Реферат: Авторитаризм и демократия основные черты

Придя к власти, Путин с целью повышения управляемости провел административную реформу. По сути дела была выстроена заново вертикаль власти. Страна была поделена на семь крупных округов. Во главе каждого из них были поставлены преданные президенту люди. Это главным образом представители высших слоев армии и ФСБ (Федеральной службы безопасности, ранее КГБ). Тем самым стало ясно, кому отдает предпочтение Путин, сам бывший офицер КГБ, при Ельцине занявший пост главы ФСБ.

Перемены наверху не сопровождались глубокими переменами в местном самоуправлении. Оно нуждается в коренной реорганизации. На деле на местах правит мэр или другое главенствующее лицо, игнорирующие мнение представителей гражданского общества и сами инициативы граждан, если они вступают в противоворечие с интересами местной власти. Сама эта власть рассматривается находящимися у рычагов управления людьми как находящаяся в их собственности привилегия распоряжаться судьбами проживающих на подвластной им территории людей (здесь не случайно возникают реминисценции крепостного права, отмененного в России лишь в 1861 году).

Распад Советского Союза, в котором Россия и русские играли главенствующую роль, фактическая победа Запада в "холодной войне" обусловили подъем националистически настроенных сил, воспринимающих все происшедшее как национальное унижение русских. В связи с этим оживились и издавна присущие политической культуре страны идеи особой исторической миссии России и ее народа (ранее они находили отражение в концепции "Москва-Третий Рим", затем в идеологии Третьего Интернационала) [15, с.38]. Такие настроения лишь тормозят реформы.

Авторитарный стиль нынешнего руководства пользуется широкой поддержкой в массах. По социологическим опросам ВЦИОМ три четверти населения разделяют мнение, что России необходим в первую очередь сильный руководитель. Те же 75-80% опрошенных готовы пожертвовать свободами ради установления порядка. Раздутые до небес некоторыми средствами массовой информации похвалы и славословия в адрес президента Путина привели к возникновению нечто подобного культу личности нынешнего российского президента. Об этом в "юбилейный" день 21 августа 2001 года с едкой иронией писала миланская "Коррьера делла сера". Все это еще раз показывает, насколько трудно преодолевается в русской политической культуре византийское и коммунистическое наследие.

Живучие византийские традиции в политической культуре серьезно препятствуют демократизации жизни современного российского общества. Отсюда и трудности в процессе его трансформации, перевода прежней культуры с ее устоявшимися стереотипами на рельсы новой демократической культуры, отсюда же - до сих пор мало удававшиеся попытки пробуждения инициативы снизу, формирования дееспособного гражданского общества в современной России. Исторический опыт показал, что если реформы проводятся лишь сверху и не поддерживаются при этом широкими массами, их результаты очень непрочны [14, 24-26, 30, 33-34, 37-38].

Попытки создать в 90-е годы дееспособную партийную систему не принесли ожидавшихся результатов. Демократический принцип выборной сменяемости действует слабо еще и потому, что за прошедшее время федеральные и местные власти отнюдь не способствовали, а иногда даже открыто препятствовали созданию партий, которые могли бы представлять разносторонние интересы всех общественных слоев. Существующие партии слабы и не укоренены в обществе, часто являются выразителями лишь воли своих властолюбивых лидеров. Нередки случаи коррупции во всех эшелонах власти. Отсюда - политическая апатия населения, низкое участие в выборах.

Люди в России были озабочены больше экономическими, чем политическими проблемами, тем, как выжить экономически в труднейших условиях переходного периода, когда на протяжении всех 90-х годов жизненный уровень значительно понижался [8]. Экономические реформы (требующие особого разговора) осуществлялись непоследовательно по принципу "шаг вперед, два шага назад" и не принесли выигрыша большинству населения.

В условиях усложняющейся социальной ситуации предпринимались мало удававшиеся попытки создать корпоративного типа организации для согласования интересов. В подражание западным образцам была даже образована трехсторонняя комиссия. Но в отличие от Запада капитал, наемный труд и государство в России "еще друг от друга не отчленились" [5, с. 31]. Участники состоявшейся в Фонде Горбачева дискуссии на тему "Гражданское или корпоративное общество? Перспектива для России" признали, что для России мало пригоден путь независимого развития частных компаний, по которому развивались США, а ближе путь Франции, где крупный бизнес тесным образом связан с государством. Опасность для России здесь в бесконтрольности и отсутствии конкуренции. Если же этого удастся избежать с помощью общественного контроля, конкурирующих корпораций и свободной прессы, то корпоративное общество станет укрепляться. И все же, с точки зрения А.А.Галкина, корпоративные организации представляют собой деформированную форму институтов гражданского общества, их негативную изнанку [5, с. 18, 50].

3. Надежда на гражданское общество

Слабое представительство женщин во властных структурах свидетельствует о недостаточной развитости современного российского общества. По социологическим данным женщины составляют 53% населения страны. 60% принявших участие в последних общенациональных политических выборах - женщины. Среди лиц имеющих высшее образование - 61% женщин. Однако на руководящих должностях в стране находятся 62% мужчин. Лидер одной из 100 действующих по всей стране женских организаций Елена Ершова расценила эти факты как проявление патриархальности и мужского шовинизма.

В самом обществе существуют очень приблизительные представления о том, что такое гражданское общество и в чем состоят его задачи. Согласно одному из недавних социологических опросов, лишь 22% опрошенных дали ответ, который согласуется с первоначальным понятием "гражданское общество". Многие из опрошенных понимают под этим определением гуманное, нравственное общество, которое заботится о молодежи и пенсионерах, больных, добивается уважения к человеку. Они считают, что это культурное, цивилизованное, высокообразованное общество, "не как у нас".

В царистские времена становлению гражданского общества часто препятствовала сама власть. Так, в эпоху Петра I были устранены церковные выборные общины, волостное правление на местах. Строительство империи проходило без участия местных организаций. Попытки укрепления гражданского общества предпринимались при правлении Екатерины II, Александра I и особенно Александра II. Тогда были созданы организации взаимопомощи, земства, охватившие всю Россию. Несмотря на это, организации гражданского общества не были укоренены, пришедшим к власти большевикам легко удалось их ликвидировать, и процесс был прерван на 70 лет.

Институонализация отношений между гражданским обществом и государством позволяет вести речь о правовом государстве. Текущая ситуация характеризуется тем, что гражданский сектор нужен власти как легитимация самой этой власти, как элемент управления социумом. Гражданское общество должно играть выдающуюся роль в реформировании страны. Власть должна быть готова к тому, что ей будут говорить нелицеприятные вещи. Государство должно добровольно отступать из тех сфер, которые оно давно захватило, возвращая их гражданскому обществу. Средства массовой информации, к сожалению, до сих пор либо искажали, либо игнорировали тематику отношений государства с гражданским обществом.

Как видно из этой дискуссии, организации гражданского общества в стране существуют как политический субъект, способный оказывать пока еще не такое сильное, как хотелось бы, но все же ощутимое влияние на действия власти. Тем самым в политической культуре России все более утверждается элемент, присущий политической культуре высокоорганизованного общества. Сможет ли наладиться плодотворное сотрудничество организаций с властью, удастся ли ей использовать этот элемент в так нужном быстром и продуктивном реформировании страны, а в случае неудачи такого сотрудничества не сорваться при этом вновь в русло привычной самодержавной политики византинизма покажет самое ближайшее время.

Разумеется, выстраивание “вертикали” гражданского общества сверху или сжатие в медвежьих лапах федеральных и местных властных структур хрупких ростков пробивающихся снизу инициатив вряд ли способно привести к полноценной гармонии в российской общественной жизни. Будущему “Гражданскому форуму”, вероятно, предстоит решать те же задачи, которые в странах Восточной Европы решали возникшие снизу организации наподобие польской “Солидарности” и последующего “Круглого стола”. Российской власти, судя по всему, хотелось бы не допустить стихийности, поставить прорастающие внутри общества инициативы под собственный контроль. Многие из нынешних организаций гражданского общества, хотя и не прочь получить весомую поддержку своей деятельности со стороны власти, вовсе не жаждут потерять собственную автономию.

Насколько удачным окажется предполагающееся сотрудничество власти и подрастающего гражданского общества, покажет время. А пока неплохо было бы разобраться, что такое гражданское общество, чем отличаются его различные модели (например, западноевропейская и североамериканская), что необходимо делать для развития гражданского общества в нашей стране.

4. Пессимизм интеллектуалов

Один из видных современных российских интеллектуалов А.С.Ахиезер предупреждал в начале 90-х годов, что присущий российской политической культуре постоянный раскол общества, столкновение реформаторов с сопротивляющимся материалом создает угрозу превращения реформаторской деятельности в свою противоположность, в источник дезорганизации. Реформаторы в России всегда имели дело с исторически сложившейся культурой в ее архаичном варианте, традиционной цивилизацией, ориентированной на воспроизводство идущих из прошлого ценностей, воспринимаемых как абсолютные и неизменные. Поэтому для преодоления исторической инерции нужны силы с ней соизмеримые, подчеркивал Ахиезер. Для успеха реформ необходимо формировать мышление, адекватное исключительной сложности проблем современной России с учетом их глубоких исторических корней, преодолеть традиционное для страны мышление, оправдывающее насилие над обществом.

Дело тут не в бедности и снижении жизненного уровня у многих социальных групп после краха коммунистического режима. Существующие в обществе стереотипные представления о порочности всех, добившихся успеха и занимающих значимые социальные позиции, разрушают позитивную гражданскую солидарность, поддерживая коллективную идентичность низости. Быть плохим (слабым, страдающим, бедным, неудачником) - хорошо. Это обеспечивает индивиду легкую опознававемость и принятие окружающими. Такая роль создает внутренний психологический комфорт, но в дифференцированных системах отношений многообразных групп таит в себе угрозу диссонанса и напряжений. Как и всякая принижающая самоидентификация, эта система взглядов сохраняет исторические следы своего возникновения, следы возникшей в результате плебейского бунта советской системы, бунта против оказавшейся парализованной традиционно-патримониальной системы господства и соответствующей ей социальной структуры. Распределительная экономика и репрессивно-бюрократическая система могли продлевать свое существование только постоянно снижая уровень разнообразия, принудительно поддерживая упрощенные стандарты жизни.

Перечень причин, которыми объясняют неудачи в реформировании советского или постсоветского общества может быть очень длинным, а объяснения взаимоисключающими. Здесь и утверждения, что реформы делались начальством под свои интересы и что инициаторы реформ - Гайдар и его команда - плохи (плохие прогнозисты, теоретики, экономисты, оторванные от жизни дилетанты, плохие политики, обворовали народ, лишили пенсионеров накоплений, разрушили армию, науку). Другие варианты: слишком велико сопротивление бюрократии, общество не дозрело, западные модели не годятся для России. Все объяснения исходят из одной негласной посылки молчаливой пассивности самого "населения", отношения к обществу как массе, которую нужно просветить и направить на истинный путь. Отсюда разные фантастические интеллигентские прожекты (они же страхи) относительно просвещенного авторитаризма, введения рынка и демократии сверху. Но практически никто из объясняющих не затрагивал одного - нежелания, сопротивления населения происходящим изменениям, нежелания общества что-либо радикально менять [7, с. 31-36].

В отличие от ситуации в Восточной и Центральной Европе процессы разложения институциональной системы тоталитарного советского общества не компенсируются появлением движений и групп, которые могли бы способствовать развитию новых институтов и форм гражданского общества. Тон в обществе и политике сегодня задают самые инерционные социальные институты - армия, МВД, генпрокуратура, ФСБ. Кругозор и представления военной верхушки, "силовиков" стали если и не эталонными, то весьма авторитетными и очень распространенными.

5. Авторитаризм или демократия?

Эти и другие последние выступления российских интеллектуалов свидетельствуют, что в настоящее время развернулся новый этап присущего политической культуре России спора “западников” и “антизападников” (ранее, в XIX веке это был спор западников и славянофилов). Он оказывает влияние на выбор приоритетов, как во внутренней, так и во внешней политике. Сторонники антизападного "особого пути" России (например, Александр Дугин) пытаются оживить теории евразийства и использовать их в политической практике. На политической арене эти взгляды поддерживаются национал-патриотами и коммунистами [10, 20-21, 35-36]. Во внутренней политике эти силы безоговорочно поддержали Путина в его стремлени?