Реферат: Особенности электорального поведения в России

Какни странно, при анализе поведения избирателей в странах Восточной Европы и бывшего Советского Союза реже всего применяются теории "экономического го­лосования", хотя, казалось бы, отсутствие значимых социальных "расколов" и "пар­тийной идентификации" должно было бы стимулировать исследователей к исполь­зованию альтернативных подходов. Между тем, некоторым западным специалистам по электоральному поведению в посткоммунистическом мире выбор "экономиче­ской" теории представляется наиболее разумным.

Однаиз проблем, связанная с применением такого подхода, состоит в том, что первая фаза экономических реформ в Восточной Европе практически повсеместно сопровождалась ухудшением положения в экономике и падением уровня жизни населения, однако электоральный успех часто сопутствовал поборникам продолже­ния или даже радикализации преобразований. Возможно, это и побудило Г.Китчельта сформулировать гипотезу о том, что, в отличие от населения западных стран, граждане новых демократий голосуют, во-первых, эгоцентрично, а во-вторых — перспективно. Имеется в виду, что избиратель делает свой выбор, исходя из оценки того, сможет ли он лично улучшить свое экономическое положение путем конверсии индивидуальных ресурсов (образования, накоплений, профессионального опыта и т.д.) в новых экономических условиях. Соответственно, реальные результаты эко­номической политики Правительства почти не принимаются во внимание. Важнее ожидания.

Гипотеза Китчельта получила определенное эмпирическое подтверждение на материале ряда восточноевропейских стран. И все же она оставляет открытыми весьма важные вопросы. Почему восточноевропейские избиратели, демократиче­ский опыт которых весьма невелик, оказываются способными тщательно рассчиты­вать последствия своего выбора, выказывая тем самым политическую заинтересо­ванность и информированность, недоступные гражданам западных стран? Рацио­нально ли вообще прибегать к подобным калькуляциям, учитывая крайне высокий уровень неопределенности в развитии пост-коммунистических демократий?

К этому следует добавить, что данные по некоторым странам Восточной Европы прямо опровергают гипотезу Китчельта, недвусмысленно указывая на "ретроспек­тивный" и "социотропный" характер голосования. Автор настоящей статьи получил достаточно показательные результаты, применяя теорию "экономического голосования" в ее "ретроспективно-социотропной" версии к результатам общенаци­ональных парламентских выборов в четырех восточноевропейских странах. К сожалению, до сих пор никто из исследователей не пытался проанализировать с подобных теоретических позиций кроссрегиональные вариации в России. Работа О.Сенатовой и А.Якурина по выявлению корреляция между уровнями дотадионно-сти регионов и результатами губернаторских выборов заслуживает внимания как первый шаг в данном направлении, однако понятно, что используемая учеными независимая переменная с трудом поддается интерпретации как показатель собст­венно "экономического голосования".

Таким образом, анализ современной литературы не позволяет говорить о каких-либо определенных результатах применения существующих теорий электорального поведения при исследовании посткоммунистических реалий. С одной стороны, исс­ледовательская практика — явно или неявно — ориентируется именно на западные модели. С другой — налицо серьезные трудности, связанные с существенными раз­личиями между эмпирической базой рассматриваемых теорий и электоральным поведением в новых демократиях. Отсюда — необходимость специальной проверки, которая позволила бы установить степень применимости западных электоральных теорий в российских условиях на основе единообразного массива эмпирических данных.

Политическое лидерство и электоральный процесс

ПРОТИВОРЕЧИЯ ВО ВЗАИМОДЕЙСТВИИ ЛИДЕРА И ЭЛЕКТОРАТА

Феномен политического лидерства как один из наиболее важных факторов современного социального процесса привлекает постоянное внимание поли­тологов и рассматривается ими в самых разных ракурсах. Для его научного осмысления и затем применения результатов исследований в прикладных це­лях существенное значение имеет изучение разных форм политического уча­стия, в т.ч. электоральное поведение граждан. Под последним понимается вид политического поведения, связанный с делегированием властных полно­мочий, передачей политическому субъекту (лидеру) воли граждан, форма вы­раженияих предпочтений и интересов и участия в управлении государством.

Электоральная база — один из наиболее точных показателей политиче­ского "веса" (рейтинга) лидера партии или общественного движения, а также какого-либо политика, претендующего на выборную государственную долж­ность. Доверие электората — это мандат на осуществление власти, выданный на время народом - по конституции сувереном и главным субъектом власти -своим представителям. При изучении электорального процесса важны не только результаты голосования, но и сам факт участия в выборах. Низкая электоральная активность, уклонение от голосования (абсентеизм), как пра­вило, отражают не только кризис доверия к отдельным политикам, но гово­рят либо о разочаровании общества функционированием всей политической системы и отторжении значительной части граждан от нее, либо о "дефектном" состоянии политической культуры как таковой.

Выборы как система определенных действий и атрибут конкретного типа политического режима рассматриваются специалистами в качестве одного из наиболее важных этапов формирования и проявления лидерства. В самом общем виде выборы состоят из двух подсистем: избирательной кампании (как процесса общения лидера и электората по поводу власти) и голосования как принятия избирателями властного решения. Эти подсистемы структури­руются каждая по-своему в соответствии с решаемыми ими задачами. В част­ности, основное содержание избирательной кампании — взаимодействие ли­дера и электората, при котором обе стороны осуществляют взаимное влия­ние. Следовательно, при анализе важно раскрыть их взаимодетерминационные связи, механизмы субъект-объектных властных отношений во всякий раз особой электоральной ситуации.

Отношения электоральной общности и политического лидера почти всегда строятся весьма противоречиво. Во-первых, подчас трудно определить, от чьего "лица" реально действует тот или иной политик, чьи интересы он вы­ражает. Сам же он может - добросовестно или нет - заблуждаться на сей счет, что нередко и происходит с представителями властных структур, лидерами партий и движений, которые, по экспертным оценкам, в массе своей убеждены, что представляют "народные интересы", а реально, по мнению своих же избирателей, реализуют разные корпоративные интересы. Во-вторых, степень расхождения интересов избирателей и целей, преследуемых лидером, выявляется, как правило, лишь со временем, когда голосование уже произошло, а лидер получил (или нет) мандат на власть. Избиратели и лиде­ры несут и разную ответственность за принятые ими решения: первые сами расплачиваются за свой выбор, за упущенные возможности и ошибки; вторые нередко уклоняются от нее либо за них отвечают их организации и политиче­ские наследники. Не случайно лидеры так щедры на обещания во время из­бирательной кампании и так скупы на их выполнение, став у власти: по по­литическим счетам будут платить не они.

Лица, претендующие на власть, предлагают свои программы решения об­щественных проблем и реализации интересов граждан, которые выглядят как некий "протокол о намерениях". Вместе с тем чрезмерная ориентация на сиюминутные предпочтения электората подталкивает лидера к популизму, а порой и к политическому авантюризму. Еще существеннее то, что приемле­мость и жизненность программы как бы удостоверяется личностью лидера. По опыту зарубежных и особенно отечественных избирательных кампаний, а также по проведенному нами мониторинговому анализу ряда электоральных ситуаций, для многих избирателей важнее облик, личностные качества кан­дидата, чем сто программа. Так проявляется, с одной стороны, право электо­рата ожидать от лидера выполнения им заявленной социальной роли, с дру­гой — обязанность политика вести себя соответственно ожиданиям других людей.

Не менее значимо при формировании политического лидерства и то, что электорат в целом состоит из групп, ориентирующихся на разные авторитеты, т.е. в нем отсутствуют сплоченность как осознанная ценность и совместная деятельность, способная опосредовать отношения участников этих групп. Предвыборные мероприятия (собрания избирателей, встречи с кандидатами), согласно опросам общественного мнения, вряд ли можно считать формой взаимодействия разных групп электората, который распадается по симпатиям и антипатиям к тем или иным кандидатам, партиям и движениям. К тому же до половины и более изби­рателей не принимают участия в предвыборных акциях.

ВЫБОРЫ КАК ПОЛИТИЧЕСКИЙ РЫНОК

Выборы — это особый политический рынок с отработанными во многом правилами игры, но разными статусными и функциональными характеристи­ками его основных участников. "Продавцы" и "покупатели" как бы временно (о чем те и другие хорошо знаюти из чего исходят) меняются ролями. Элек­торат — "продавцы" — располагает на данном рынке избирательными голоса­ми; лидеры — "покупатели" — являются соискателями этих голосов. Первые предлагают свой политический "товар" под определенный ангажемент — программу или харизму лидера, тем самым становясь уже не просто продав­цами, но и "продающимися". Лидеры также обладают двойной продающей и покупающей ролевой функцией, так как кандидаты на занятие властных по­стов имеют особую стоимость: обычную, рыночную, как и прочий товар на рынке, плюс прибавочная стоимость власти (понятие введено в научный обо­рот К. Шмиттом). В отличие от обычного товара, власть в неправовом госу­дарстве может быть адекватно оценена лишь в соответствующих ирреальных стоимостных показателях. Думается, что здесь скорее применимы не эконо­мические принципы формирования стоимости товара, а принцип "курочки рябы, несущей золотые яички". Появление на рынке такого "товара", как го­лоса избирателей, естественно, вызывает особый интерес и конкуренцию среди его потребителей - лидеров,их сторонников и противников, которые вместе образуют политическую элиту, или специфический "политический класс". Финансовое, политическое, информационное, творческое, властное, государственное, научное и иное лоббирование во сто крат может окупиться в случае победы "своего" кандидата на выборах. В отличие от девальвирован­ной роли посредника на экономическом рынке, посредничество на рынке политических услуг переживает сейчас в России свой расцвет. Именно сверх-рентабельностью политического капитала объясняются астрономические средства, которые инвестируются в губернаторские и, особенно, президент­ские выборы. (Правда, тенденция к нарастанию финансовых, интеллектуаль­ных и других вложений в избирательные кампании свойственна многим странам мира.) Российская же специфика со времен большевиков обусловле­на требованиями завоевания, удержания и использования власти как добычи с последующей ее дележкой среди "своих".

Особые страсти разворачиваются в борьбе за главный приз - высшие госу­дарственные и региональные должности. Отсюда и непрекращающиеся внут­ри "политического класса" сражения, пики которых приходятся на выборы. Политологам и социологам, как и самим политикам, еще предстоит разрабо­тать ранговые шкалы, рейтинги, научные технологии раздела власти. Вместе с тем уже накопленный опыт подсказывает, что основной критерий при таком разделе — доля инвестиций в победу на выборах. По открытым или порой весьма малопонятным широкой публике кадровым перестановкам, скрытому переделу сфер влияния после инаугураций можно только догадываться о том, кто, сколько и каким капиталом (финансовым, интеллектуальным, творче­ским, коммуникационным, должностным, статусным и др.) содействовал ус­пеху победителя. При этом действительные электоральные предпочтения пе­рестают быть актуальными до следующих выборов, а лидер способен пренеб­речь ответственностью перед своими избирателями.

На наш взгляд, следует распределить “ политических посредников ” по двум крупным и далеко неравным по своему весу, численности и характеру груп­пам. Первую из них можно было бы назвать прихлебателями и прилипалами, которые при удачном разрешении электоральной ситуации получают натурой — деньгами, должностями, ангажементами, званиями и другими по-человечески понятными благами. Вторая группа не удовлетворяется подачками, использу­ет посредников и самих лидеров для усиления своего экономического доми­нирования, а также губительной для общества связки власти с собственно­стью и собственности с властью лидеров. Указанное различие политических посредников не есть наше отечественное изобретение, хотя и обладает неко­торыми специфическими чертами. В современной России лидеры, власть и собственность зачастую покупаются, что образует тройное основание для произвола — коррупции, нечестивого богатства и бюрократического разгула. Покупка власти через подставных лиц, расширение зоны теневой власти, фа­воритизм создают тупиковую для любого общества ситуацию: лидеры без вла­сти, власть без лидеров, очередная попытка монопольного присвоения власти и капитала, угроза вмешательства в публичную и частную жизнь граждан, а в итоге — всеобъемлющий кризис и реальная ситуация нового пришествия "спасителя" со своей командой. Подобные состояние и нестабильность элит­ных групп российского общества чреваты политической фрустрацией населе­ния, которое вполне может не принимать навязываемый ему порядок, при­чем используя насилие и неправовые методы.

АКТИВНОСТЬ ЭЛЕКТОРАТА И ФОРМИРОВАНИЕ ЛИДЕРСТВА

Существует довольно много форм и степеней интенсивности политиче­ской депрессии, как и возможностей воздействия на нее: граждане могут от­вергать политический режим в целом или какие-то более частные его харак­теристики; аполитичность способна охватывать отдельные социальные группы, территориальные, этнические, профессиональные и иные общности. Формы проявления депрессии - абсентеизм, голосование против всех канди­датур, митинги, забастовки, гражданское неповиновение и т.д., которые раз­рушают даже начала консенсуса в обществе. В 1996 — 1997 гг. до 60% граждан с правом голоса не участвовали в различных выборах (президентских, регио­нальных, в местное самоуправление); согласно опросам, около 10% респон­дентов голосовали безо всякой цели, следуя сложившейся традиции, т.е. фак­тически бездумно; примерно 7% ответили, что их выбор был случайным, так как никто из кандидатов не понравился; около 5% голосовали против всех, поскольку не нашли достойного для себя кандидата.

Не все деятели в должной мере осознают, что политический абсентеизм, если его подпитывать, используя механизмы внушения, может, наряду с раз­очарованием миллионов россиян от бесконечных обещаний, завести наше общество в тупики политической пассивности, социальной апатии, социаль­но-психологической дестабилизации. Еще опаснее глубокий раскол общества по предпочтениям, разжигание нетерпимости в общественном сознании, что уже в силу инерции последнего переносится и на послевыборные процессы, создавая серьезные проблемы для функционирования и экономики, и самого государства.

Однако, на наш взгляд, было бы неверным отождествлять подлинный ав­торитет, основанный на действительной общности интересов лидера, его сто­ронников и электората, с той разновидностью общественного отношения, ко­торая опирается на некритическое восприятие фигуры лидера вплоть до слепой веры в него. Еще хуже, когда лидер конструируется с помощью направ­ленного манипулирования массовым сознанием. О том, что политики, органы власти, партии на выборах нередко действуют по принципу "все сред­ства хороши", свидетельствует не только обилие компромата на них, но и столь активная, зачастую решающая роль в победах на выборах не самих кан-148 дидатов, а их команд ^— имиджмейкеров, социологов, психологов, банкиров, работников и хозяев СМИ, артистов и пр. Прошлый и настоящий опыт на­шего государства убеждает в пагубности такого "возвышения" лидера, при ко­тором избирателям отводится роль исполнителя чужой воли, а политик изна­чально попадает в зависимость от своих социальных технологов и спонсоров, политических посредников и их хозяев. В подобных случаях прямо срабаты­вает известный принцип: кто платит — тот заказывает музыку.

Реальное же сплочение электората вокруг лидера проходит различными пу­тями и с неодинаковыми результатами. Первый путь — осуществление инте­ресов электоральной общности через действительное разрешение противоре­чий (как правило, воплощенных в потребностях) между социальными слоя­ми, что требует больших затрат средств, времени и серьезных усилий со сто­роны лидера, представляющего интересы ориентированных на него электоральных групп. Второй путь следовало бы выбрать тогда, когда реали­зация интересов одной социальной общности, по крайней мере в минималь­но необходимом объеме, невозможна из-за столкновения с интересами дру­гих сегментов электората. Это путь координации, взаимосогласования разнонаправленных электоральных интересов, выработки и проведения компро­миссной линии деятельности вплоть до замещения неудовлетворенных интересов другими потребностями и интересами. Третий — путь популист­ских обещаний, когда вместо удовлетворения конкретных интересов или, по крайней мере, обозначения реальных сроков и механизмов их реализации, генерируются новые (чтобы не понизить уровень ожиданий и связанный с ними политический "вес" лидера), например, через создание образов "светлого будущего", "исторического шанса", "врага". Так результаты полити­ческой деятельности замещаются их суррогатами. Четвертый способ — подав­ление чьих-либо интересов в случае непримиримого столкновения "своих" и "чужих" электоральных общностей. Однако два последних метода не дают эффектов снятия электорального напряжения и не разрешают противоречия между социальными группами, лидерами и их сторонниками, субъектами власти и обществом. Различие политических интересов, выраженное на языке взаимных прав, обязанностей и ответственности сторон, не снимается, тем самым значительно усиливается накал электоральных ожиданий.

Ценой популистской и спекулятивной политики многих электоральных лидеров стали девальвация общественного и государственного правосознания, падение в России авторитета недавно (по историческим меркам) введенных политических институтов. Эта тенденция заметно проявилась уже к концу 1996 г., когда по данным Российского независимого института социальных и национальных проблем (РНИСиНП) уровень полного доверия со стороны населения к органам власти и политическим организациям не превышал 3 — 10%. Это относилось как к институту президентства, Госдуме, Совету Федера­ции, федеральным органам правопорядка, так и к местным органам власти – областным (городским) администрации и законодательному собранию. РНИ­СиНП делает вывод, что даже в самые кризисные годы перестройки "такой пропасти между населением и властными структурами не было".

Эти данные отражали не только серьезнейший для политической системы процесс делегитимизации российских властных структур разного уровня, но и накопление в обществе мощного протестного потенциала. Если, по данным общероссийского исследования фонда "Социальный мониторинг" (руководи­тель — автор этой статьи), в апреле 1993 г. большинство (до 80%) граждан предпочитали сохранять лояльность режиму в острых общественно-полити­ческих ситуациях, то декабрьский 1996 г. опрос РНИСиНП показ