М. Бахтин обвинял лингвистику в игнорировании речевых жанров как относительно стабильных и «нормативных» форм высказывания, т.е. он выступал против неразличения высказывания и предложения. Если это различать, то следует считать, что «наша речь отливается только в устойчивые, данные нам формы предложений». «Даже в самой свободной и непринужденной беседе мы отливаем нашу речь по определенным жанровым формам… Эти речевые жанры даны нам почти так же, как дан нам родной язык» [Бахтин, 1979: 257-260].

Говоря об игнорировании лингвистикой речевого жанра, М. М. Бахтин терминологически строго «разводит» понятия «высказывание» (речевой акт), речевой жанр, с одной стороны, и предложение – с другой. Смысл этого противопоставления ученый видел в том, что предложение (в отличие от высказывания) лишено способности воплощать замысел и цели говорящего, ему не свойственна обращенность и адресованность к кому-либо, «оно лишено способности определять ответ». Высказывание же, обусловленное «сменой речевых субъектов, с самого начала строится с учетом ответных реакций, ему свойственна обращенность к кому-либо и адресованность, а «предложение мыслится» в пределах речи одного говорящего [Бахтин, 1979].

Как справедливо отмечает М. Н. Кожина в своей недавней работе «Речевой акт и речевой жанр» [Кожина, 1999: 52-61], главное отличие понимания РЖ Бахтиным от теории речевых актов состоит в том, «что в трактовке речевого общения и его единиц он стоит на социологических позициях, а не психологических…, другим существенным отличием взглядов Бахтина является стилистический аспект» [Кожина, 1999: 55].

По Бахтину, речевой жанр значительно шире, чем речевой акт (основные черты которых - намеренность и конвенциональность), так как они «относительно устойчивые тематические, композиционные и стилистические типы высказываний» [Бахтин, 1979: 242], а «каждая сфера использования языка вырабатывает свои относительно устойчивые тематические, композиционные и стилистические типы высказываний, которые мы называем речевыми жанрами» [Бахтин, 1979: 243]. При этом актуализируется стилистический аспект: подчеркивается неразрывная связь стиля с жан