Реферат: Два лейтмотива пушкинского романа в стихах “Луны при свете серебристом...”

К этим горним высям ведёт лунная мелодия, помогая услышать сквозь разноголосицу жизни “светил небесных дивный хор”.

“Зимы блистательным ковром...”

Долгие годы занимает меня в романе “Евгений Онегин” ещё один мотив, но в его белом цвете видятся мне разные тона единого спектра, трудно расчленяемого на составные элементы. Известно, что слова не только определяют, но и ограничивают. Уже и в лунной мелодии чудится мне некое упрощение. В романе она никогда не звучит одна, она сочетается с иными мотивами и в контексте не столь однотонна, как представлено в статье. Поэтический образ и не может быть однозначным.

Другой мотив, который назовём условно “снежной мелодией”, кажется более сложным. И всё же хотелось бы предложить ряд раздумий в надежде, что “другие по живому следу” пройдут этот путь и отличат заблуждения от открытий.

Само наличие в симфонической поэме Пушкина снежной мелодии представляется бесспорным. Слишком часто, слишком настойчиво звучит эта тема, чтобы можно было счесть её присутствие случайностью.

В первой главе зарождается этот мотив. “Морозной пылью серебрится” воротник героя. Фонари карет “радуги на снег наводят”. Сквозь заснеженные окна видим мы “профили голов, и дам, и модных чудаков”. Снег утренний хрустит под ногою охтенки в пробуждающемся на рассвете Петербурге.

Снежная пора надвигается, приближается, ожидается, как нечто главное, необходимое.

Зимы ждала, ждала природа,

Снег выпал только в январе.

(Никто и ничто не ожидает почему-то осени или лета...)

Поэт рисует и “деревья в зимнем серебре”, и крестьянина, обновляющего санный путь, и “сияние розовых снегов”.

По хрустящему снегу летит к прохожему дева в сцене гадания. А её вещий сон (пророчество её судьбы) весь взят в снежную раму. Он вершится на снеговых полянах, в лесах, где ветки “отягчены клоками снега”. По колено проваливается Татьяна в рыхлый снег. “В сугробах снежных перед нею” клубит своей волной роковой поток. Всё происходит в странном мире; всё упирается в снежную стену.

Дороги нет; кусты, стремнины

Метелью все занесены,

Глубоко в снег погружены.

И далее до конца романа (в 6-й, 7-й, 8-й главах) снежные пейзажи, снежные дороги; снег сбегает “мутными ручьями на потоплённые луга”; снег тает на граните Петербурга. Даже уходящая жизнь пламенного юноши-поэта сравнивается со сползающей с горы снеговой лавиной. Вновь и вновь идёт сама волшебница-зима — “и первый снег звездами падает на брег”.

Этого никак не объяснить отражением в романе естественного хода событий, сменой времён года. Даже любимая пушкинская пора — осень — описана в романе лишь как преддверие зимы, ожидание снега.

В тот год осенняя погода

Стояла долго на дворе.

Зимы ждала, ждала природа...

(Более того, об осени сказано: приближалась довольно скучная пора.)

Поначалу кажется естественным соотнести снежную мелодию с образом Татьяны. Татьяны, русская душою, любит “сиянье розовых снегов и мглу крещенских вечеров”. Татьяна видит в окно

Поутру побелевший двор,

Куртины, кровли и забор,

На стёклах лёгкие узоры,

Деревья в зимнем серебре,

Сорок весёлых на дворе

И мягко устланные горы

Зимы блистательным ковром,