Реферат: Лирические отступления в «Евгении Онегине» А. С. Пушкина и «Мертвых душах» Н. В. Гоголя

Пушкин в конце VI главы романа тоже прощается со своей молодостью:

Мечты, мечты! где ваша сладость?

Где вечная к ней рифма, младость?

Ужель мне скоро тридцать лет?

Однако настроение Пушкина совсем иное, ему не свойственна гоголевская мрачная тоска; он принимает все, что случается с ним, что досылает ему судьба, спокойно:

Но так и быть: простимся дружно,

О юность легкая моя!

Благодарю за наслажденья,

За грусть, за милые мученья...

За все, все твои дары

Благодарю тебя... Довольно!

С ясною душою

Пускаюсь ныне в новый путь

От жизни прошлой отдохнуть.

Пушкин в лирических отступлениях — живой человек со своей судьбой, мыслями и воспоминаниями. И отношения со своими героями он строит, как с живыми людьми. Окруженные множеством литературных “образцов” (Клариса, Юлия, Дельфина, Вольмар, Вертер, Грандисон), они не оказываются ни одним из них (“Но наш герой, кто б ни был он, уж верно не был Грандисон”). Очень интересны рассуждения Пушкина о литературе, различных ее направлениях: классицизме, над которым Пушкин подтрунивает, романтизме, от которого отходит, почувствовав, что он устарел. Все это написано не вполне серьезно, в шутливом тоне:

Свой слог на важный лад настроя,

Бывало, пламенный творец

Являл нам своего героя

Как совершенства образец.

Это похоже на рассуждения Гоголя о разных “типах” писателей: “Счастлив писатель, который мимо характеров скучных, противных... не касаясь земли, весь повергался в свои далеко отторгнутые от нее и возвеличенные образы... Нет равного ему в силе — он бог! Но не таков удел и другая судьба писателя, дерзнувшего вызвать наружу все, что ежеминутно пред очами и чего не зрят равнодушные очи... Ибо не признает современный суд, что равно чудны стекла, озирающие солнцы и передающие движенье незамеченных насекомых... Сурово его поприще, и горько почувствует он свое одиночество”. Гоголь причисляет себя именно к последнему “типу”. В конце своей поэмы он отвечает на возможные обвинения “со стороны так называемых патриотов”, требующих, чтобы все сказанное о России было одинаково похвальным, хорошим, возвышенным, притчей о Кифе Мокиевиче и Мокии Кифовиче, обвиняя “думающих не о том, чтобы не делать дурного, а том, чтобы не говорили, что они делают дурное”. Одновременно Гоголь говорит и о “ценителях литературы”, у которых свое представление о цели писательского труда (“Лучше же представляйте нам прекрасное, увлекательное”). Гоголь заранее разочарован в своих читателях: “Но не то тяжело, что будут не довольны героем, тяжело то, что живет в душе неотразима уверенность, что тем же самым героем... были бы довольна читатели”.

Совсем по-другому обращается к читателю Пушкин:

Кто б ни был ты, о мой читатель,

Друг, недруг, я хочу с тобой

Расстаться нынче как приятель.

Прости. Чего бы ты за мной

Здесь ни искал в строфах небрежных...

Дай бог, чтоб в этой книжке ты...

Хотя крупицу мог найти.

За сим расстанемся, прости!