заметна тенденция отделить серьёзные деяния культурных героев от озорных трюков. У некоторых североамериканских племён мифы о творческих деяниях Ворона, Койота и др. воспринимаются с полной серьёзностью и ритуализированы по формам бытования, а анекдотические истории с тем же Вороном и Койотом рассказываются для развлечения. Следующий шаг — отделение трикстера от культурного героя. На востоке Северной Америки у племён виннебаго Вакдыонкага (что, видимо, означает «безумец», «шут») представлен как озорник, а заяц как серьёзный культурный герой. В греческой мифологии к трикстеру близок обожествлённый Гермес.

Озорные проделки трикстера большей частью служат удовлетворению его прожорливости или похоти. Обычно преобладает какое-нибудь одно качество: например, у индейцев северо-западного побережья Америки ворон — прожорливый трикстер, а норка — похотливый; в мифологии догонов Легба отличается гиперэротизмом, а Йо — обжорством. Стремясь удовлетворить голод или ненасытное желание, трикстер прибегает к обману, нарушает самые строгие табу (в т. ч. совершает кровосмешение), нормы обычного права и общинной морали (злоупотребление гостеприимством; поедание зимних запасов семьи или родовой общины). Нарушение табу и профанирование святынь иногда имеет характер «незаинтересованного» озорства. Так, действия Вакдьюнкага являются надругательством и шутовской пародией на ритуалы подготовки к военному походу, приобретения духа-покровителя и др. Многие проделки ворона в фольклоре северо-восточных палеоазиатов имеют характер пародии на шаманское камлание, а также на серьёзные творческие деяния самого ворона. Действуя асоциально и профанируя святыни, трикстер, тем не менее, большей частью торжествует над своими жертвами, хотя в отдельных случаях он терпит неудачи. Брикриу (сага «Пир Брикриу») из кельтской мифологии - типичный плут-трикстер, сеющий раздоры среди героев.[83;45]

Культурный герой (с чертами первопредка и демиурга) и его комический дублёр - трикстер — центральные образы не только архаической мифологии как таковой, но и первобытного фольклора в целом. Это объясняется, во-первых, архаически-синкретическим характером указанных образов (они предшествуют отчётливой дифференциации религиозных и чисто поэтических сюжетов и образов) и, во-вторых, тем, что культурный герой (в отличие, например, от духов-хозяев) персонифицирует (моделирует) не стихийные силы природы, а саму родоплеменную общину. Раздвоение на серьёзного культурного героя и его демонически-комический отрицательный вариант соответствует в религиозном плане этическому дуализму, а в поэтическом — дифференциации героического и комического. Жанровый синкретизм сказаний о культурном герое проявляется в том, что циклы мифов, связанных с его именем, включают, прежде всего, этиологические мифы и элементарные виды сказок. Сказания о нем представляют собой своеобразный первобытный мифологический эпос. Они сыграли большую роль в развитии и сказки, и героического эпоса.

Этиологические мифы о зооморфных культурных героях легко превращаются в сказки-анекдоты о животных; этиологические концовки приобретают характер стилистического украшения и дополняются или заменяются морализирующими концовками, сами герои остаются трикстерами, но полностью теряют характер культурного героя (примером являются многочисленные африканские циклы сказок о зайце или пауке). С другой стороны, мифы о похищении трикстером природных объектов преобразуются в волшебные сказки о поисках чудесных предметов, диковинок, жар-птицы, живой воды и т. д. и добывании этих предметов у их чудесных хранителей. Сказочные герои иногда отправляются на поиски огня — этого классического объекта для культурного героя. Но, в отличие от этиологических мифов, в сказках рассказывается не о происхождении огня, пресной воды, злаков и др. и не об их приобретении для человечества (субъективно ограниченного пределами собственного племени), а о выполнении «трудной задачи» героем в собственных интересах или интересах его отца, царя и т. п.

Герой-плут, достигающий победы путем обмана, хорошо известен древнейшим мифологическим сказаниям - это трикстер, для которого понятие «ум» еще не отделено от хитрости и колдовства. Трикстер - это, как правило, первопредок, герой шаманского мифа. Генетическая связь со сказаниями о нем отмечается в архаических памятниках геро?