Реферат: Лицейский период в жизни и творчестве А.С. Пушкина

Ученик Геттингенского университета, А. П. Куницын читал в Лицее психологию, логику, философию права. Было в его характере и образе мыслей что-то внушавшее уважение даже этим ветреным и насмешливым сорванцам. Куницын был убежденный сторонник теории естественного права, на котором зиждилось политическое миросозерцание большинства образованных людей того времени, включая Императора Всероссийского.

На лекциях молодой профессор уже открыто обличал крепостное право, и его негодующие речи находили горячий отклик в сердцах лицейской молодежи.

Куницыну дань сердца и вина!

Он создал нас, он воспитал наш пламень,

Поставлен им краеугольный камень,

Им чистая лампада вожжена…

Так торжественно вспоминал его Пушкин.

Всего лишь через год после окончания Лицея, еще неостывший от ярких впечатлений, возникших под воздействием мятежных лекций любимого профессора, Пушкин напишет вечно живые, знаменитые строки:

Пока свободою горим,

Пока сердца для чести живы,

Мой друг, Отчизне посвятим

Души прекрасные порывы!

Товарищ, верь: взойдет она,

Звезда пленительного счастья,

Россия вспрянет ото сна,

И на обломках самовластья

Напишут наши имена!

Известно, что такие стихи Пушкина, как «Деревня», «Вольность», «Кинжал», «К Чаадаеву», написанные им не без влияния идей и положений лицейского курса Куницына, распространялись в рукописных списках и имели большое значение для формирования идеологии декабризма.

Одно из первых мест среди лицейских педагогов по силе влияния на Пушкина и его товарищей после Куницына по праву принадлежит Н. Ф. Кошанскому, который преподавал русскую словесность, теорию поэзии, риторику и латинский язык.

Н. Ф. Кошанский кончил Московский университет, где изучал древнюю, классическую литературу и получил степень доктора философии и магистра изящных наук. Он был хороший преподаватель латыни и древней литературы, но к преподаванию русского языка и риторики Кошанский подходил как литературный старовер.

Кошанский долго не сдавался перед гением Пушкина, долго видел в нем не столько поэта, сколько проказливого, подчас заносчивого мальчишку. Трудолюбивый профессор риторики не сумел угадать в своем воспитаннике будущего законодателя русской словесности. А ученик не признавал за ним права учить литературному вкусу и тайнам стихосложения. Как противоположность легкой радости вдохновения Пушкин описывает тяжелые потуги ремесленника:

Сижу, сижу три ночи сряду

И высижу – трехстопный вздор…

Так пишет (молвить не в укор)

Конюший дряхлого Пегаса…

Служитель отставной Парнаса,

Родитель стареньких стихов…

Весь Лицей знал, о ком идет речь.

Иные отношения установились у Пушкина со вторым преподавателем словесности, с А. И. Галичем, который с весны 1814г. замещал, заболевшего Кошанского.

Галич учил без педантизма, без наставлений, без поучений, в живой беседе обостряя и направляя их любознательность.

В 1815г. Пушкин посвятил Галичу два послания, еще раньше упомянул о нем в «Пирующих студентах», с которых началась его лицейская популярность. Он совершенно запросто обращается со своим профессором философии: «Ты Эпикуров младший брат, душа твоя в бокале…», «Ленивец мой, любовник наслажденья…!», «О Галич, верный друг бокала и жирных утренних пиров… Тебя зову, мудрец ленивый, в приют поэзии счастливой». Это своеобразное обращение школьника к наставнику было в том же году напечатано в «Российском Музеуме». Только подписи Пушкина еще не было. Вместо нее стояли цифры 1…14-17.

Для характеристики того доверия и духовной близости, которым отличались отношения Галича с лицеистами и в особенности с Пушкиным, существенным является то обстоятельство, что «Воспоминание в Царском Селе», прочитанные юным поэтом в присутствии Державина и других корифеев русской поэзии и науки 8 января 1815г. на экзамене по словесным дисциплинам при переводе на старший курс, были написаны под непосредственным влиянием этого доброго наставника, предложившего своему ученику идею и общий замысел знаменитого стихотворения.

Когда Галич ушел из Лицея, Пушкину не хватало его. Он звал его обратно в Царское Село.

Оставь же город скучный,

С друзьями съединись

И с ними неразлучно

В пустыне уживись.

Беги, беги столицы,

О Галич мой, сюда!..

И все к тебе нагрянем –