Детей рождали дома, на женской половине. На время родов приглашали акушерку. Помощниц обычно хватало, так как семьи были большими. После родов всей семьей помогали молодой матери и учили ее обращению с ребенком [19, с.57]. С особой радостью воспринималось рождение сына - первенца, продолжателя рода. Отец и дети со стороны родителей становились буквально героями.

Мать сохраняла высушенную пуповину и прядь волос ребенка, зашивала их в небольшой кожаный или матерчатый мешочек и постоянно носила при себе, считая, что это хранит ребенка от неприятностей.

В дом новорожденного нельзя было приходить с пустыми руками. По древнему народному обычаю ребенку дарили сырое яйцо. Яйцо рассматривали как символ возрождения жизни. Преподнося подарки, желали ребенку быть таким же чистеньким, кругленьким, беленьким и здоровым, как яичко [13, с.72].

В течение первых сорока дней после родов молодую мать и ее ребенка особенно оберегали. Это предусматривалось и предписаниями религии. Сорок дней считали наиболее уязвимым периодом для ребенка, поэтому и соблюдалась сорокадневная изоляция [12, с.32].

2.4 Похоронный обряд

Сразу же после смерти члена общины кто-нибудь из друзей или специально назначенный человек обходил дворы и сообщал эту весть. Войдя в дом, он говорил: "Башин сав болсун" ("Здоровье твоей голове"). После этого посыльный сообщал о печальном событии.

Всеми похоронными делами занимались специальные люди, родственники не должны были прикасаться к умершему.

Нельзя совершать погребение в субботу.

После установления факта смерти покойника накрывали простыней. На следующий день приносили деревянный гроб, умершего обмывали на специальной доске. Такую доску привозил сторож кладбища.

После обмывания умершего заворачивали в белый саван, одев его в чистое белье. На мужчину одевали кальсоны, длинную полотняную рубаху, носки, халат, тапочки и шапку. На женщину - рубаху, панталоны, чулки, платье, тапочки и косынки. Гроб выстилали мягким материалом, который покрывали простыней, а затем укладывали покойника. Руки располагались вдоль тела. Под голову клали небольшую подушку. Закрытые веки покойника нередко посыпали землей, взятой с родового кладбища. Тело умершего покрывали сверху бархатом или простыней, а лицо - небольшой простынкой. С умершим не помещали никаких ценных вещей. Гроб закрывали и накрывали черной материей [14, с.56].

Отпевание. Всю ночь у гроба со стороны головы горели две свечи и находились по два или более человек, которые поочередно читали соответствующие молитвы. Отпевание находилось при закрытом гробе.

Пришедшие клали деньги на гроб или на платок на животе покойного, если гроб бал открыт.

Перед выносом тела, газзан исполнял печальные траурные песни, сочинявшие священником для данного случая, и заупокойную молитву. Молитву читали на караимском языке.

После чтения молитвы гроб выносили и несли на кладбище. Газзан шел непосредственно за гробом, а родственники покойного - на некотором отдалении [10, с.41].

На кладбище газзан опять читал траурные песни и заупокойную молитву. Затем гроб опускали в могилу ногами на юг. Могила ориентирована в направлении север - юг. Священник и присутствовавшие бросали на гроб по горсти земли. Закапывая могилу, не передавали лопату из рук в руки, а втыкали ее в землю. Кровные родственники к гробу не прикасались и могилу не закапывали.

С обеих сторон могилы забивали колья. Колья пришли на смену пикам, которыми в древности отмечали края мужской могилы.

На могильный холмик со стороны ног клали по камешку или веточке.

Во время похорон все были в головных уборах, громко не разговаривали. В похоронах не участвовали женщины в положении, кормящие матери с детьми до сорока дней, больные и немощные.

После оформления могильного холмика газзан еще раз читал молитву и присутствовавшие направлялись на поминки в дом покойного [12, с.32].

Поминки. По возвращении с кладбища перед входом в дом мыли руки во дворе и лишь затем входили в помещение. После чтения газзанам молитвы начинали поминальную трапезу.

Рассаживались отдельно мужчины и женщины. Трапеза состояла из черной траурной халвы (кара - алвасы), печенных яиц, слоеных пирожков с сыром (кашкавалом). В кара - халву клали гвоздику и перец. Чем моложе был умерший, тем больше добавляли перца [13, с.43].

Сначала всех обносили тарелками с рюмкой водки, нарезанными пополам, посоленными и поперченными яйцами и кусками пирога. Каждый присутствующий выпивал водку и ставил пустую рюмку на тарелку. Закусывали яйцом и пирогом. Далее всех вновь обносили тарелками с траурной халвой и изюмом. Ближайшие родственники в трапезе не участвовали. Затем газзан читал заключительную молитву, и все расходились.

В наше время на поминках рассаживаются за столом.

Вечером, после ухода посторонних, оставались ближайшие родственники и газзан. На пол стелили черный войлок или шкуру. В центре войлока или шкуры становился газзан с кубком вина и хлебом. Вокруг размещались родственники, сидя или стоя на коленях. От самого близкого родственника по движению солнца располагались по степени родства все остальные. При обряде могли присутствовать и более дальние родственники и близкие, но они не становились на черный войлок.

Газзан читал молитву, благословлял вино и хлеб и передавал их самому близкому родственнику. Тот отпивал глоток, отламывал кусок хлеба и передавал кубок с вином и хлеб соседу. По ходу движения солнца кубок и хлеб обходили всех. Получивший кубок последним допивал вино до конца. На этом обряд считался законченным, и участники погружались в глубокий траур, длившийся неделю. Глубокий траур носили по отцу, матери, брату, сестре, сыну, дочери, мужу и жене. Ежедневно утром и вечером посещали кенаса, где для мужчин, пребывавших в трауре, предназначались специальные скамьи у входа. Весь период глубокой скорби женщины покрывались черной шалью, а мужчины подпоясывались черным поясом [13, с.23].

По желанию родных газзан приходил в дом каждый день, читал заупокойную молитву и пел печальные траурные песни.

Седьмой день. Семь дней ближайшие родственники, находившиеся в глубоком трауре, не ели мясную пищу. Это являлось ощутимым ограничением, если учесть, что караимы повседневно употребляли мясную пищу, особенно различные блюда из баранины.

На седьмой день ближайшие родственники посещали кладбище. На восьмой, если седьмой совпадал с субботой, и на девятый - если с пятницей. По возвращении домой и незадолго перед заходом солнца устраивали очередные поминки. Газзан повторял обряд на черном войлоке или шкуре - это был выход из глубокого траура.

Затем шли в кенасу, где собирались друзья и знакомые умершего. После моления возвращались в дом покойного. Здесь устраивали мясное кушанье (эт ашы ).

Газзан читал разрешительную молитву, и все садились за поминальную вечернюю трапезу. После недельного перерыва подавали разные мясные блюда, преимущественно из баранины. В меню присутствовали траурная халва, кубитэ, пастырма, вяленые язычки, слоеные пирожки с варенным мясом и соусом из фасоли или гороха, вино, изюм, чай или кофе. Этим днем заканчивался период глубокого траура, и в дальнейшем разрешалось повседневная мясная пища. Как и в субботу, в пятницу эташы не устраивали, в субботу не посещали кладбище.