Курсовая работа: Крестовые походы

В истории классического западноевропейского средневековья нет, вероятно, эпохи, более захватывающей воображение своей гранди­озностью, размахом и величием, чем эпоха крестовых походов, продолжавшаяся с кон­ца XI до самого конца XIII века. Это бы­ло время масштабных военных экспедиций западных держав и католической церкви на Ближний Восток, ставивших своей офици­альной целью освобождение Святой Земли от неверных — мусульман и завладение об­щехристианскими святынями, отданными якобы на поругание Исламу.

Следует отметить, что, однако, ни сами участники этих походов, ни современные со­бытиям авторы не называли подобные экс­педиции “крестовыми походами”. Да, соби­раясь в Святую Землю, за море они, по тер­минологии того времени, “принимали крест”. Но совершали они, по их мнению, “хождения”, “паломничества” и т.п. Сам термин “крестовые походы” возник, как считается, лишь в последней трети XVII века, поя­вившись в названии первого научного труда по этой теме — сочинении придворного историка Людови­ка XIV Луи Мэмбура под названием “История кре­стовых походов”.

Итак, что же привело к началу столь масштаб­ных, мировых по меркам того времени, экспедиций европейцев на Ближний Восток? Что заставляло на протяжении почти двухсот лет десятки тысяч лю­дей отправляться, зачастую оставив хозяйство, роди­ну и т.д., в мало известные многим из них, но силь­но манящие земли знойной Палестины?

Говоря о крестоносном движении, его характер часто определяют как “военно-колонизационный”, и в этом, безусловно, заключается большая доля правды, если речь идет о европейских феодалах, а также отчасти и крестьянах, участвовавших в похо­дах. Однако стойкость этого движения, особенно на первых порах, нельзя объяснить только стремлени­ем приобрести новые земли на Востоке и интереса­ми международной политики. Чтобы понять причи­ны крестовых походов, нужно обратиться ко всем основным моментам переживавшейся в то время Европой и Византией истории.

Жизнь европейцев в конце Х — начале XI сто­летия была связана с большими испытаниями. Ру­беж тысячелетий как всякая крупная дата прочно утвердил в настроениях большей части общества мысль о близящемся конце света, пророчества о на­ступлении которого то и дело будоражили сознание людей. И действительно, казалось, что природа, словно повинуясь начертанному свыше плану, явля­ет все признаки этого. На протяжении всего XI ве­ка территории Франции, Германии, Англии неодно­кратно подвергались различным стихийным бедст­виям, их население терзали бесконечные эпидемии инфекционных болезней. Под считано, что с 970 по 1040 год 48 лет, то есть больше половины, были не­урожайными. Практически непосредственно перед началом походов Европу потрясли так называемые “семь тощих лет”, когда на ее территорию обруши­лись наводнения, заморозки и — как следствие это­го — голод. В прирейнских областях Германии и Франции в июне выпадал снег, полностью губя уро­жаи зерновых. Как свидетельствуют авторы сред­невековых хроник, среди местных жителей тут и там отмечались случаи людоедства, пойманных на месте преступления власти вешали, но ночью на ме­сто казни приходили другие, снимали трупы с висе­лицы и поедали их. Сокрушительные удары наносили повторявшиеся каждые два-четыре года эпидемии чумы, после которых во многих городах и деревнях Запада оставалось не более трети жителей. Повсе­местным явлением стал побег крестьян из поражен­ных голодовками и эпидемиями районов. Понятно, что среди подвергавшихся таким напастям крестьян и бедных горожан апокалипсические настроения не исчезали и усиливались с каждым годом, а стремле­ние вырваться из этого ада, усугублявшееся к тому же не уменьшавшимся гнетом и произволом со сто­роны своих сеньоров, пусть даже в неизведанные зе­мли Востока, неизбежно должно было найти себе выход. Искренность их порыва, звавшего в Святую Землю не только в поисках материального благопо­лучия, но и ради достижения “идеальной” цели — возвращения Гроба Господня христианам, не подле­жит сомнению.

Иные цели преследовало шедшее в крестовые походы западноевропейское рыцарство. Можно ут­верждать, что практически с самого начала в их ус­тремлениях превалировало желание приобрести но­вые земли, новых подданных, новые богатства, а же­лание отвоевать христианские святыни, как прави­ло, отходило на второй план, уступая место непри­крытому стремлению к наживе и политической вы­годе. Тяга крупных и мелких европейских феодалов к новым землям была вполне понятна. В Европе того времени существовал такой порядок наследо­вания (майорат), при котором вся земля передава­лась старшему сыну. Остальные же пополняли ря­ды безземельного рыцарства, которое, по понятным причинам, не всегда могло найти себе применения на родине. Ситуацию осложняло еще и то, что в са­мой Европе уже не было возможности для внутрен­ней колонизации, ибо бесхозных земель попросту не было. Окраинные государства типа Германии и ис­панских королевств еще могли как-то попытаться удовлетворить свои интересы за счет колонизации приграничных регионов (земель славян и прибал­тийских народов, арабских территорий на Пирене­ях); у остальных такой возможности не было. Кста­ти говоря, крестовые походы как экспедиции против “неверных” начались несколько раньше и в ином месте — на Пиренейском полуострове против суще­ствовавшего там арабского государства, представляя собой как бы своеобразную репетицию того массо­вого движения на нехристианский Восток, которое мы видим в конце этого столетия.

Помимо расчета на новые земельные приобре­тения, многих рыцарей манила в Палестину и воз­можность избавиться от долговых обязательств пе­ред ростовщиками. Привлекали их и рассказы бы­вавших там паломников о сказочных богатствах, благодатном климате и т.п.

Крупных европейских феодалов — графов, гер­цогов — вело желание освободиться от сковываю­щих рамок вассальных отношений, связывавших их в Европе с королями, и стремление основать по евро­пейскому образцу свои собственные государства, где они могли бы стать полноправными властителями (ожидания некоторых из них, особенно после пер­вого и четвертого походов, действительно оправда­лись).

Однако не одни феодалы и крестьяне стреми­лись на Восток в поисках счастья. Богатые земли привлекали и пристальное внимание крупных тор­говых городов Средиземноморья, в первую очередь республик Италии, давно установивших достаточно тесные контакты с арабскими купцами и имевших даже торговые привилегии в ряде регионов восточ­ного Средиземноморья. Это были Венеция, Генуя и Пиза. Завоевания турок-сельджуков нанесли серь­езный удар по их роли посредников в торговле ме­жду Востоком и Западом, поэтому они надеялись приобрести собственные фактории в этих землях. Купеческие республики Италии стремились осла­бить и своего главного реального торгового сопер­ника — Византию, которая хотя и ослабла к концу XI века, но все еще контролировала значительную часть торговли в восточной части Средиземного мо­ря. Вытеснить же империю с рынков можно было только с помощью вооруженной силы, что и показа­ла в дальнейшем история крестоносного движения (особенно в IV походе). Этим и определялся боль­шой интерес, который буквально с самого начала проявляли к этой акции итальянские города. Их правители осознавали, что реально только они (в силу своего финансового могущества) в южной Ев­ропе могут сыграть весомую роль в снабжении крестоносного воинства оружием, продовольствием, транспортом, организовав доставку участников по­ходов на Ближний Восток морем, а не сушей. Их расчеты, равно как и затраты, многократно оправда­лись.

Решающую роль в идеологической подготовке и организации крестовых походов сыграло римское папство. Именно ему принадлежит формулировка официальной идеи “освобождения Гроба Господня” как программного лозунга и знамени этого предпри­ятия. Во многом успех первых походов, активность европейского общества объясняются активной дея­тельностью римских пап, освободившихся от бреме­ни светской власти, до начала 80-х годов XI века сковывавшей действия епископов Вечного города. Благодаря самостоятельности папского престола, достигнутой усилиями Григория VII и затем Инно­кентия III, росту его влияния на королевские дома Европы, на континенте удалось создать атмосферу единого порыва, объединившего на первых порах различные социальные слои западноевропейского общества, способствовавшего достижению целей, которые преследовали сами папы. А цели эти были явно далеки от христианских добродетелей, пред­ставляя собой воплощение той агрессивности папст­ва, которую оно проявляло в это время в отноше­нии некатолического мира. Не следует забывать, что прошло всего сорок лет с момента так называ­емого Великого раскола в христианстве в 1054 го­ду, давшего начало двум большим церквам — рим­ско-католической на Западе и греко-кафолической на Востоке. Римские папы, относясь к восточным христианам как к раскольникам и подчас даже как к еретикам, стремились всеми силами физически подчинить себе восточную церковь и территориаль­но, и организационно, и духовно. Подобная экспан­сия укладывалась в общую теорию, которой придер­живался Рим. Согласно учению о главенстве рим­ских пап, именно они должны были являться выс­шими руководителями всего христианского мира, включая, разумеется, и византийские земли. Поэто­му, говоря о необходимости формального объедине­ния, они всегда лелеяли в душе план подчинения восточной церкви, от которого в принципе не отка­зались и по сей день. Кроме того, папство стреми­лось установить господство и над мусульманским миром, создав на Востоке новые христианские владения, подвластные папскому престолу. Агитируя в пользу крестовых походов, римские епископы стре­мились решить еще одну, уже чисто внутриевропейскую задачу — освобождение Европы от того со­циально опасного балласта в лице бродячих рыца­рей, маргинальных слоев города, который к тому времени был весьма значителен. Характерно, что проповедники папских идей этого не скрывали. Так, главный идеолог Второго похода, знаменитый дея­тель монашеского движения, выдающийся богослов Бернард Клервоский открыто писал об этом в сво­их трактатах. Кроме того, уже в ходе походов вы­яснилось, что призывы к пожертвованию на походы (их сбором занималась, главным образом, церковь) дают вполне ощутимые материальные плоды — многие участники крестовых походов, уходя на Вос­ток, отписывали церкви свои земли, дарили ценные подарки, принося немалый доход. Характерно, что даже после окончания крестоносного движения церковь продолжала собирать средства на освобож­дение Святой Земли, используя их на свое усмотре­ние.

Притягательность богатых восточных земель объяснялась и тем, что в Западной Европе уже дав­но, с V века, благодаря хождениям в Иерусалим на поклонение пилигримов, среди определенной части общества сложились представления об этих землях как о своеобразном земном рае. И дорога в этот рай, несмотря на всю неразвитость и фантастич­ность географических представлений того времени, была достаточно хорошо известна. На протяжении всех этих столетий вереницы паломников ежегодно двигались к христианским святыням Палестины. Среди них были не только преисполненные религи­озного рвения люди. Многонациональные скопле­ния паломников включали в себя и купцов, совме­щавших душеполезное с практическим, и монахов, оставивших после себя описания Святых мест, и ря­довых людей, совершавших паломничества по обету либо просто по зову сердца. К началу крестовых по­ходов в Европе установились накатанные пути, вед­шие через Италию или Балканский полуостров по старым, еще римского времени дорогам, к Констан­тинополю, а оттуда, через проливы, дальше на юго-восток, в Палестину. В XI веке туда стали отправ­ляться и знатные европейские рыцари, иногда в со­провождении значительной вооруженной свиты.

Слухи и рассказы людей, посетивших Святую Зе­млю либо наслышанных о ней, часто — помимо по­вествований об иерусалимских чудесах — сводились к описанию того блистательного богатства, которое они наблюдали в Византии и на Арабском Востоке. Действительно, для среднего европейца того време­ни уровень тамошней жизни казался сказочной меч­той. Европа кануна крестовых походов может быть (конечно, в первую очередь в “бытовом” смысле) названа варварской по сравнению с этими региона­ми. Маленькие, тесные и очень грязные европей­ские города с населением 2-3 тысячи человек, не­большие и не очень в своем большинстве уютные рыцарские замки меркли перед храмами и дворцами византийских и восточных владык, роскошью восточных городов. А привозимые с Востока дорогие ткани, пряности, ювелирные украшения создавали впечатление о необычайном богатстве восточных зе­мель и, вероятно, легкости, с которой все это при определенных условиях может быть обретено. Этим и объясняется то поистине детское восхищение, с которым крестоносцы говорили о богатствах Кон­стантинополя после его захвата в 1204 году.

Как это ни парадоксально, но большую роль в подталкивании Запада к агрессии на Восток сыграла невольно и сама Византия. Дело в том, что к концу XI века эта бывшая некогда могущественной держа­ва оказалась в сложном положении. С востока ее сильно теснили новые захватчики — турки-сельджу­ки, которые, разгромив Багдадский халифат и отча­сти государство Фатимидов, в 1071 году нанесли византийским войскам страшное поражение при Манцикерте, в результате которого в плен попал византийский император Роман Диоген, чего преж­де в истории этого государства не бывало, и отняли у Византии большую часть Малой Азии. С запада империю теснили норманны, отвоевавшие у нее владения в южной Италии. Правда, благодаря при­влечению на свою сторону в качестве союзника Ве­неции, Византии удалось приостановить победное шествие северян. За это Венеция получила много­численные торговые льготы и целый квартал в Кон­стантинополе.

После победы при Манцикерте турки-сельджу­ки, вдохновленные успехом, готовили новое наступ­ление на Византию. С севера империи угрожали пе­ченеги. В 1091 году они сумели подойти к самым стенам Константинополя, но византийцам удалось отбить этот нежданный натиск, заключив договор с половцами, которые и разгромили печенегов. Буду­чи окружена врагами, империя неоднократно обра­щалась к европейским государствам с просьбами о помощи. Однако за те годы, пока в Европе эти за­просы обсуждались, страна сумела найти выход из создавшейся ситуации. Поэтому когда накануне крестовых походов некоторые западноевропейские правители выказали готовность прийти на помощь, Византия в ней уже не нуждалась так остро, как в предшествующее десятилетие. Подобный отказ по­родил в душах многих правителей Запада негатив­ную реакцию, которая способствовала росту агрес­сивных настроений в их среде и готовности во что бы то ни было принять участие в походах на Вос­ток даже без учета интересов империи.

К походу против турок и освобождению Гроба Господня призывал еще папа Григорий VII, однако, занятый борьбой с германским императором Генри­хом IV, он не успел организовать это движение и возглавить его. Проповедь священной войны против неверных была возобновлена папой Урбаном II. На церковном соборе во французском городе Клермоне в 1095 году он выступил перед огромными толпами людей, призывая их отправиться на освобождение Гроба Господня, стимулируя собравшихся обещани­ем огромных богатств и покровительства, которая церковь окажет всем участником этой экспедиции.

Он сказал:

“Поскольку вы обещали Богу, как сыны его, энергичнее обычного поддерживать в вашей среде надлежащий мир и еще добросовестнее соблюдать права церкви, вам следует потрудитьсянад тем, чтобы обратить силу вашей ревности еще на какое-либо другое божье и ваше дело. Здесь необхо­димо, чтобы вы ускоренным порядком поспешили на помощь вашим братьям, обитающим на востоке и нуждающимся в вашей неоднократно обещанной им помощи. На них обруши­лись, как об этом большинству из вас уже сообщено, турки и арабы, которые добрались вплоть до Средиземного моря, до того места, которое зовется “ рукой Св.Георгия ” , у самых гра­ниц Романии. Продолжая производить дальнейшие захваты земель этих самых христиан, они одержали верх над ними, нео­днократно разбили их в бою, многих убили или же взяли в плен, церкви разгромили, а империю опустошили. И если вы спокойно опустите еще в течение некоторого времени все эти насилия, они одолеют много большее количество преданных Богу людей.

Поэтому и обращаюсь со смиренной просьбой, и не я, а Господь, чтобы вы, глашатаи христовы, почаще убеждали всех, к какому бы кто ни принадлежал сословию, как пеших, так и конных, как бедных, так и богатых, чтобы они своевременно посодействовали восточным христианам в изгнании из преде­лов христианского мира той негодной породы людей. Говорю это присутствующим, поручаю передать это отсутствующим. Ведь Христос повелевает это.

Всем идущим туда, в случае их кончины на сухом пути, или на море, или в бою с погаными, отныне да будет отпущение грехов. Это обещание идущим я даю как уполномоченный Бога. Какой позор, если бы столь презренная, испорченная и служа­щая демонам порода людей так-таки и одолела бы проникнутый верою в Бога и блещущий именем Христовым человеческий род! Каким срамом покроет нас сам Господь, если вы не помо­жете тем, которые признаются такими же христианами, как и мы! Пусть выступят против неверных в бой, которому надле­жит начаться, в бой, который должен дать в изобилии трофеи, те люди, кои с давних пор привыкли злоупотреблять правом частной войны против своих единоверцев-христиан.

Да станут ныне воинами те, кто раньше являлся грабите­лем. Пусть ныне ведут справедливый бой с варварами те, кто в прежние времени сражался против братьев и соплеменников. Да получат ныне вечную награду те, кто прежде за малую мзду были наемниками. Пусть двойная честь увенчает труды тех, кто, не щадил себя во вред и телу, и душе. Кто здесь горес­тен и беден, там будет богат; кто здесь недруг Богу, там станет другом ему. Пусть идущие во Святую землю не медлят, но сдав в надежные руки свое имущество и собрав средства на путевые издержки, по прошествии зимы, в ближайшую весну с Богом бодро выступят в путь ”[1] .

Желавшие участвовать в походе тут же принима­ли крестоносный обет, заявляя о своем желании встать в ряды защитников правой веры. Знаком принятия обета был красный крест, который рыца­ри нашивали на свои плащи.

Участникам похода предоставлялись большие льготы. Их имущество и семьи на время отсутствия находились под охраной церкви. Принявшие крест освобождались от уплаты долгов на время пребы­вания в крестовом походе. Последнее особо привле­кало множество рыцарей, задолжавших ростовщи­кам. Крепостные, отправлявшиеся в поход, освобо­ждались от власти своих господ.

По инициативе папы во многие районы Европы были отправлены специальные проповедники, кото­рые, повествуя о бывших им якобы видениях и чуде­сах, означавших необходимость участия в крестовом походе, подталкивали экзальтированные массы к принятию креста. Среди этих миссионеров особо выделялся Петр Пустынник, будущий духовный глава и активный, хотя и недобросовестный участник Первого похода.

Заметим, что особо восприимчивые к пламенным речам вышеупомянутого папы Урбана II, не достигнув еще пределов Священной земли, принялись учинять расправы над евреями, о чем “красочно” повествует Альберт Ахенский:

“Не знаю почему: по воле Божией или по умственному заб­луждению, они восстали против иудейского народа, рассеянно­го по всем городам, и жестокосердно умертвили евреев, особенно в Лотарингии. Они утверждали, что это начало их экспедиции и борьбы против врагов веры христианской. Первыми такое изби­ение совершили горожане в Кельне. Они внезапно напали на небольшую общину евреев, многих изрубили тяжелым оружием;

разрушили их дома и синагоги, разделили между собой их деньги. Увидев такую жестокость, около двухсот евреев бежало в ти­шине ночи за реку в Нейсс. Паломники и крестоносцы узнали их и ни одного не оставили в живых, но, подвергнув их такому же избиению, ограбили все их имущество.

И без задержки, продолжая после этого, согласно данному обету, путь, они прибыли в город Майнц, где граф Эмихо, муж благороднейший и могущественнейший в этой стране, с боль­шим отрядом немцев ждал прибытия паломников, стекавших­ся туда из разных мест по королевской дороге. Майнцские евреи, зная о гибели своих собратьев и понимая, что они не могут избежать рук столь многочисленных [насильников], в надежде на спасение прибегли к защите епископа Руотгарда. Они поместили под его охрану и защиту бесчисленные сокрови­ща, сильно надеясь на его покровительство, потому что он был епископом этого города. Майнцский первосвященник заботли­во сохранил полученные от них деньги. [Самих] иудеев он укрыл от графа Эмихо и его спутников в обширной пристрой­ке своего дома, чтобы они там оставались в самом безопасном и надежном жилище здоровые и невредимые. Однако Эмихо и его шайка, посовещавшись, на следующее утро атаковали иудеев стрелами и копьями в их жилище. Сломав засовы и двери, они убили до семисот захваченных [ими иудеев], тщетно сопротив­лявшихся против превосходных сил; равным образом убивали женщин, маленьких детей, не различая возраста и пола, поража­ли ударами мечей в лицо.

Иудеи, видя, что христиане как враги поднялись против них и их детей и не щадят ни старых, ни малых, обратились против самих себя в своих единоверцев, сыновей, жен, матерей и сестер и перебили друг друга взаимным убийством. Матери — ужасно сказать — перерезывали горло грудным младенцам, дру­гих закалывали, предпочитая губить их собственными руками, чем отдать в жертву мечу иноверцев...

Они уничтожили [иудеев] жестокой резней более из жадности к деньгам, чем по Божьему правосудию ”.[2]

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--