Реферат: О сравнительно-историческом исследовании аустронезийских языков

Кроме того, предварительный характер прааустронезийского на современном этапе обусловлен тем, что при его реконструировании сильно преобладал фронтальный подход к легшим в основу его языкам. Принципиальную возможность реконструкции при фронтальном подходе нельзя отрицать. На практике, однако, такая "плоская" реконструкция наталкивается на препятствия, которых тем больше, чем шире размеры и сложнее структура языковой группы (в частном случае семьи), на объяснение фактов которой данная реконструкция претендует; при увеличении последних параметров быстро падает объяснительная сила реконструкции.

Рассмотрим, как обстоит дело с прааустронезийским.

О. Демпвольф сумел в СФАЛФ ограничиться небольшим фонемным инвентарем: четыре гласных, два ларингальных (один из них может рассматриваться как нуль звука) и 21 согласный (не считая 12 гоморганных сочетаний "носовой + смычный", которые он включал в систему звуков наряду с простыми согласными). Но зато он реконструировал много параллельных форм прааустронезийских лексических единиц. Параллельные формы (нередко больше одной) отмечаются почти у 15% лексических единиц (корней), включенных в "Аустронезийский список слов". (В это число не входят варианты корня, различаемые только наличием и отсутствием гоморганного носового перед смычным, например *ha(n)di 'правитель', *li(ng)kung 'вогнутый'. О. Демпвольф, исходя из представления о факультативности носового в данной позиции в прааустронезийском, говорит в таких весьма многочисленных случаях не о параллельных формах, а о неделимых единицах). В связи с конкретным материалом сравниваемых языков он прибегает часто к понятию необъяснимого исключения из звукового закона.

И. Дайен пошел по пути расширения фонемного инвентаря праязыка. Введение новых - исключительно консонантных (включая ларингальные) - прафонем позволило ему смоделировать сложные соответствия между многочисленными языками, которые он привлекает, а также ликвидировать некоторую часть параллельных форм Демпвольфа. Например, благодаря прафонеме *Z (которая предлагалась еще Н. ван дер Тюком, но не была принята О. Демпвольфом) параллельные формы *d'alan / *dalan 'дорога' можно было заменить на одну *Zalan (15). Эта же прафонема и проведенные Дайеном изменения в реконструкции ларингальных (17) свели *hud'an / *udan 'дождь' к *quZan (15). Велярный g^ (практически идентичный знаменитому звуку RGH) был постулирован Демпфольфом, исходя их трех индонезийских языков. Дайен добавил к языкам, составляющим базу индуктивной процедуры, еще три, и у него появились формальные основания для реконструкции по меньшей мере четырех прафонем: *R1, *R2, *R3 и *R4 (16). В более поздних работах И. Дайена можно встретить еще пять или шесть *S (*S1 ~ S6), которые в общих чертах сопоставимы с *h Демпвольфа, далее *C, "новое *N (той прафонеме, которую Дайен обозначал этим символом в 50-х годах, он потом вернул ее демпвольфовский символ ng), *x1, *x2, *X, несколько *w и т.д. Между прочим, он указал на возможность дробления *Z на *Z1 и *Z2 (20, с. 32).

Большинство предложенных Дайеном прафонем он сам считает сугубо предварительными и гипотетическими (см., в частности 20). Что касается фонетической природы прафонем, то он, как правило, ограничивается самой приблизительной характеристикой их как гласных, полугласных (гипотетическая категория), лабиальных, апикальных, дорсальных, ларингальных и т.д. (20, с. 32). По его мнению, вопрос о фонетической природе прафонем обсуждать детально нет смысла, пока группировка аустронезийских языков не разработана с достаточной степенью надежности (22, с. 251).

Нельзя обойти вопрос об объяснительной силе новых прафонем Дайена. В этом отношении они неоднородны. прежде всего, между новыми прафонемами наблюдаются различия по двум показателям: по степени распространения отличимых рефлексов по языкам и по числу корней, в которых они представлены. Имеет значение и то, что они в неодинаковой мере допускают (если вообще допускают) содержательную интерпретацию.

База выделения многих из этих прафонем ограничивается, насколько мы можем судить, языками о-ва Тайвань. Эти языки распадаются на две или более подгруппы, степень близости между которыми нельзя назвать выясненной [9]. Относительно хорошее обоснование среди таких прафонем имеет *С. Эта прафонема, которая вне Тайваня слилась с *t (ср. *batu 'камень', *maCa 'глаз'), имела, по-видимому, характер аффрикаты /ts/ (исконное отличие ее от *t предполагалось уже Н. Огавой и Э. Асаи (3); ср. с воззрениями А. Одрикура (24, с. 322 и далее). Сибилянты, которые И. Дайен обозначает символом *S (*S1 ~ S6), тоже казались сначала исключительно тайваньским явлением. Работы Р. Бласта, однако, показывают, что сибилянт этой группы, по меньшей мере один [10], существовал в языках - предках северосаравакской группы (8; см. также в предварительном издании 10).

Прафонемы, созданные путем дробления *g^ Демпвольфа (R в нотации Дайена), по-видимому, не нашли серьезного подтверждения. Из предварительно изданной работы Л. Рейда (26) следует, что принятие этих прафонем (*R1 ~ R4) не позволяет объяснить рефлексы в канканай и других языках Северного Лусона. Судя по нашим наблюдениям, они бесполезны также в применении к тораджским и южносулавесийским языкам.

Однако интентарь Дайена - отнюдь не граница. Вряд ли в данном вопросе вообще можно говорить о границе. Например, по мнению Х. Идзуи (1), из картины соответствий между аустронезийскими языками следует, что перспектива дальнейшего дробления прафонемы *g^ "почти бесконечна" (нам, однако, хотелось бы внести уточнение, а именно: дело обстоит так про фронтальном подходе исследователя к семье). Во всяком случае, можно понять тревогу Дж. Милнера по поводу безудержного роста числа прааустронезийских фонем (25).

Как считает Р. Бласт, реконструкция прааустронезийского зашла слишком далеко по пути постулирования прафонем, которые не находят значительной поддержки в материале и которым трудно подыскивать сколько-нибудь вероятные фонетические корреляты (9, с. 148, примеч.). Коротко обсуждая этот вопрос, Бласт предлагает смелее реконструировать параллельные формы лексических единиц (doublets) (9, с. 148). Очевидно, хотя и это ясно не высказано, автор усматривает в параллельных формах средство защиты от разрастания инвентаря прафонем.

Образование параллельных форм лексических единиц (корней) в современных индонезийских языках действительно очень широко распространено, в этом Р. Бласт прав (9, с. 148). Естественно думать, что такое положение существовало уже в отдаленном прошлом. Однако, рассуждая так, нельзя упускать из виду одно обстоятельство, которое, по крайней мере до сих пор, ограничивает перспективы извлечения пользы из параллельных форм, реконструируемых для гипотетического прааустронезийского (и вообще для глубоких срезов). А именно между звуковым обликом параллельных форм корней в большинстве случаев не удается нащупать регулярных или по крайней мере системных, хотя и спорадических, соответствий [11]. Разрастание числа немотивированных параллельных форм корней снижает объяснительную способность реконструкции не в меньшей степени, чем разрастание числа слабообоснованных прафонем.

По нашему мнению, вопрос нельзя ставить прямолинейно, в виде альтернативы: либо новые прафонемы, либо новые параллельные формы корней. Подобная постановка вопроса не учитывает по крайней мере двух обстоятельств. Во-первых, история языка не является всецело историей изменения звуков. Ни при одном, ни при другом альтернативном решении не берутся во внимание явления, которые можно подвести под понятия аналогичного изменения и - отчасти пересекающегося с ним - морфологического развития. во-вторых, процесс дифференциации языков не сводится только к дивергенции. Вопреки мнению некоторых аустронезистов, ареальные влияния играли в развитии языков данной семьи вполне ощутимую роль. Поэтому вряд ли перспективно заниматься "чистой дивергенцией", закрывая глаза на возможность ареальных влияний.

Очевидно, что прааустронезийский, реконструируемый Дайеном и принимаемый рядом других авторов, сильно перегружен различениями, которые объективно являются разновременными и отчасти даже разноместными.

По нашему мнению, улучшению положения, создавшегося в современной аустронезистике, может содействовать перенос центра внимания на подгруппы.

Нельзя сказать, что сравнительно-историческим исследованием отдельных групп аустронезийских языков не занимались. Необходимо отметить исследования полинезийских языков (в частности, А. Поли, Б. Биггз, Д. Уолш), а также более широких объединений, включающих полинезийскую группу (А. Поли, Б. Биггз, Дж. Грейс, У. Гуденоу, К. Кэшмор), новокаледонийских (А. Одрикур), языков Новой Гвинеи (А. Капелл, В. Мильке), океанийских, или восточноаустронезийских, языков (Дж. Грейс, В. Мильке и др.). В западной части аустронезийского ареала были рассмотрены амбонские языки (Э. Штреземанн), а более бегло - также языки барито (А. Хадсон) и некоторые другие группы.

Необходимость проведения более детальных сравнительно-исторических исследований внутри подгрупп акстронезийских языков отмечалась разными лингвистами. в частности, данному вопросу был посвящен специальный доклад Ж. Ансо (6) в 1965 г. (с основными его тезисами мы согласны).

В то же время А. Одрикур считает (правда, не приводя аргументации), что в настоящее время, "по-видимому, слишком рано" реконструировать прааустронезийский и что серьезная реконструкция останавливается на границах между тремя группами: западноаустронезийской, североаустронезийской (языками Тайваня) и восточноаустронезийской (океанийским) (24, с. 315). Это заявление вызвало резкий отпор со стороны И. Дайена. Он назвал его "советом, который подсказан отчаянием" (20, с. 49). По мнению Дайена, Одрикур, стремясь к ограничению чудовищной массы языкового материала, которая должна пройти через руки одного исследователя, на самом деле игнорирует подстерегающую его опасность, а именно то, что у компаративиста, работающего над отдельной подгруппой, нет уверенности в ее точных границах. Согласно Дайену, "в настоящее время подгруппы не определены достаточно хорошо, для того, чтобы подобный план (т.е. работу внутри отдельной подгруппы - Ю.С.) можно было выполнять систематически (26, с. 49). Далее утверждается, что реконструкция и группировка должны проводиться одновременно.

С последним положением нельзя не согласиться. Однако тем не менее мы не уверены в том, что нам удалось полностью уяснить себе точку зрения Дайена на границы осуществимости работы внутри отдельной подгруппы. Что, в частности, имеет он в виду под "систематическим выполнением этого плана" (20, с. 49)?

Можно сказать, что по крайней мере для большинства подгрупп реконструкция, основанная исключительно на данных, которые черпаются внутри подгруппы, малоперспективна. Если Дайен имел в виду такое ограничение материальной базы (т.е. если под систематическим выполнением плана подразумевается методически выдержанное выполнение), то с ним следует в общих чертах согласиться. Насколько мы можем судить, вопрос о точных границах подгруппы возникает действительно часто (хотя и не во всех без исключения случаях). Такие приемы, как лексикостатистические техники и классификация путем "отыскивания путеводных нитей" (looking for clues; см. об этом в работах Дж. Грейса, например 23, с. 688) способны наметить состав подгруппы только в очень гипотетическом виде. В дальнейшем, в ходе работы по выяснению истории подгруппы, ее состав уточняется (вплоть до коренного пересмотра). Для уточнения состава подгруппы требуются материалы внешних по отношению к ней языков. Однако значение "внешних" материалов не ограничивается этим. Нередко разгадка явлений, наблюдаемых в языках данной подгруппы, отыскивается за ее пределами (см., например, нашу гипотезу об истоках той модели дистрибуции, которой следуют варианты местоименных энклитик ряда *ku в части южносулавесийских языков [12]).

Перенос центра внимания на подгруппы отнюдь не означает ограничения материальной базы работы данными языков отдельных подгрупп. Мы также не призываем к забвению того, что сделано до сих пор по реконструкции прааустронезийского и других, менее глубоких языков: правосточноаустронезийского (праокеанийского), правосточноокеанийского и т.д. Эти праязыки могут и при работе над ограниченными подгруппами выполнять направляющую и в некотором смысле контролирующую роль. Их значение оказывается особенно большим на начальном этапе работы над подгруппой, а также при недостаточной документированности большинства привлекаемых языков (см. об этом в нашей рецензии на исследование А. Хадсона по языкам барито (4).

Исследователь не должен ограничивать себя данными одной подгруппы. Отличие предлагаемого нами здесь метода от фронтального подхода О. Демпвольфа и И. Дайена состоит в том, что при прочих равных условиях мы придаем большее значение свидетельству близких языков, чем свидетельству далеких языков.

Какой же выгоды можно ожидать от переноса центра внимания на подгруппы?

Очевидно, что это способствует более интенсивной (и менее импрессионистической) работе и улучшению контроля исследователя над материалом (последнее, в частности, подчеркивал Ж. Ансо).

Предлагаемая нами переориентировка позволит более подробно изучить тенденции изменения, действующие в языках отдельных подгрупп. В частности, можно надеяться на более тщательное изучение процессов, которые приводят к вариантности корня и, далее, к распадению его на отдельные единицы. Такие процессы в аустронезийских языках, в особенности в западных, весьма многообразны: ряд моделей преназализации, удвоения, различные стяжения, метатезы, переогласовки разных типов, сандхи, опрощение и переразложение, так называемая краманизация [13] и т.д., при большинстве этих процессов имеет значение фактор аналогии.

По всей вероятности, фонологический инвентарь субпраязыка (т.е. праязыка подгруппы), не слишком сложный, будет допускать фонетическую интерпретацию. В особенности следует приветствовать расширение перспектив относительной хронологии изменений [14]. Видимо, это даст во многих случаях возможность проводить различие между прямо унаследованными явлениями, ареальными эффектами языковых контактов (включая "косвенное наследие", т.е. заимствования из родственных языков (7) и самостоятельным параллельным развитием.

Синтез результатов детального сравнительно-исторического исследования подгрупп - а вдобавок к ним и несомненных ареальных объединений языков - позволит создать некоторую историческую перспективу в более глубоких праязыках. Влияние этого синтеза должно распространиться до прааустронезийского и привести к значительной разгрузке последнего. Насколько скоро это произойдет, зависит от разных факторов, среди которых немаловажное место занимает развитие международного сотрудничества аустронезистов.

Примечания

1. Название "аустронезийская" (предложенное еще В. Шмидтом) более точно, чем "малайско-полинезийская" - другое широко известное название данной семьи. Последнее вызывает нежелательные ассоциации, касающиеся объема семьи (некоторые авторы не включают в малайско-полинезийскую семью меланезийские и микронезийские языки, но включают неаустронезийские северохальмахерские языки), и оказалось, видимо, безвозвратно устаревшим после опубликования лексикостатистической классификации И. Дайена в 1965 г. (18). В классификации И. Дайена малайско-полинезийским языками названо одно из подразделений аустронезийской семьи.

2. Термины "реконструкция" и "группировка" употреблены в данном случае в значении действия; но ими можно обозначать и результаты соответствующих действий.

3. В некоторых ранних работах Демпвольф утверждает, что, строя праязык, лингвист сочетает в меняющихся пропорциях "гипотетическое реконструирование" и "фиктивное конструирование". Он пытается разграничить эти операции в связи с некоторыми звуками аустронезийского праязыка (13, с. 34 сл.). Однако данная попытка, свидетельствующая о позитивистских взглядах, вряд ли убедительна (например, "арифметическое усреднение" звучания признается гипотезой, а аргумент от системы - фикцией!).