Реферат: Представления славян о болезнях
Больший интерес вызывает представление о болезни как о волке, с которым мы столкнулись, изучая чешские и болгарские заговорные тексты. Так, в чешском заговоре от головной боли после обобщающего словосочетания «от любой болезни» идет уточняющий перечень заболеваний, причем на первом месте в нем стоит волк:
«…pomáhám od všeliké nemoce: od vlka šlapáka…» [20] (Вельмезова, № 19).
В другом тексте болезнь «колтун» прямо названа «сухим волком»:
«A ty suchý vlku, neškod‘ temu synku v dovádění, ve skákaní, hop, hop,hop!» [21] (Вельмезова, № 29).
В болгарской традиции в образе волка выступает боль в глазах:
«Бесно куче беснога вълка гони по равно полье и по гору зелену. Бежи, бесан вълку, че те гони бесно куче, та че те достигне, и че те раскине, парам по парче» [22] (СБНУ, кн. 16-17, с. 261-262).
Однако наиболее часто в болгарских заговорах болезнь принимает вид змеи, причем не обычной, а сверхъестественной, поскольку один глаз у нее водяной, а другой – огненный. В этом случае болезнь сама уничтожает себя:
«Излела е змиiа уд еворову коренье… с едно оку вогьану, с другу оку огньану; пукна са вогьану, угаси огньану» [23] (СБНУ, кн. 1, № 1, с. 90).
Данная версия интересна и тем, что в ней очевидна и связь болезни с природными стихиями – водой и огнем.
Однако гораздо более распространенным является представление о болезнях как антропоморфных существах. В заговорах всех трех традиций часто рассказывается о том, что болезни ходят по свету и на этих путях-дорожках встречают Пресвятую Богородицу, Иисуса Христа и христианских святых и вступают с ними в диалог. Описание встречи с Богородицей и Христом особенно характерно для чешской и болгарской традиций.
Перечень болезней, которые могут принимать антропоморфный вид, очень широк. Так могут выглядеть как наружные, так и внутренние заболевания – от сыпи и прыщей вплоть до колик и лихорадок. Так, например, у отека есть руки и ноги, которые и грозится ему сжечь святой Георгий:
«Червен Герги с червен конь, търчи свети Герге, да гу улуим, да му изгурим крарката, ръцети, учити, веждити, клепкити и нихтети» [24] СБНУ, кн. 7, № 2, с. 142).
Обычно заговор рисует следующую картину встречи болезни и святых:
«Pán Ježiš šel po mezičce, panenka Marie po pěšince; potkaly je tři střílata. „Kam vy, střílata, jdete?“ „My jdeme škodit…“» [25] (Вельмезова, № 177).
Или – в болгарском варианте:
«Кьинисала Богородица, – на срекьа и Модрица, iа праша: «Каш ке одиш?» «Iа ке одам …» [26] (СБНУ, кн. 11, № 3, с. 87).
В русских же вариантах картина значительно усложняется. Прежде всего, болезней несколько – от семи до тринадцати. Они выходят из моря на берег, где встречают либо святого апостола Сизиния, либо целое святое воинство во главе с Иоанном Крестителем, которых, чаще всего, интересует, не место, куда они идут, а их имена:
«Бысть в Черном море возмущение: изыдоша из моря тринадцать жен, и идут по воде, простоволосыя… И вопроша их святые отцы: «Что вам есть имена?» (Майков, № 105).
Известно, что у многих архаичных народов существовало представление о том, что знать имя – значит, получить власть над его носителем. Таким образом, заговор, созданный под влиянием христианского мировоззрения нового времени, сохраняет древнее представление и доносит его до наших дней.
Антропоморфность болезней нашла свое отражение и в формулах ссылки болезней. Так, очень часто им предлагают уйти в места, хотя и отдаленные, как мы уже говорили, и явно принадлежащие к «тому» миру, однако очень привлекательные и комфортно обустроенные, да и угощение для них приготовлено соблазнительное с человеческой точки зрения. Наиболее распространена такая формулировка в болгарской традиции, где место ссылки описывается следующим образом:
«Там има честни трапези, свилени месалье, ведра ковани, чаши сребрани, вино червено, бели лебове, печени iаганца» [27] (СБНУ, кн. 12, с. 142).
Солидарны с ними и русские безымянные создатели заговорных текстов:
«Там кровати поставлены тесовыя, перины пуховыя, подушки пересныя; там яства сахарныя, напитки медовыя» (Майков, № 107).
Место ссылки в чешских текстах имеет отличительную особенность. Там расположены три колодца. В них, как правило, не бывает воды. Чаще всего, в одном из колодцев есть пиво, во втором – вино или мед. Таким образом, представление об изобильности угощения, свойственное русской и болгарской традициям, и здесь сохранено.
В русской традиции болезни, если описывается их внешность, всегда выглядят как женоподобные существа. Лихорадки, например, выглядят как девы или женщины – простоволосые, неподпоясанные (а это уже само по себе характеризует их как сущности, принадлежащие «тому» миру). Они представляются дочерьми известного библейского царя Ирода, виновного в массовом убийстве младенцев:
«…а идут семь дев простовласы и без пояс, и они (святые) им молвят: «Кто вы естя, девы?» Они же рекоша: «Дщери есмя царя Ирода» (Майков, № 105).
Кроме того, каждая из них имеет свое имя:
«И рекоша: Вефоя, Ивуя, Руньша…, Кисленя, Знобица, Трясовица» (Майков, № 104).
Однако болезни могут носить и простые человеческие имена. Так, например, старшая из сестер-болезней может носить имя Марья Иродовна (Майков, № 109), а полуночница, то есть младенческая бессонница – имя Анна Ивановна (Майков, № 61).