Во время тульского губернаторства антикрепостнические убеждения Муравьева подвергались весьма серьезному испытанию: в июне 1847 года произошли волнения в имении помещицы Виневского уезда Резвой, потребовавшие его вмешательства. Подобные события не были редкостью в губернии. Но вопреки утверждению исследователя вопроса В.И. Крутикова, тогда дело не дошло до выезда губернатора с военной командой в село и экзекуции⁶ . Действия Н.Н. Муравьева отнюдь не сводились к мерам наказания виновных, а были направлены на предотвращение повторения событий и устранения причин, их вызвавших.

Во время пребывания в Туле Н.Н. Муравьев приобрел не только новый административный опыт, но и некоторых сотрудников, последовавших затем вместе с ним в Восточную Сибирь. Среди них были младший чиновник особых поручений В.И. Бершацкий, исправник Кропивенского земского суда Е.А. Корженевский, бывший домашний учитель сына графа Н.Н. Татищева, ставший чиновником канцелярии тульского губернатора В.В. Гаупт и чиновник особых поручений, а затем старший советник Тульского губернского правления А.О. Стадлер.

С тульским периодом связано еще одно важное событие в жизни Н.Н. Муравьева – он женился. Со своей будущей женой Николай Николаевич познакомился во время поездки за границу в 1846 году. Через год по его вызову она приехала в Петербург, а 19 января 1847 года в городе Богородицке Тульской губернии состоялась свадьба, перед которой Екатерина Николаевна приняла православие. Она принадлежала к дворянскому роду de Richemond (Ришемон) из Лотарингии, но ее родители и родственники жили близ города По на юге Франции. «По свидетельсту знавших Екатерину Николаевну, пишет Барсуков, - она была чрезвычайно красива, умна и образованна. Характера она была мягкого, ровного, добрая сердцем и отличалась любовью к своему новому отечеству. При безграничной любви к жене, Муравьев поддавался ее влиянию, не ослабевшему и в последние годы его жизни, и нельзя не сказать, что, при пылкости характера Муравьева, это влияние было всегда в своих результатах хорошим, подчас умиротворяющим⁹ .

ГЛАВА 2. СИБИРЬ. НАЧАЛО: 1847 – 1852гг

2.1. Назначение генерал-губернатором Восточной Сибири

Выбор Н.Н. Муравьева на должность генерал-губернатора Восточной Сибири принадлежал министру внутренних дел Л.А. Перовскому. Провел же он задуманное им дело с помощью Великой Княгини Елены Павловны, оказывавшей постоянно искреннее благорасположение Муравьеву с тех пор, как он был ее камер-пажом. Великая Княгиня, отличавшаяся просвещенным умом и глубоким пониманием современного положения России, которую она любила, как второе свое отечество, видела в Муравьеве именно такого деятеля, каким он оказался впоследствии.

Муравьев оставил Тулу и, в конце сентября 1847 года прибыл в Петербург, где приступил к ознакомлению с тем положением сибирских дел, в котором они находились в то время, и особенно дела об Амуре. По управлению Восточной Сибири стояли тогда на первом плане вопросы о нашем восточном прибрежье на Тихом океане, в связи с деятельностью Северо-Американской Компании, вопросы о кяхтинской торговле и о злоупотреблениях по части золотопромышленности, акцизно-откупного коммиссионерства и провиантских заготовлений. Нужна была настойчивая сила воли Муравьева, чтобы в сравнительно короткое время разобраться в этом хаосе мнений, сведений обо всем этом и предположений об Амуре.

Еще во время пребывания в Петербурге, Муравьев познакомился с капитан-лейтенантом Невельским. Сильно заинтересованный запутанным вопросом доступности для судов устья Амура, Муравьев сообщил Невельскому «свое мнение о необходимости более правильного исследования устья этой реки, где, по словам, сказанным ему Государем, будто бы только трафута глубины при входе.»¹⁰ . Невельской и сам был сильно заинтересован вопросом об Амуре, поэтому горячо принял заявления Муравьева, и впоследствии он явился деятельным исполнителем указаний Муравьева к осуществлению заветной мысли последнего – завладеть устьями Амура и тем открыть России свободный путь к Тихому океану. Познакомившись, насколько возможно со своею предстоящею деятельностью Николай Николаевич Муравьев выехал в Сибирь.

Первые шаги Н.Н. Муравьева действительно были направлены на то, чтобы «все привести в движение». Энергичные преобразования охватили почти все направления его политики, все области управления. Некоторые из поставленных задач были за это время выполнены, отдельные ориентиры и принципы позже претерпели изменения и были пересмотрены, но многие подходы сохранились надолго. В первую очередь это касается проявившихся уже в первые сибирские годы особенностей стиля и методов управления и таких стратегических целей, как присоединение Амура и расширения сферы компетенции генерал-губернатора. Одной из характерных черт муравьевского стиля управления было умение подчинять всю свою деятельность главной цели. Сама эта цель могла с течением времени и изменятся, на пути к ее достижению могли быть отступления, компромиссы, отвлечения, но приоритет оставался ясен и самому генерал-губернатору, и его ближним подчиненным.

Еще в Петербурге после беседы с императором Муравьев изложил вовсеподданейшем докладе от 8 января 1848 года 12 вопросов, на которые предстояло обратить внимание. В первую очередь: «об обустройстве ссыльных; о частной золотопромышленности; о выгоднейшем для казны устройстве солеварных и винокуренных заводах; о путях сообщения вообще и в особенности около Байкальского озера; о Нерчинских заводах; об устройстве городовых и пограничных казаков; о пограничной нашей линии и сношениях с Китаем; об устранении вредного распространения малайского духовенства в Забайкальском крае; о возможности распространения там православия; об удобнейшем и выгоднейшем сборе ясака; о неудобствах Охотского порта и возможности перенести порт в другое место; о средствах к улучшению сообщений с Охотским морем и Камчаткою»¹¹ .

По приезде в Сибирь Муравьев скорректировал эти задачи. В докладной записке на высочайшее имя от 25 февраля 1849 года он писал: «Я нашел здесь весь народ под влиянием и в руках, так сказать, богатых торговцев, промышленников и откупщиков и всех чиновников правительственных, почти без исключения на содержании и в услугах тех же богатых людей. Я строго и твердо принялся действовать против этого направления, ни законами, ни совестью не оправдываемого»¹² . Таким образом, Муравьев поставил перед собой две взаимосвязанные первоочередные задачи: во-первых, пресечь коррупцию сибирского чиновничества и удалить со службы взяточников, и, во-вторых, ослабить влияние верхушки «торгово-промышленного класса», пресечь двойную и тройную эксплуатацию им народа.

2.1. Кадровая, экономическая и социальная политика

Николай Николаевич Муравьев действовал решительно. В течение первых трех лет им или по его настоянию были отстранены от службы в Восточной Сибири или перемещены на менее значительные места: иркутский губернатор А.В. Пятницкий, председатель Иркутской казенной палаты П.К. Лавриновский, иркутский губернский почтмейстер М.И. Лобковский, управляющий горным отделением ГУВСа К.А. Дейхман (все в 1848г.), сменивший его А.Н. Таскин (1850г.), начальник Нерчинских горных заводов полковник А.Ф. Родственный (1850г.), управляющий Иркутской провиантской конторой военного министерства К.Г. Егоров, бывшие и еще находившиеся на службе адъютанты и чиновники особых поручений прежнего генерал-губернатора К.К. Максимович, Н.М. Яковлев, К.Я. Дараган, П.Н. Успенский и Г.Е. Поменцев. По прсьбе Муравьева был отправлен в отставку бригадный командир генерел-майор В.Н. Щетинин (1849г.)»¹³ . Кроме того, новый генерал-губернатор предложил подать в отставку члену Совета и управляющему его отделением Н.Е. Тюменцеву, но тот отказался это сделать и впоследствии сумел убедить Муравьева в своей незаменимости. Не жалобы и доносы увольняемых и распекаемых чиновников в Петербург, ни дружеский выговор министра Л.А. Перовского не изменили общего курса Муравьева на решительную смену кадров. Но возможности генерал-губернатора в этой, как и в других сферах деятельности, были ограничены, несмотря на широчайшие, казалось бы, полномочия.

Муравьеву необходимы были подчиненные, выбранные им самим, которым он мог бы доверять. Но для того, чтобы занять важные и значительные должности губернаторов, председателей губернских учреждений центральных ведомств, членов Совета ГУВСа, надо было иметь соответствующие чины, определявшиеся «Уставом о службе гражданской». Честные, образованные, дельные люди, дослужившиеся до таких чинов, как правило, уже имели достойные места и не склонны были отправляться на далекую окраину.

На первых порах Муравьев прибег к вполне традиционному для российских администраторов способу: он пригласил своих знакомых и сослуживцев. Иркутским губернатором стал приятель еще с кавказских времен, тогда они вместе находились при Е.А. Головине – В.Н. Зорин. Председателем Иркутской казенной палаты – товарищ по Пажескому корпусу П.Н. Кобяков, советником ГУВСа и начальником вновь созданного 4-го отделения – бывший тульский подчиненный А.О. Стадлер. Кроме того, с Муравьевым или сразу вслед за ним приехали молодые адъютанты, офицеры и чиновники особых поручений, которые либо были хорошо известны генерал-губернатору, либо имели надежные рекомендации от близких ему людей. Это бывший адъютант Е.А. Головина, двоюродный брат самого Н.Н. Муравьева, ротмистр В.М. Муравьев; служившие в Туле В.И. Бершадский и Е.А. Корженевский; выпускник лицея Б.В. Струве и другие. Своеобразие их положения заключалось в том, что, несмотря на сравнительно невысокие чины и должности, они получали от генерал-губернатора весьма важные и ответственные задания.

Традиционно считалось, что Муравьев недооценивал и пренебрежительно относился к чиновникам-сибирякам и, наводнив сибирскую администрацию приезжими, ускоренно продвигал их по службе. До 1851 года приезжих из Европейской России было не очень много.

«К 1850 году на 16,6% (по сравнению с 1845г.) возросло число администраторов в высоких чинах и на 31,6% - количество должностей высокого ранга. В 1850 году чин был ниже должности у 25% служащих, а у 57% чин равнялся должности. Высший слой администрации к 1850 году несколько изменился по сравнению с 1845 годом. Участие военных в управлении, несмотря на известное пристрастие к ним Муравьева, почти не увеличилось: доля числившихся по армии и флоту в формальной верхушке выросла с 16,7% до 18,5% ... Значительно вырос образовательный уровень: лиц с высшим и средним образованием в составе формального высшего слоя стало 60% (в 1845г. – 45,4%)»¹⁴ .

«В 1850 году доля сибиряков в формально высшем слое администрации не только не сократилась, но в полтора раза увеличилась по сравнению с 1845 годом – с 14,3% до 22,2%. Выросла она и в неформальной верхушке: с16,7% в 1845 году до 25,9% в 1850 году. Увеличилась так же доля лиц, прослуживших в Сибири более 10 лет: в формальной группе с 52% в 1845 году до 76% в 1850 году, в неформальной с 47,6% до 48,1%»¹⁶ .

Таким образом, кадровая политика Муравьева в первые годы еще не успела значительно изменить состав административного корпуса – во всяком случае, его формально высшего слоя. При присущем Муравьеву глубоком недоверии к деятелям прежних времен ситуация была непростой. Первым и очевидным ее следствием стало увеличение собственной нагрузки.

Для кадровой политики Муравьева были характерны внезапные решения. Одну из характернейших особенностей муравьевского стиля управления составляла склонность не считаться ни с должностью, ни даже с профессиональным уровнем подчиненного, превыше всего ставя ответственность, точное исполнение указаний. Личные отношения начальника и подчиненных становились более важным фактором, чем такие законные основания, как происхождение, образование, служебный стаж и квалификация. Подобная практика позволяла преодолевать искусственные препятствия, создававшиеся архаичной системой чинов, не позволявшей гибко и эффективно использовать дефицитные кадры, но с неизбежностью переходила в систему фаворитизма со всеми присущими ей пороками и злоупотреблениями. Тем не менее, на первых порах генерал-губернатор получил хоть какую-то опору в своем противодействии засилью коррумпированного чиновничества, тесно связанного с богатейшими купцами, золотопромышленниками и откупщиками, против которых он вел энергичную и решительную борьбу.

Экономическая политика Муравьева была одновременно и попыткой реализовать собственную систему взглядов. Он был убежден в необходимости отмены крепостного права и введения частной собственности на землю. В то же время на первом плане для администратора должен был, по его мнению, стоять казенный интерес, забота о сбережении расходов и приросте доходов казны. Государство может и должно контролировать и направлять всю экономическую сферу, вмешиваясь в деятельность «богатого промышленного и торгового класса» и в его отношения с народом, защищать низшие классы от торговцев, золотопромышленников и откупщиков. Богатство не должно давать никаких преимуществ перед законом и властью, - считал Муравьев. Таким образом, антикрепостнические убеждения смешивались со старыми, традиционными для России патерналистическими идеями, и все это имело к тому же весьма заметный социалистический оттенок.

Экономическая и социальная политика Муравьева в первый период его сибирской деятельности была довольно логичной и последовательной. Она была направлена против могущества откупщиков, кяхтинских торговцев и золотопромышленников. Для подрыва их влияния и власти он предложил запретить совмещение занятий откупом и золотопромышленностью. Генерал-губернатор Восточной Сибири даже высказывал сомнение в целесообразности сохранения частной золотопромышленности. Лучше всего, по его мнению, было бы создать единую государственную золотопромышленную компанию.

Н.Н. Муравьев энергично протестовал против широко распространенной практики передачи казенных остатков в другие руки – как правило, компаниям с участием петербургских сановников. Почти все прииски можно было бы за те или иные отступления от закона обратить в казну, но реализовывалась такая возможность только «в особых случаях», когда в этом оказывались заинтересованы достаточно влиятельные люди. Прекрасно понимая, что выступлением против сложившихся порядков он наживает могущественных врагов, Муравьев понимал и другое: существующая система будет с неизбежностью порождать коррупцию, и прекратить ее в этих условиях невозможно.

Позиция Н.Н. Муравьева по другому важнейшему для экономики вопросу – о кяхтинской торговле – не сводилась к максимальному увеличению таможенных доходов. В письме Л.А. Перовскому от 18 февраля 1850 года он утвержнал, что «главная выгода для России от кяхтинской торговли – сбыт своих мануфактурных произведений. Контрабандисты заменяют это золотом, лишая этим выгод и подрывая сбыт наших мануфактурных произведений»¹⁵ . Поэтому борьба с контрабандным провозом золотой монеты велась энергично и жестко.

Негативное отношение к сибирским богачам сочеталось с противопоставлением их простому народу, который был в глазах Муравьева традиционной опорой верховной власти.

В первые же годы генерал-губернаторства появилась и такая характерная для Муравьева черта, как внешний демократизм, доступность для простых людей. Он охотно беседовал с казаками, крестьянами, инородцами, принимал их в своем доме. В специальные приемные дни шли множество крестьян и простого народа, с самыми разнообразными просьбами. Пренебрежительно относясь ко всякого рода «канцелярщине» Муравьев нередко решал во время таких приемов важные и насущные вопросы. Правда, при этом столь же просто нарушались законы Российской империи, но это мало волновало «главного блюстителя законов в крае», как, впрочем, и его подданных.

В сибирские же годы нашла практическое воплощение и общая антикрепостническая направленность взглядов и деятельности Н.Н. Муравьева. Одним из ее проявлений в административной практике стало «следственное дело о противозаконных действиях отставного коллежского советника Коновалова по управлению своими крепостными людьми».

Как и прежде, антикрепостнические убеждения сочетались с признанием необходимости крестьянской собственности на землю. В Сибири, естественно, этот вопрос не возникал, но применительно к одной категории населения Муравьев его поставил. Доказывая необходимость серьезных преобразований в положении ссыльнопоселенцев, он подчеркивал особый вред запрещения им иметь недвижимую собственность.

Крупная мера муравьевского времени в сфере экономической и социальной политики – перечисление нерчинских горнозаводских крестьян в казаки – должна была способствовать решению приоритетных для Муравьева задач. Генерал губернатор и его помошники расценивали это как освобождение крестьян от полукрепостной зависимости. Из приписных крестьян Нерчинских горных заводов должны были быть образованы пешие батальоны Забайкальского казачьего войска, которые затем сыграли важную роль в движении на Амур. Положение старообрядцев осложнилось: их уставы запрещали службу в армии, и формирование Забайкальского казачьего войска поставило их в ситуацию, когда надо было либо оказывать сопротивление, либо бежать из обжитых мест.

До 1851 года пограничные и городовые казаки числились в гражданском ведомстве и были свободнее в смысле воинской дисциплины.

2.3. Административные преобразования

Создание и представление проектов преобразований административного характера стало еще одним типичным для Муравьева направлением деятельности, обозначившимся уже в первые годы его генерал губернаторства.

Проекты преобразований, предлагавшиеся генерал-губернатором Восточной Сибири, предполагали не частичные, незначительные изменения в организации управления, а серьезные и существенные.