Дипломная работа: Валерий Брюсов
Пурпур бледнеющих губ.
Звезды ли падают к нам?
Тиной опутанный труп.
Плачут кругом… но о чем?
Пурпур бледнеющих губ.
А на песке огневом
Тиной опутанный труп.
Верен был клятве своей
Пурпур бледнеющих губ.
Что ж? Уносите скорей
Тиной опутанный труп.
В поэзии Серебряного века эта тема обозначена, но ни у кого из современников она не проявилась с такой вызывающей откровенностью.
В 1897 г. вышел следующий сборник – "Me eum esse" <"Это – я" - лат>, положивший начало целой веренице сборников со звучными латинскими названиями. В нем Брюсов, сам еще непризнанный, уже поучает абстрактного "юного поэта":
Юноша бледный со взором горящим,
Ныне даю я тебе три завета:
Первый прими: не живи настоящим,
Только грядущее – область поэта.
Помни второй: никому не сочувствуй,
Сам же себя полюби беспредельно.
Третий храни: поклоняйся искусству,
Только ему, безраздумно, бесцельно.
Юноша бледный со взором смущенным!
Если ты примешь моих три завета,
Молча паду я бойцом побежденным,
Зная, что в мире оставлю поэта.
С конца 90-х гг. Брюсов постепенно приступает к формированию собственной поэтической армии. Плацдармом становится издательство "Скорпион". Издательство заявило о себе в 1899 г. книгой четырех авторов: Бальмонта, Брюсова, Ивана Коневского и Модеста Дурнова, пробовавшего себя и как поэт и как художник, но широкой известности не стяжавшего. Двадцатичетырехлетний Иван Коневской вскоре погиб. Брюсов посвятил его памяти свой следующий сборник – "Tertia vigilia" <Третья стража – лат.>, впоследствии пропагандировал его творчество. У многих от этого создавалось впечатление, что в Коневском Брюсов потерял близкого человека. Однако в дневниках сам поэт довольно равнодушно говорит и о нем, и о его кончине. Собственного, от души идущего отклика нет: он говорит о горе отца, лелеявшего талант сына, об эмоциональной реакции на печальное известие молодой поэтессы Анастасии Мирович. Неизвестно, как сложились бы их отношения, живи Коневской дольше (судя по дневниковым записям Брюсова, они не были гладки). Кое-что Брюсов у него позаимствовал – как и у многих других. Так незаметно из чужих достижений стала слагаться его слава, открытия других поэтов стали восприниматься как открытия Брюсова.
В "Третьей страже" уже выступает как "певец города", точнее певец индустриального города. Для этой темы он был словно создан. Она открывала возможности писать по-новому, потому что сама была нова и вызывающе антипоэтична.
Я люблю большие дома
И узкие улицы города, –