Реферат: Гроб Господень в замысле "святая святых" Бориса Годунова
В XVI в. особого чина выноса плащаницы на Гроб Господень на вечерне в день Великой пятницы не существовало. Совершался только чин погребения на утрене Великой субботы. Этот чин представлял вход, творимый из северных дверей алтаря в царские врата. Обратимся к истории входа на утрене Великой субботы.
Служебники XVI в. указывают, как отмечал А. А. Дмитриевский, на существование двух вариантов этого входа: только с Евангелием или с Евангелием и воздухом36. Последний совершался в начале XVI в. на Руси по тому же чину, что и в Софии Константинопольской. В русском требнике того времени помещен исследованный многими литургистами чин "Како поется надгробное в цареградской соборной церкви и по всем митрополиям" 37. В конце пения славословия над патриархом поднимают лежавший до того на престоле воздух-плащаницу. Впереди святителя становится архидиакон с большим Евангелием. Начинается вход. Святитель идет под плащаницей с малым Евангелием. Процессия выходит на середину храма, осле чего проходит в царские врата. Евангелие полагается на престоле и "скрывается плащаницей38.
Подобное последование входа совершалось в XVI в., с некоторыми отличиями, во многих русских монастырях.
Как можно было заметить, ни в чине Софии Константинопольской ни в русских служебниках ничего не говорится о Гробе Господнем, упоминаемом соборными "чиновниками" XVII в.
Время появления Гроба Господня в богослужебной практике, как писал Вл. Троицкий, неизвестно39. Сведения о выносе плащаницы на вечерне Страстную пятницу, предполагавшем наличие Гроба, относятся только XVII в. Однако упоминания о нем встречаются в чиновниках и до установления выноса плащаницы.
Литургисты начала XX в. не принимали во внимание опубликованный А. П. Голубцовым в конце XIX в. "Чин архиепископа Новгорода и Пскова" датированный 1540-ми годами40. Здесь в уже знакомый нам чин вносится важная деталь: "И взимают воздухи на главы, и исходят северными дверями в большие и идут круг церкви... И, пришед в церковь, полагают меншие воздухи на гробе, и станут диаконы с рипидами и осенение творят над гробом, а гроб стоит среди церкви, докуды Деяния прочтут. И праздники стоят у гроба дондеж канон надгробной пропоют"41.
Здесь можно наблюдать важное изменение: плащаницы-воздухи полагаются не на престоле, а на Гробе. Это имеет принципиальное значение. По многим литургическим толкованиям престол является образом Гроба Господня и, как пишет св. Герман Константинопольский, при переносе святых даров на престол "святая трапеза соответствует погребению Христову, когда Иосиф, сняв тело Христово со креста, обвил его плащаницею чистою, и, помазав ароматами и миром, подъял с Никодимом и положил в новом, изсеченном из камня, гробе"42. В момент, когда иерей накрывает потир и дискос большим воздухом, читается тропарь "Благообразный Иосиф..." Творение же входа на утрене Великой субботы знаменует служение Иосифа Аримафейского, и при положении воздуха на престол также поется этот же тропарь. Евангелие, которое полагается на престоле с воздухом-плащаницей, становится здесь образом Спасителя. Святой престол знаменует Гроб Спасителя. В чине же новгородского архиепископа появляется изобразительный символ Гроба Господня. Происходит разделение святой трапезы (святого престола), сохранявшей свое значение как епифанический символ Гроба Господня, и Гроба, становящегося собственно иконой Гроба Спасителя.
Здесь также мы впервые наблюдаем, как вход после великого славословия превращается в развернутое шествие, делающее более выразительной связь с перенесением Тела Господа для положения "во гробе изсечене" (Лк. 23:53), которое вход знаменовал. В отличие от Софии Константинопольской, процессия из северных врат алтаря направлялась не в царские врата, а выходила в "большие" (из сравнения с чиновником 1629-1633 гг. Новгородского Софийского собора - это западные двери храма) двери собора и, обойдя "круг церкви святыя Софии", возвращалась через западные же врата в храм. Знаменование погребения, в котором за полагающими Тело Спасителя во Гроб шествовали святые жены, приобретает конкретность исторического изображения.
Таким образом, мы видим, что Гроб Господень как особый символический предмет на Руси существовал. Можно допустить, что и Гроб, упоминаемый дьяком Иваном Тимофеевым и "Пискаревским летописцем", был подобным сооружением.
Но как соотносятся с ним упоминания о плащанице? Можно ли предположить, что параллельно с гробом была изготовлена золотая чеканная плащаница, или все-таки речь идет об одном предмете?
В сегодняшнем понимании древнерусская плащаница - это третий, или большой, литургический покров-воздух, чаще всего с шитым изображением сцены "Положение в Гроб". Но в конце XVI в., судя по письменным источникам как этого времени, так и первой половины XVII в., понимание было достаточно широким. Например, в описи Сольвычегодского собора 1579 г. покров с изображением "Положение во Гроб" назван воздухом, а плащаницей - другой предмет: "Плащаница под серебряныма сосуды под служебными камка зеленая (а покровец над сосудами серебряными камкасейной цветной)"43. Кроме того, и в Новгороде, и в Москве в первой половине XVII в. плащаницами называли также покровы на раки чудотворцев, часто с вышитыми на них образами этих святых. Например, согласно Новгородскому чиновнику 1629-1633 гг., на литургии в праздник св. Иоанна архиепископа Новгородского "несут на переносе сион един да плащаницу образ Иоанна архиепископа"44; а в день св. Варлаама Хутынского "приказывает ключарь уставщику готовить плащаницу чюдотворца Варлаама на перенос и судари большие к обедни"45. По чиновнику московского Успенского собора на обедне, служившейся 25 августа, "носят две плащаницы Петрову да Ионину, съимают с их рак да два Иерусалима"46. Кроме того, одни и те же предметы в одном источнике называются по-разному: покровом, плащаницей, воздухом.
Состав изображений золотой плащаницы Годунова, соответствующий иконографии "Положение во Гроб", характерен для воздухов-плащаниц и генетически связанных с ними поздних плащаниц на твердой основе, выносимых на вечерне в Великую пятницу на Гроб Господень.
Поэтому прежде всего следует ответить на вопрос, могла ли в царствование Бориса появиться золотая плащаница, т. е. переставшая быть литургическим покровом и превратившаяся в особый богослужебный предмет?
Признание того факта, что в текстах речь идет о золотой чеканной плащанице, может не вызвать возражения, если иметь в виду чин ее выноса на вечерне в Великую пятницу и чин погребения на утрене Великой субботы, известные нам по Новому времени. Несколько иначе выглядит этот чин в контексте богослужебной практики XVI в. Вспомним, что плащаница того времени - все еще большой воздух, т. е. третий литургический покров.
Произошло ли на рубеже XVI-XVII вв. существующее ныне разделение плащаницы и воздуха? Для этого обратимся еще раз к истории входа с воздухом на утрене Великой субботы.
Как мы видели, в чине погребения, совершаемом в царьградской Софии и русских монастырях, из алтаря выносился большой воздух, а иногда все три литургических покрова47 (малые покровы на дискос и потир, а также большой, которым накрывают литургические сосуды по совершении проскомидии и перенесении святых даров на престол). Во всех случаях плащаница, которую несет первенствующий священнослужитель, является третьим, т. е. большим, покровом.
Таким образом, в наиболее распространенном чине погребения плащаница оставалась воздухом, и возможность появления в конце XVI в. литой плащаницы вызывает некоторое сомнение. Здесь важно отметить, что на аналой ставилась икона праздника48, которую постепенно и вытеснила плащаница на твердой основе, ставшая в полном смысле иконой. Братия или миряне целовали икону, а не плащаницу, уже после совершения входа49.
Может, в том чине погребения, где плащаница, положенная на Гроб, оставалась там до Великого входа на литургии Страстной субботы (а в некоторых соборах и до окончания чтения Деяний апостольских), и произошло отделение плащаницы от воздуха?
Однако и в новгородском чине 1540-х годов, где мы встречаем упоминание о Гробе Господнем, на него полагаются три воздуха, т. е. большой воздух-плащаница остается литургическим покровом50. Во время литургии великой субботы их поднимали с Гроба. "Того же дня на обедни,- сказано чине 1540-х годов,- начнут пети перенос, и священники возмут з гроба воздух един и идут на выход. И как приидут до гроба, и воздухи все поднимут на главы и несут в олтарь и полагают на потир и на дискос все воздухи и большой воздух верху их" 51.
Таким образом, в 1540-е годы, как мы видим, плащаница - большой воздух, как и другие малые воздухи, полагаемые на Гроб, сохраняет свое литургическое значение. Употреблялся ли этот большой воздух как третий литургический покров в течение всего года или только в день Великой субботы, остается не вполне ясным. К сожалению, это единственный известный нам чиновник соборного служения. Однако по некоторым признакам можно догадываться, что воздух, с которым совершался вход после великого славословия в монастырях, имел особое значение и не употреблялся в литургической службе как третий покров. В уставе Иосифо-Волоколамского монастыря мы читаем: "... полагают стое евангелие во олтари на стой трапезе, и ним же и воздоух полагается, на стои трапезе, даже и до фомины недели"52. О том, что воздух оставался в Антониево-Сийском монастыре на престоле в течение всей Светлой седмицы, пишет А. А. Дмитриевский53.
Остается предполагать, что существовали другие большие воздухи, которые использовались при богослужении Светлой седмицы, а может быть, в течение всего года. Подобная мысль подкрепляется описью 1579 г. богослужебных предметов Благовещенского Сольвычегодского собора, в которой воздух с изображением "Положение во Гроб" отделен от двух праздничных комплектов богослужебных покровов, включающих большие воздухи. Очевидно, что он занимает среди "служебных воздухов и покровцев" особое место54. В XVII в., от которого дошли следующие по времени известные соборные чиновники, углубляется процесс потери плащаницей-воздухом ее литургической функции. В уставе того же Софийского собора Новгорода в 1629 - 1633 гг. обособленное значение приобрел не только большой, но и другие воздухи55. Описание чинопоследований позволяет думать, что уже весь набop покровов, полагаемых на Гроб, выделяется в группу особых предметов, потерявших свою литургическую функцию. Также и текст позднего чиновника московского Успенского собора подтверждает потерю плащаницами значения служебных покровов не только в годичном цикле, но и на обедне великой субботы56.
Но если мы можем с уверенностью сказать, что в 1630-е годы плащаница перестала употребляться как третий служебный воздух и на литургии Великой субботы, то остается по-прежнему вопрос: могло ли это произойти уже в конце XVI в.? Пока на него однозначно ответить мы не можем. Известно, что в богослужебной практике XVII в. плащаница оставалась шитым покровом и сохранила наименование "воздух". На наш взгляд, это название, читаемое в описях церковного имущества, вкладных надписях чиновниках более позднего времени (где оно соседствует с наименованием "плащаница"), не просто следствие традиции. Оно имело символическое значение, поскольку третий воздух, по толкованию Симеона Солунского (распространенному в эпоху позднего Средневековья), знаменовал плащаницу Иосифа Аримафейского57. И эта символическая связь с воздухом утратилась много позже, уже в Новое время.
Допуская замысел в 1599-1600 гг. изготовления литой плащаницы, следовало бы признать возможность превращения плащаницы в тот предмет, которым она стала почти через столетие после начинания Бориса Годунова. Тогда нужно было бы также допустить, что подобное изменение в церковном обиходе на рубеже XVI-XVII вв. прошло бесследно и было забыто в богослужебной практике.
Это представляется нам маловероятным. Кроме того, если предположить, что наряду с Гробом Господним изготавливалась чеканная плащаница, то почему же столь осведомленные современники, как архиепископ Арсений и патриарх Иов, ничего не сообщают о Гробе? Нельзя не заметить, что известия, говорящие о Гробе Господнем, умалчивают о плащанице, и наоборот - в сведениях о последней нет упоминаний о Гробе. Это свидетельствует скорее о том, что все источники описывают одно произведение.
Вернемся еще раз к тому месту в отрывке из "Пискаревского летописца", где говорится о литых ангелах, принадлежащих, судя по тексту, к Гробу Господню. Подобного типа изображения есть и на плащанице, описанной архиепископом Арсением, патриархом Иовом, Массой и Геркманом58. Не является ли это косвенным доказательством идентичности легендарного сооружения? Мы видели, что Гроб Господень существовал, в отличие от плащаницы (того типа, который описывается в приведенных источниках), в богослужебной практике XVI в. Может, то, что архиепископ Арсений и патриарх Иов описывали как плащаницу, было частью Гроба Господня, например его "крышкой", на которой помещалось чеканное изображение сцены "Положение во Гроб"? Ее появление на крышке Гроба не должно вызывать удивления, поскольку, как писал Слободан Чурчич, плащаница-воздух в поздневизантийской культуре была тесно связана с образом Гроба Господня59. При неустойчивом употреблении термина "плащаница" это название в отношении Гроба Господня может объясняться тем, что сам сюжет "Положения во Гроб" к концу XVI в. определенно связывался с воздухом-плащаницей. Кроме того, чеканное изображение могло связываться с покровом-плащаницей на раках чудотворцев.
Наше предположение не покажется излишне смелым, если вспомнить, что к началу царствования Феодора Иоанновича относится замысел создания рак русским чудотворцам, осуществление которого продолжалось в царствование Бориса60. Гроб Господень является по типу таким же сооружением. Сопоставимы его характеристики: "злат, кован весь", "златосиянен... каменобисяро и златовязно"61 - и описания рак чудотворцев, которые, по словам современников, были "сребровызолоченные", украшенные жемчугом, Драгоценными камнями, кованные из серебра62. Сохранившиеся дошли до нас без верхних крышек63. Но современные исследования дают возможность говорить о распространении в православном мире и на Руси выпуклых изображений на раках, среди которых известны и серебряные чеканные64. Примером может служить крышка деревянной раки св. Зосимы, на которой изображение чудотворца выполнено в высоком рельефе65. Представляет интерес и мнение И. М. Соколовой о возможности привлечения для реконструкции рак современных им ковчегов-мощевиков из Благовещенского собора, воспроизводящих в миниатюре монументальные раки66. На крышках ковчегов, исследованных И. А. Журавлевой67, помещены чеканные фигуры святых в высоком рельефе. Сохранились также некоторые серебряные чеканные крышки рак XVII в.68 Исполнение программы построения подобных рак русским чудотворцам при царе Феодоре и царе Борисе объясняет и художественную сторону замысла Гроба Господня - одного из подобных сооружений, только из золота, богаче украшенного камнями и вероятно, с более высоким рельефом на крышке (ср. указания на литые фигуры). То, что сцена "Положение во Гроб" на Гробе Господнем должна была на утрене Великой субботы, а может быть и на вечерне Великого пятка покрываться плащаницей с тем же вышитым образом, не несет в себе противоречия. Раки чудотворцев с чеканными изображениями святого покрывались шитыми покровами.
Возникает естественный вопрос: а существовал ли Гроб Господень и чин погребения, аналогичный новгородскому, в Успенском соборе до 1600 Более всего вероятен отрицательный ответ, поскольку описание Гроба Господня отсутствует в. наиболее ранней описи Успенского собора, осуществленной, как доказала Т. С. Борисова, между 1609 и 1611 годами69. впервые он упоминается в не дошедшей до нас описи 1620/1621 гг., ссылки на которую присутствуют в описи 1627 г.70 Поэтому возможен вывод, что вход после великого славословия на утрене Великой субботы проходил в Успенском соборе так же, как и в чине константинопольского Софийского собора и монастырях Руси.
В таком случае замысел помещения Гроба Господня в задуманном Годуновым храме Воскресения, или "Святая Святых", связан и с введением в Москве нового чина погребения. В XVI в. его не было не только в Царьграде, но и в Иерусалиме. Чин мог заимствоваться из Великого Новгорода. Во введении новгородского чина для храма, повторяющего иерусалимский собор Воскресения, нет ничего противоречивого, поскольку существовавший в Софии Новгородской обряд делал более зримой связь входа после великого славословия с евангельским служением Иосифа Аримафейского, нежели вход с воздухами, полагаемыми на престол. В истории развития подобных обрядов, творимых во образ евангельских событий, происходивших в Иерусалиме, первенство Новгорода перед Москвой уже имело место. Так, чин шествия в неделю Вайи на осляти из собора к церкви с престолом Входа Господня в Иерусалим отмечен в Новгороде уже в 1540-е годы71, тогда как в Москве он известен только после строительства собора Покрова на Рву72. Наличие в новгородском уставе обрядов, которые отсутствовали в других городах Руси, объясняется тем, что здесь, как считали исследователи типиконов, сохранялся у