Курсовая работа: Поэзия Андреаса Грифиуса
«Поэзия Грифиуса проникнута напряженным и страстным эмоциональным пафосом. Его многочисленные сонеты следуют формальным правилам канонического итальянского сонета эпохи Ренессанса, но по своему внутреннему характеру резко от него отличаются: неудержимое, хаотическое движение словесного потока проходит через все стихотворение, разрушая границы стиха и строфы. Грифиус нагромождает в длинном перечислении сходные образы ужасов войны, кошмаров ночи, всюду царящей смерти. Своим многословием он резко отличается от стиля классициста Опица, как и неожиданными контрастами мрачного отчаяния и исступленной веры. В этих кричащих противоречиях поэзии Грифиуса чувствуется сильное влияние стиля барокко» [2, 382].
Печать глубокого трагизма лежит на произведениях Андреаса Грифиуса , талантливого поэта и драматурга, которого Иоганнес Бехер назвал в числе лучших представителей немецкой культуры. Творчество Грифиуса весьма разнообразно. Оно началось в годы страшной войны и закончилось в условиях мирного времени. Однако на протяжении ряда десятилетий трагические мотивы с большой силой звучали в его произведениях.
Земной мир представляется ему юдолью слез и страданий, зловещим хаосом, всегда готовым проглотить беззащитного человека. Правда, оставались религия с ее заоблачными миражами, к которой в те мрачные годы многие обращались за утешением. Обращался, разумеется, и Грифиус, например, в своих «Воскресных и праздничных сонетах» (1639), написанных на евангельские тексты. Искал Грифиус опоры также в суровой стоической мудрости, не дававшей человеку потерять себя во враждебном страшном мире. Он был уверен, что нет на бренной земле такой силы, которая могла бы сковать свободный человеческий дух. Между тем многое отяжеляло и усугубляло скорбь поэта. Прежде всего, разумеется, неслыханное разорение Германии, страдания народа бедствия затянувшейся войны, а также злоключения самого поэта, попытавшего болезни, тяжелое ранение, пожары, преследования, смерть близких людей. Скорбью и горечью пронизаны многие лирические стихотворения Грифиуса, представлявшие собой взволнованную исповедь писателя. Уже в первой книжечке сонетов («Сонеты», 1637), за которой последовал ряд других (1649—1603, 1698 — посмертное, дополненное издание, осуществленное сыном поэта), звучит голос поэта, видящего вокруг себя «пламя и убийства, чуму, бурю и булат». Широко известен сонет «Слезы отчизны, год 1636», одно из самых потрясающих творении скорбной немецкой музы времен Тридцатилетней войны. А сколько неподдельной скорби в стихотворении «О гибели города Френштадта» (1637), превращенного в пепел войной! И каждый год преподносит все новые и новые бедствия (сонет «На последнюю ночь моего двадцатипятилетия», 1641). Даже окончание войны не вселяет в поэта настоящей радости. Среди ликующих толп он продолжает чувствовать себя трагически одиноким (сонет «К Евгении», 1648). Мир, воцарившийся в стране, не принес мира его истерзанной душе (сонет «На начало года 1650»).
Как мрачная тень, за Грнфиусом всегда следуют помыслы и воспоминания о пережитых несчастьях. Так, предлагая вниманию читателей сборник своих юношеских сонетов, поэт считает нужным сообщить, что сонеты эти написаны им среди лютых скорбей, когда одно бедствие обрушивалось на него за другим, а Германия стала игралищем обезумевших врагов («О своих воскресных и праздничных сонетах», 1657).
В памяти Грифиуса неотступно звучат речения «Екклезиаста» о суетности и быстротечности всего земного. Временные бедствия, выпавшие на долю отчизны, превращаются в его горе жизни. Веселье для него всегда неразлучно со страхом, а радость — со стенаниями. Он "убежден, что на дне человеческой души неизменно гнездятся змеи печали. Обозревая свой тернистый жизненный путь, он признается, что с тех пор, как свет солнца начал озарять его «бледный лик», он не прожил и дня, который бы не был отравлен чувством страха (сойот «Мирское наслаждение»). Рыдая, влачится Грифиус по жизненному пути («Перед концом»). В земной жизни видит он прежде всего роковые заблуждения и призраки, суету сует, прах и тлен (оды «Vanitas mundi», «Vanitas! Vanitatum Vanitas»). Его глаза не выносят яркого солнечного света, к которому был так привязаи Флеминг. Его манят полутона, сумерки, ночной мрак (сонет «Полночь»). Мир представляется ему запутанным темным лабиринтом, за каждым поворотом которого притаилась неумолимая беда. Воображение поэта влекут пропасти, ураганы, страдания и мучения людей. Задыхаясь от боли и ужаса, описывает он, например, страшную засуху, унесшую множество человеческих жизней («Слезы по случаю великого голода»).
Многое поддерживало скорбь Грифиуса. Прежде всего, разумеется, неслыханное разорение Германии, страдания народа, бедствия Тридцатилетней войны, от которых Грифиус искал спасения в чужих странах, но также злоключения личной жизни поэта: болезни, тяжелое ранение, опустошительные пожары, смерть близких людей.
Скорбью и горечью пронизаны многие лирические стихотворения Грифиуса, представляющие собой взволнованную исповедь писателя. Он видит вокруг себя «пламя и убийства, чуму, бурю и булат» (сонет «Аппае Erhardinae», 1628). В сонете «Слезы отчизны» (1636) он рисует потрясающие картины немецкого разорения:
Вот наш предел опустошенья и распада:
Проходит по стране свирепый враг с мечом;
Как зверь ревет труба, грохочет пушек гром.
Мы стали жертвой нищеты и глада.
В огне пылает башен городских громада,
Во прахе ратуша, поруган божий дом;
Мужей ждет смерть, покрыты девушки стыдом.
Пожар, чума и над телами тучи смрада.
Уже прошло осьмнадцать лет, как вновь и вновь
Теченье наших рек в себя приемлет кровь
И трупы в них легли, подобные запруде.
Но я смолчал о том, что хуже смертной тьмы,
Чудовищней пожара, голода, чумы:
Что там сокровище души теряют люди.
(Пер. А. Э. Сиповича)
«Поэт не устает источать горестные слезы. Каждый год приносит все новые и новые бедствия (сонет «На последнюю ночь своего XXV года», 1641). Даже окончание войны не вселяет в него настоящей радости. Среди ликующих толп Грифиус продолжает чувствовать себя трагически одиноким (сонет «К Евгении», 1648). Мир, воцарившийся в стране, не принес мира его истерзанной душе (сонет «На начало года 1650»). Как мрачная тень за Грифиусом всегда следуют помыслы и воспоминания о пережитых несчастьях. Так, предлагая вниманию читателей сборник своих юношеских сонетов, поэт считает нужным сообщить, что сонеты эти написаны им среди лютых скорбей, когда он был сокрушен острым булатом и небывалым пожаром, смертью и злоключениями любимых друзей, когда пала его родина, превратившись в игралище обезумевших врагов («О своих воскресных и праздничных сонетах», 1633-1636). В другом стихотворении Грифиус с сокрушением вспоминает о днях своей юности, когда лютая смерть сделала его сиротой и «ночь печали» окутала его глубоким мраком: жестокий недуг надломил силы поэта, он изнемогает от непрерывной муки, деля свое время между вздохами, нуждой и стенаниями; рухнули столпы его надежд, отныне в полном одиночестве суждено ему влачить свое безысходное горе (сонет «Dominus de me cogitat)» [4, 312].
Грифиус остро чувствует человеческое горе. Он всегда хочет быть там, где страдают люди. Он знает, что страдания людей огромны. Ему даже порой кажется, что земное существование подобно смерти, более того — это сама смерть. И он молит бога поскорей вырвать его из юдоли тьмы и страданий; стоя на пороге смерти, он радостно прощается с «проклятым миром», этим «морем, чреватым жестокими бурями», предвкушая блаженство вечной жизни в светлых чертогах вседержителя (сонеты «Вечер» и «К миру»).
Но это вовсе не означало, что Грифиус был чужд или хотя бы безразличен к земным интересам. Именно потому, что он так сильно любил свою отчизну, бывал он столь мрачен и недоверчив к жизни. Как можно было, например, не скорбеть по поводу гибели Фрейштадта. Но, скорбя о гибели города, поэт вместе с тем выражал надежду, что настанет радостное время, когда погаснет злоба, разжигающая пламя войны, прилежные руки подымут город из пепла и меч будет заменен на плуг или топор. А заставляя мертвеца твердить о неизбежности смерти, Грифиус не уподоблялся сумрачным анахоретам Средневековья, отвергавшим земную жизнь, а только призывал людей прожить эту дарованную им жизнь достойно, оставив по себе добрую, а не худую память.
Важнейшей темой сонетов выдающегося немецкого поэта и драматурга XVII века Андреаса Грифиуса является тема преодоления эфемерности жизни, ее реализация представлена в религиозно-теологических, военных, любовных сонетах и «стихах на случай», объединяя все поэтическое наследие автора.
Среди «стихов на случай» и стихи, посвященные выдающимся ученым - Петеру Крюгеру и Абрагаму Ортелиусу. Новые открытия в области естественных наук воспринимались Грифиусом не только как достижения науки, но и как показатель добродетельности ученых.
Сонет «Uber Abraham Ortels Parergon» посвящен Абрагаму Ортелиусу – знаменитому голландскому картографу. Грифиус восхищенно пишет, что никакой силой нельзя связать свободный разум («Ist doch ein freier Sinn durch keine Macht zu binden») и, хотя тело и дом гибнут, ученый не может пасть (погибнуть) («Und kann, obgleich der Leib, sein Wohnhaus, fallt, nicht fallen»).
Несмотря на прославляющий характер, в сонет Грифиус вводит характерную лексику, напоминающую военные стихи: