Реферат: Место и роль СМИ в информационной войне против Ливана во время вторжения Израиля

Информационное оружие стало мощнейшим оружием современности. В наше время боевые фронты конфликтов характеризует война информационная, так как каждое реальное вооруженное столкновение сопровождается и нередко даже заслоняется кампанией СМИ.

Человеческое общество – это сложная информационная система. Войны – неотъемлемая часть истории этого общества. Они неизбежны в силу различий интересов и ценностных ориентаций сторон. Однако информационные баталии, вызванные реальными войнами, – это сравнительно новое явление нашей современности, поскольку «… ранее информационное оружие по критерию эффективность/стоимость значительно уступало другим средствам вооружения». Причин тому масса: природно-климатические условия, развитие науки, промышленности, технологий. В наши дни сложились условия для того, чтобы поток информации мог быть поставлен на конвейер, а сама информация стала мощным средством широкого применения. Более того, эти условия «позволили говорить об информационном оружии, как о наиболее значимом оружии современной эпохи».

Схема передачи информации «человек–человек» преобразовалась в схему «человек–техническое средство–человек». Информация, как правило, проста и дешева в производстве, распространении и восприятии. Она легко передаваема и быстро применима вне зависимости от расстояний, обладает способностью наносить колоссальный ущерб государствам. Не случайно понятие информационной безопасности стало составляющим понятия национальная безопасность.

Один из результатов информационной войны – «иррациональное поведение поверженных систем; это их единственный путь «встать на ноги». Иррациональное поведение – это хаос, это стихийная смута, это терроризм». А терроризм поражает мирное население, которое, не умея защищаться, и несет основные потери.

Кроме того, «…развивающейся тенденцией современного терроризма является попытка переноса соответствующих акций на телеэкраны, мониторы компьютеров, страницы газет и журналов». Террористы демонстрируют миру свои операции, а также пропагандируют цели и требования своих организаций. Ради достижения преимуществ на информационном поле боя они порой не брезгуют даже убийством своих сограждан, дабы приписать злодеяние врагам, а также охотно выставляют на всеобщее обозрение страшные кадры, запечатлевшие изуродованных жертв.

По сути, в ряде случаев подобными операциями из арсенала психологической войны террористы вынудили некоторые страны в той или иной мере менять свою политику, или, по меньшей мере, учитывать их информационное воздействие на собственное население.

Удары в информационных войнах наносят как правительства или руководства противоборствующих сторон, так и военные пресс-центры, как СМИ, так и блоггеры, воюющие на виртуальных фронтах в пространстве Интернета. Целью их борьбы является подрыв убежденности оппонентов и внушение им заданных взглядов на происходящее. И это возможно, поскольку при глобальности информации субъективные знания обретают объективность. Вместе с тем разная история государств, представляемых оппонентами, заставляет их по-своему воспринимать одну и ту же информацию. Поэтому для эффективного применения информационного оружия требуется знание истории, культуры, полиэтнической среды и тонкостей системы управления в лагере противника.

Одна из основных причин информационных споров – менталитет одного из субъектов конфликта, отказ делиться актуальной и общественно значимой информацией. Нередко это происходит постольку, поскольку источники опасаются обнаружить свою некомпетентность вследствие обнародования и анализа выданных ими сведений. Такого рода преграды вынуждают журналистов прибегать к рискованным, иногда незаконным способам получения информации. Полученные таким образом данные не всегда верны и это ведет к обострению споров оппонентов. Не меньший вес при этом имеют ошибки журналистов и редакций в освещении сложных событий. Основные причины, как правило, – очевидная некомпетентность в данной теме и скоропалительность в выводах.

В целом журналистский интерес к вооруженным конфликтам объективен. Для СМИ они источник горячей востребованной информации, стимулирующей их рейтинги. Вместе с тем следует заметить, что зачастую именно военные корреспонденты способствовали как разрешению, так и обострению подобных конфликтов. Здесь важна гражданская и профессиональная позиция журналиста.

Разрешение ситуации возможно при распространении объективной, правдивой и толерантной информации об очагах напряженности, о ее сути и развитии, о субъектах противостояния и их целях, о реальных человеческих и материальных потерях, о действиях властей и иных «игроков», о перспективах мирного урегулирования и вероятных последствиях. Так СМИ формируют представления о происходящем и нередко также диагностируют, прогнозируют и предлагают варианты разрешения ситуации. Важно, чтобы журналисты на войне были самостоятельным субъектом, – тогда становится возможным их влияние на развитие событий.

Способствование журналиста возникновению и (или) обострению конфронтаций происходит, когда он становится на одну из сторон и, как следствие, теряет адекватность оценки, становится носителем ее конфликтности, языка вражды и стереотипов. «На мотивационном уровне стереотипное восприятие вызывает стремление к простой для усвоения информации, схематизм при оценке фактов, их фильтрацию в соответствии с установкой, продиктованной стереотипом». В результате предвзятый журналист навязывает аудитории определенный односторонний взгляд, оспариваемую идеологию. Он становится «поджигателем мира» и «сеятелем паники» – причиной дефицита информации или источником целенаправленного дезинформирования, что особенно опасно в плане обострения конфликта на его ранней стадии. Не менее вредно акцентирование этнических и религиозных факторов, «прислонение к авторитету» (драматизация с помощью «экспертного» мнения, «надежных» статистических данных), а также навешивание ярлыков, поскольку «от навешивания ярлыков до создания образа врага – один шаг». Кроме того, «просто сообщая факты», вовсе «необязательно сознательно дезинформировать читателя или зрителя. Можно «просто» недобросовестно отнестись к проверке подлинности сообщения, умолчать о «неприятном» факте (…), перефразировать оппонента (…), опровергать чужое мнение посредством дискредитации высказавшего его человека (…), выдвигать ложные альтернативы (…), проводить некорректные обобщения (…), применять «двойной стандарт» в освещении «своих» и «чужих» (…), использовать ссылки на неопределенные источники (…), задавать в интервью предопределяющие ответ вопросы (…), вырывать высказывания из контекста (…), провозглашать безапелляционным тоном неочевидные и спорные утверждения (…) и т. п.». Такой подход лишает аудиторию «…возможности нравственно оценивать происходящее, формулировать к нему свое личное моральное отношение, вырабатывать безоговорочное неприятие несправедливости, жестокости, предательства – чем бы они ни оправдывались».

Многое зависит от приоритета в выборе темы, от частоты упоминания определенных фактов, от четкости формулировок. Кроме того, существует небезызвестный «эффект Си-эн-эн» – «прямые трансляции, организуемые этой компанией из зоны боевых действий, оказывают воздействие на политиков, на тех, кто принимает решения», сокращая, таким образом, их время на реакцию и влияя на ее адекватность.

Суть другой стороны медали в том, что в результате получается нигде не оговоренное столкновение двух противоположных начал – принципа свободы выражений мнений (получение, передача и распространение информации) и права на ограничение этих свобод в интересах безопасности государства и общества. Бенджамин Франклин четко выразил свои предпочтения: «Те, кто приносят свободу в жертву безопасности, не получают ни свободы, ни безопасности». Однако в наши дни сложно представить себе освещение войн без вмешательства военной цензуры. В сложных случаях все зависит от личной профессиональной способности журналиста найти компромиссное решение и выдать сбалансированную информацию и картинку.

Вторая Ливанская война июля-августа 2006 г. стала ярким примером превалирующего значения исхода информационных столкновений над военными.

Непопулярный в Израиле премьер ЭхудОльмерт пошел вразрез с политикой своего неожиданно сошедшего с политической арены предшественника – Ариэля Шарона и отреагировал широкомасштабными военными действиями на захват в плен израильских военнослужащих. Этот конфликт вырос в одну из самых длительных войн из всех, которые когда-либо вел Израиль со своими соседями, – в войну, стоившую беспрецедентного количества жертв со стороны израильского гражданского населения и ставшую во многом знаковой с точки зрения влияния информационно-пропагандистских баталий на ее исход.

Парадоксально, что Израиль, для которого столь важно благожелательное отношение мирового сообщества, лишь недавно начал всерьез ценить силу информационного оружия. Ведь в своем традиционном информационном противостоянии с палестинцами он неизменно проигрывал. В данном конфликте все было иначе, и первые удары в информационной борьбе нанес именно Израиль. Его основными пропагандистскими константами были требования освободить ЭльдадаРегева и ЭхудаГольдвасера и утвердить «победоносность Израиля». Результатом, как известно, стало информационное фиаско. В чем же ошибся Израиль, столь долго державшийся на пьедестале обладателя самой мощной и непобедимой армии в регионе, и каковы последствия этих ошибок для него, для его противника и для региона в целом?

Особенность данного конфликта состоит в том, что сопровождавшая его информационная война была еще более жесткой, чем реальная, и ее исход нанес мощнейший и непоправимый удар по устоявшейся репутации самого сильного государства в регионе. Беспрецедентный урон ей был нанесен не только в восприятии «победившего» противника и его сторонников, не только в мировом общественном мнении, но и во мнениях многих граждан самого еврейского государства.

Причина в том, что была нарушена традиционная сдержанность Израиля в ведении информационных войн.

С территории Израиля транслировали немало представителей арабских СМИ (Аль-Джазира, Аль Хура и проч.), а израильские журналисты проводили интервью по телефону с жителями Ливана. В принципе это было единственное средство, позволявшее им «заглянуть на ту сторону», поскольку за исключением единиц, обладавших двойным гражданством, и тех, кому удалось проникнуть на территорию Ливана с силами ЦАХАЛа, они не имели такой возможности.

В день начала военных действий израильскими ВВС была предпринята неудачная попытка уничтожения главной антенны телестанции противника «Аль-Манар». Всемирная федерация журналистов осудила Израиль, в ответ на что представители израильских СМИ покинули эту организацию¹³ . Неблагоприятный информационный фон вынудил Израиль прекратить попытки уничтожения телестанции, но не помешал старанию внести помехи в новостные трансляции телеканала.

Кроме того, израильская армия координировала ведение пропаганды среди арабов посредством телефонных звонков и SMS с целью оказать психологическое давление и возложить вину за беды населения на «Хизбаллу». Со временем телефонным оружием овладел и противник Израиля.

В начале Израиль лидировал в информационных баталиях, однако вскоре перевес явно качнулся в пользу «Хизбаллы». Отчасти причиной тому стала жесткая израильская военная цензура, которой были вынуждены подчиняться все СМИ, в том числе и иностранные, независимо от способа передачи информации. Ужесточение цензуры последовало из-за поведения некоторых телеканалов, превращавших свои трансляции из приграничной зоны в своеобразное шоу, нередко с недопустимой, по мнению военных, наводкой на конкретную местность. К примеру, в немалой степени именно телевизионные репортажи, которые транслировали многие телеканалы, привели к тридцати прицельным ударам ракет по поселению Ирон.

Запрету цензуры подлежали сведения о последствиях ракетных ударов, время выхода граждан из бомбоубежищ, информирование в реальном времени о присутствии представителей власти на линии фронта, о месте падения ракет «Хизбаллы», о потерях вблизи стратегического объекта, о количестве жертв. К тому же по негласному соглашению не обнародовались имена и фотографии погибших до передачи сведений их родственникам. В первое время после инцидентов по тем же соображениям в израильских СМИ вообще не упоминали убитых, а только сообщали о наличии пострадавших.

Несмотря на то, что эту войну освещали журналисты из разных, порой полярных израильских СМИ, взгляды журналистов на происходящее были в основном схожи. Основной поток информации поступал от армии и от правительства. Единственным способом выявить что-либо дополнительно было обнаружение несоответствий между сведениями этих двух источников.

Самым успешным ударом в этой информационной войне стало раскрытие террористической угрозы взрывов самолетов в Великобритании 10 августа. Широкое освещение этой темы и связанных с ней проблем вытеснили неблагоприятное на тот момент для Израиля освещение конфликта с «Хизбаллой» (жертвы бомбардировки жилых кварталов в Ливане и потери ЦАХАЛа) и напоминало о позитивной антитеррористической направленности его действий. Игнорирование темы ближневосточных проблем в СМИ США привело к маршу-протесту против данной тенденции.

«Хизбалла», со своей стороны, по ее же официальным утверждениям в СМИ, не ожидала военной реакции со стороны Израиля. Однако она оказалась отлично подготовленной в плане информационном и гораздо более сильной в военном плане, чем кто-либо мог ожидать.

Для начала ливанская шиитская организация сумела наладить мощную технологическую базу, благодаря которой велся перехват и мониторинг телефонных разговоров в Израиле. Ответом Израиля стала организация помех связи в «горячем» регионе.

В отношении свободы потока информации «Хизбалла», а также власти Ливана и поддерживающего его Ирана и других арабских государств внешне почти не ограничивали представителей СМИ. Однако при этом «Хизбалла» умело превратила как собственных, так и иностранных журналистов в послушное орудие в своих руках, прицельно наводя их на нужные «Хизбалле» объекты, неизменно сопровождая корреспондентов и, в сущности, не оставляя им любого иного выбора.

В результате вразрез с воздействием пропаганды Израиля вместо раскола между шиитской «Хизбаллой» и суннитами Ливана было достигнуто их идеологическое сближение в борьбе против общего врага. Кроме того, пропаганда, показывающая желанную победу «Хизбаллы» в противостоянии с Израилем как свершившийся факт, принесла успешные плоды в восприятии как в арабском мире, так и в немалой степени в мировом общественном мнении: был положен конец многолетнему мифу о непобедимости ЦАХАЛа.

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--