Реферат: Обэриуты
И шумные кареты часто были в окна хижин.
Предложенный отрывок, данный в самом начале «Комедии города Петербурга», напоминает первые строки «Медного всадника» А. Пушкина. Здесь, на конкретном примере видно обращение автора к традиции, к классике. Однако в данном произведении тема развивается по-новому, изображается конец прежней эпохи и Петербурга вместе с ним.
Неслучайно революционный переворот официально произошёл именно в северной столице. Город вобрал в себя черты нового царского времени, от которого потом погибнет.
Важно обратиться не только к пространству, но и ко времени совершающихся событий. Категория времени сжата неупорядоченно и противоречиво, из-за чего в творческом методе автора появляется абсурд, несоответствие, комичность ситуации, различные вставки, связанные между собой, но не связанные с основным действием. Здесь можно говорить и о многоплановости изображения. Более того, сам автор вводит понятие первого и второго плана во II части II действия.
Но и традиционные пространственные рамки тоже сжимаются, например, если вспомнить путешествие Вани Щепкина из Петербурга в Москву:
Комсомолец Вертунов:
<…> Перепрыгни канавку. Вон Москва блестит пуще озера…
Пространство уменьшается, за счёт изобретения аэроплана, на котором летает князь Мещерский. Включение современных понятий изменяет и понятие пути, дороги. Если раньше дорога сравнивалась с жизненным путём, логично и мерно протекающем, то теперь мир представляется как хаос, где б'ольшую роль играет случай. Мир становится тесен.
Появляется и новое понятие о Боге. Обернибесов (он имеет разные имена-маски, выступая и под именем Кирилла Давыдовича Трёхэтажного) бог-самозванец. Самозванец не в смысле ложности (поскольку истинность его нельзя проверить), но в том смысле, что он сам себя так провозглашает:
«Бог – это я!»,
«Я создал мир.
Меня боятся.
Но ты, мой друг не бойся, Я поэт,
Схвачу тебя за ножки
И как птицу
Ударю с возгласом о тумбу головой».
«.. я Бог но с топором!»
Богом становится тот, кто способен убивать. Кто даёт себе самому такое право. Здесь есть своя жестокая правда: кто сильнее – тот и прав. Но такая правда способна лишь разрушать, но не воскрешать. Снова появляются эсхатологические мотивы, о которых упоминалось ранее.
Образы умерших людей (Пётр I, Николай II), оживание неживого (например, современный призрак стола и стула) вводит не столько ощущение фантастичности, сколько приводит мысли об аналогии Петербурга и мертвой натуры.
Этот город, вмещая в себе множество смыслов, становится символом: как бывшего Окна в Европу (которое уже утратило былой смысл), княжеского покоя, так и границы, предела, за которой начинается другая реальность уже не Петербурга, а Ленинграда. Петербург же умирает с прежней царской Россией.
Литература
1) Мейлах М.Б. Поэты группы ОБЭРИУ, СПб.: 1994
2) Васильев И.Е. Обэриуты. Теоретическая платформа и творческая практика, Свердловск: 1991
3) Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная рус ская литература 1950-1990 годы, М.: 2003
4) Котельников В. Звезда бессмыслицы взошла над Петербургом // Вопросы литературы, 2004, №6
5) Винокурова И. Последние футуристы: «Небывалисты» и их лидер Николай Глазков // Вопросы литературы, 2000, № 3
6) Минц К. Обэриуты // Вопросы литературы, 2001, № 1
7) Шуткина Н. Минимализированное пространство в лирике Н. Олейникова //Сибирская пушкиниада, Тюмень: 2003
8) Богомолова О. Современная драматургия, 2001, № 1