Войска и авиация стягивались в районы, максимально приближенные к Кубе. Признавалось, что такая атака почти наверняка потребует последующего наземного вторжения, в результате которого потери США составят порядка 25 тыс. человек плюс соответствующее число убитых и раненых кубинцев. Далее предполагалось, что в то время как американское военное преимущество в Западном полушарии обеспечит успех воздушных налетов и наземного вторжения, Советский Союз, скорее всего, ответит военными действиями против флангов или даже Центральной зоны НАТО.

Те, кто выступал против воздушного нападения, рекомендовали ввести карантин, предназначенный для предотвращения советских поставок Кубе до тех пор, пока ракеты не будут убраны.

Президент США отклонил предложение о немедленной военной атаке, приказав, однако, начать блокаду, и 24 октября карантин был введен. Советский Союз продолжал утверждать, что на Кубе нет никаких ракет; полученные же военной разведкой и ЦРУ фотоснимки были убедительным доказательством для американских военных, но не для мирового общественного мнения, которое не исключало возможности фальсификации.

В Карибском регионе развернулась армада из 180 военных кораблей. Американские войска во всем мире приводились в состояние повышенной готовности. Атомные подводные лодки с ракетами “Поларис” изменили свои курсы в соответствии с полученными секретными приказами. Бомбардировщики стратегической авиации на всех базах получили приказ подняться в воздух с полной ядерной нагрузкой, и как только один из них приземлялся для заправки и отдыха, другой поднимался в воздух. Во Флориде были развернуты шесть дивизий, дополнительные войска перебрасывались на военную базу в Гуантанамо. Военное министерство США готовило бомбардировку и оккупацию Кубы, что требовало, по их подсчетам, 250 тысяч солдат, 90 тысяч бойцов морской пехоты и более ста десантных судов. Кеннеди получил сообщение о появлении в Карибском море советских подводных лодок, что являлось серьезной угрозой для американских авианосцев.

22 октября президент США Д. Кеннеди выступил по телевидению. Он объявил о блокаде Кубы и некоторых других принятых мерах, а также о причинах, которыми были вызваны действия США. “Это лишь первый шаг, - сказал он, - Пентагон получил приказ к проведению дальнейших военных мер”. Речь Кеннеди, продолжавшаяся около 20 минут, повергла не только США, но все западные страны в состояние нервного ожидания.

Конечно, Хрущев немедленно узнал о выступлении Кеннеди, разведка докладывала ему обо всех военных приготовлениях США. Хотя в Кремле, как и в Белом Доме, шли непрерывные совещания политиков и военных, советские средства информации ничего не сообщили 23 октября о выступлении Кеннеди и о блокаде Кубы.

Все работы по установке ракет на Кубе проводились круглосуточно, но для окончания этих работ и приведения ракет в боевую готовность требовалось еще несколько дней. Хрущев хотел иметь на Кубе мощную ракетную базу, но он не хотел войны, опасность которой все возрастала. Для него важнее всего было в эти дни понять - являются ли действия США блефом, или же американцы действительно готовятся нанести мощный удар по Кубе и советским ракетным установкам.

24 октября Советское правительство заявило решительный протест против блокады Кубы и других военных мероприятий США. СССР просил немедленно созвать Совет Безопасности ООН. Министр обороны СССР приказал привести Вооруженные Силы страны в состояние повышенной боевой готовности, отменить отпуска и задержать демобилизацию старших возрастов. Советский Союз продолжал отрицать наличие на Кубе наступательного оружия, заявляя, что там находится только оружие, необходимое для самообороны, и что “с требованием об удалении этой техники не может согласиться ни одно государство, дорожащее своей независимостью”. На срочно созванном заседании Совета Безопасности советский представитель В. Зорин решительно отрицал наличие на Кубе ракет с ядерным оружием. Как можно было прочесть в советских газетах, В. Зорин “разоблачил извлеченные из кучи всякого хлама сотрудниками государственного департамента США утверждения о так называемом установлении советских ракетных баз на Кубе”.

В это время на пути к Кубе находилось более 20 советских кораблей, и первые из них приближались к линии блокады, Фидель Кастро объявил о проведении всеобщей мобилизации. Хрущев вел себя внешне спокойно, понимая, что за океаном внимательно следят за каждым его шагом, и вечером 23 октября посетил Большой театр.

Президент США направил Хрущеву письмо с призывом соблюдать правила блокады. Кеннеди писал, что США не намерены открывать огонь по советским кораблям. Он выражал желание, “чтобы оба мы держались осмотрительно и не допускали, чтобы события осложнили положение и еще более затруднили контроль над ним”. Это послание не было опубликовано в СССР, как и призыв генерального секретаря ООН У Тана приостановить перевозку оружия на Кубу. Аналогичный призыв исходил и от 89-летнего английского философа Бертрана Рассела.

Утром 24 октября два советских судна приблизились к линии блокады в 500 милях от Кубы, под прикрытием подводной лодки. Навстречу шел авианосец “Эссекс” с противолодочными вертолетами на борту. Р. Макнамара отдал приказ - в случае необходимости атаковать советскую подводную лодку глубинными бомбами со слабыми зарядами, чтобы заставить ее всплыть на поверхность.

Но Хрущев не хотел рисковать и приказал советским судам остановиться на линии блокады, предложив американскому президенту срочную встречу.

В своем первом послании к Кеннеди Хрущев придерживался угрожающего тона. Он называл действия США “чистейшим бандитизмом”, “безумием выродившегося империализма” и заявлял, что СССР не будет считаться с блокадой и сумеет защитить свои права. Кеннеди ответил, что он готов встретиться с Хрущевым, но только после устранения с Кубы советских ракет.

Воздушная разведка и анализ данных, полученных от агентуры в СССР, показывали, что эти ракеты будут готовы к действию не раньше чем через несколько дней. Над Кубой дважды в день пролетали эскадрильи из восьми низко летящих американских самолетов. Другие самолеты непрерывно следили за советскими подводными лодками. Советские корабли, приближаясь к линии блокады, останавливались в океане, однако, некоторые из них получили приказ лечь на обратный курс. Монтаж ракетных установок и бомбардировщиков продолжался. На Кубу вылетел А.И. Микоян, чтобы наблюдать за ситуацией с близкого расстояния и увязывать действия Советского правительства с действиями Кубы. Хрущев опасался, что Кастро может предпринять какой-либо неосмотрительный и опасный шаг.

Второе послание Хрущева

Напряжение нарастало. Один из американских самолетов У-2 был сбит, и летчик погиб. Узнав о гибели американского летчика, Кеннеди приказал увеличить в несколько раз число самолетов, патрулировавших острова. 26 октября был отдан приказ о подготовке к вторжению на Кубу. Вечером того же дня Кеннеди получил от Хрущева новое письмо, составленное в иных выражениях, - оно не появилось в советских газетах. Роберт Макнамара писал, что это было самое необычное дипломатическое послание, какое он когда-либо видел. Письмо было продиктовано лично Хрущевым и даже не отредактировано, текст был, совершенно очевидно, составлен человеком, находившимся в состоянии сильного эмоционального напряжения. Советский премьер убедился, что действия США не являются блефом, и что мир оказался на краю пропасти. Теперь он просил Кеннеди проявить сдержанность, ибо “если разразится война, то остановить ее будет не в нашей власти. Я сам участвовал в двух войнах и знаю, что война кончается только после того, как прокатится по всем городам и селам, сея повсюду смерть и разрушение”.

Хрущев не отрицал теперь, что на Кубе имеются советские ракеты. Он писал, что раз все оружие уже доставлено, то американская блокада не имеет смысла, ракеты находятся под контролем советских офицеров и не будут использованы для нападения на США.

“В этом отношении, - говорилось в его послании, - вы можете быть спокойны. Мы находимся в здравом уме и прекрасно понимаем, что если мы нападем на вас, вы ответите нам тем же. Но тогда это обернется и против нас, и я думаю, что вы это тоже понимаете. Из этого следует, что мы люди нормальные. Как же мы можем допустить, чтобы произошли те несуразные действия, которые вы нам приписываете. Только сумасшедшие могут так поступать или самоубийцы, желающие и сами погибнуть и весь мир перед тем уничтожить”.

Хрущев предлагал Кеннеди снять блокаду и дать обязательство не вторгаться на Кубу. В этом случае СССР заберет и уничтожит доставленное на Кубу ракетное оружие. Хрущев писал: “Мы с вами не должны тянуть за концы каната, на котором вы завязали узел войны, потому, что, чем крепче мы оба будем тянуть, тем сильнее стянется узел, и придет время, когда узел будет так туго стянут, что даже тот, кто завязал его, не в силах будет развязать, и придется разрубить... Давайте не только перестанем тянуть за концы каната, но примем меры к тому, чтобы узел развязать. Мы к этому готовы”.

Ликвидация кризиса

В своем послании Хрущев предлагал Штатам компромисс. Правда уже на следующее утро, еще не получив ответа на отправленное письмо, Хрущев направил новое послание к Кеннеди, в котором требовал, чтобы американцы убрали свои ракеты с турецкой территории. Он предлагал провести в течение 2-3 недель переговоры с США по всему комплексу возникших проблем. Это не устраивало Кеннеди, и он ответил только на полученное вечером 26 октября письмо, оставив без внимания следующее. Кеннеди заявил о готовности США снять блокаду с Кубы, и о том, что США не будут нападать на Кубу, если Советский Союз уберет с территории этой страны наступательное оружие. Одновременно, используя конфиденциальные каналы, Кеннеди заверил Хрущева, что США уберут свои ракеты из Турции, но позднее, после ликвидации кризисной ситуации. В любом случае, Кеннеди требовал немедленного прекращения всех работ по установке ракет на Кубе и удаления под наблюдением ООН всего наступательного оружия с острова. В конфиденциальном порядке Кеннеди давал понять Хрущеву, что даже при желании президент США не в состоянии слишком долго сдерживать более жесткую реакцию американских властей на действия СССР. Послание Кеннеди от 27 октября было опубликовано в советской печати, что являлось, в сущности, официальным признанием присутствия советских ракет на Кубе. Не без внутреннего сопротивления и, в?