Реферат: Стилистический анализ критического этюда В.В. Вересаева "Художник жизни"
4. Провести синтаксический анализ критического этюда В. В. Вересаева «Художник жизни».
Таким образом, актуальность данной проблемы определила выбор темы работы, связанной со стилистическим анализом критического этюда В. В. Вересаева «Художник жизни».
Источниками информации для написания работы послужили работы Викентия Викентьевича Вересаева, в частности, критический этюд «Художник жизни», работы других известных писателей и публицистов о Вересаеве и его творчестве, а также периодические и научные издания по проблематике стилистического анализа произведений.
1. Лексический анализ критического этюда В.В. Вересаева «Художник жизни»
«Художник жизни» Викентия Вересаева – произведение, написанное в публицистическом стиле с элементами художественного. Характеризуется логичностью, эмоциональностью, оценочностью, призывностью, наличием конкретных образов. Писатель использует особые средства при описании происходящего действия – тропы.
В «Художнике жизни» образность повествованию помогают придать эпитеты, которые усиливают значение существительных, создают экспрессию. Подобранные под определенную обстановку в произведении, они помогают лучше представить происходящее. Приведу примеры: бедную жизнь, такую плоскую и спокойную; скучная, серая обыденщина; ярким, катастрофическим событием; неизлечимой язвы; жизнь самого писателя действенна, глубока, ярка; яркая, красивая, увлекательная биография человека; дикий степной конь; добродушною усмешкою; глубины серых, глубоко запрятанных глаз; зимняя безмесячная ночь с тучами на небе; тяжелое впечатление; неутомимою заботницею; умственно-неубедительный довод; счастливой семейной жизни; длинные зимние вечера в Ясной Поляне; внимательной и радостной серьезности; Ощущение блаженной и творческой полноты; счастливого дня; горячий сочувственный отклик; счастливая, гармоническая жизнь; бессознательных глубин; печальными случайностями жизни; порыжевшие воробьи; жуликоватый купец; гаденькие подхихикивания; скромный хуторок; тоскливое состояние; ясную, просветленную и умиротворенную старость, прекраснейший удел; тяжелый внешний гнет; блаженною жизнью; смутные слухи; Широкая слава, всеобщее уважение; Работа радостная и привычная; великого своего мужа; гармонической системы; разъяренную тигрицу; Борьба продолжалась, - упорная, мелочная, повседневная; глупенькая девушка; Этот стыд, - тяжелый, стесняющий, давящий душу; самодовлеющее мученичество; весь огромный избыток энергии; темною октябрьской ночью; прекрасных своих произведений; бесконечная дорога.
Для статьи Вереваева характерно использование метафор: Я одурел от искусства и эстетики, для меня невозможно дня прожить свободно от этой неизлечимой язвы, которая меня грызет (ощущение угрызений совести, некомфортное душевное состояние); Я истощился, скача на одном месте (остановился на одном месте в своем развитии); когда жизнь самого писателя действенна, глубока, ярка, звучит всеми доступными человеку струнами (известна всем); Он не скакал на месте в огороженном стойле (шел вперед); И живой человек, возведенный в сан пророка, с добродушною усмешкою разрушает стройное здание своего "жития" и делает на полях рукописи такое замечание; окруженный двойным ореолом; глубины серых, глубоко запрятанных глаз; На глазах Толстого рабочие пашут, косят, молотят;
А Толстой, весь захваченный жизнью; Всею головою Толстой уходит в самую разностороннюю деятельность; Жадными, "завидущими" глазами смотрит все время Толстой на жизнь и все старается захватить в ней, ничего не упустить; я не понимал тогда, что этим морем, этим великим океаном была жизнь моего отца; И сиявшее таким ярким светом личное счастье превращается в перегоревший уголь, в золу, которая совершенно неспособна дать душе ни света, ни тепла; Деревья Нескучного сада синели через реку; порыжевшие воробьи так и бросались в глаза своим весельем; И в ответ - бегать глазами по сторонам, оправдываться, никому не убедительными доводами объяснять; тяжелый внешний гнет лежит на его жизни; смутные слухи настойчиво указывали на одно определенное лицо, упорно загораживавшее Толстому дорогу к новой жизни; Степной конь, вольно мчавшийся по равнинам жизни, был насильственно взнуздан и поставлен в конюшню; я истощился, скача на одном месте, как лошади, которых дрессируют в конюшне: это ломает им ноги; Он не скакал на месте в огороженном стойле; Семья эта была очень блестящая; целое море счастья; Степной конь, вольно мчавшийся по равнинам жизни, был насильственно взнуздан и поставлен в конюшню; Этот стыд, - тяжелый, стесняющий, давящий душу [4].
Для полной характеристики образов автор статьи использует такую разновидность метафоры как гипербола. Приведем примеры: истина, не претворенная в жизнь, постепенно закоченела, застыла, сделалась абсолютною; тяжелый внешний гнет лежит на его жизни и все время мешает ему выпрямиться, мешает целостно зажить этою блаженною жизнью; светом становится все, чего я коснусь, углем становится все, что я оставляю; целое море счастья было разлито вокруг моей детской жизни; окруженный двойным ореолом, - героя, вышедшего из ада осажденного Севастополя, - и восходящего литературного светила первой величины; И живой человек, возведенный в сан пророка, с добродушною усмешкою разрушает стройное здание своего "жития" и делает на полях рукописи такое замечание.
Для придания экспрессии автор неоднократно обращается к лексическим повторам. Это подчеркивает значимость описываемого. Примеры: своеобразное взаимодействие, взаимодействие мужского и женского начал, которое обрисовано в "Войне и мире" в отношениях между Пьером и Наташей; О, ей, хозяйке, - ей тут работы без конца; по замечанию Толстого, - а Толстой в этой избыточной жизни сам шьет себе сапоги.
Далее хотелось бы обратиться к сравнениям, к важной части повествования, поскольку большую образность создают именно они. Чтобы подтвердить эту точку зрения, хотелось бы проиллюстрировать некоторые из них: при тогдашнем его отношении к бедам жизни, как к несчастной случайности; я истощился, скача на одном месте, как лошади, которых дрессируют в конюшне: это ломает им ноги; как жуликоватый купец, подготавливающий злостное банкротство; сам он, как художник, из бессознательных глубин своего влюбленного в жизнь духа; ходит за сохою, растопырив локти, как Юхван; все мы, как Толстой, кипим, ищем, творим, живем; он, как дикий степной конь, несся по равнинам жизни, перескакивая через всякие загородки, обрывая всякую узду, которую жизнь пыталась на него надеть... Всякую? Увы! Не всякую; сердце, широкое, как мир [4].
Из тропов в произведении встречается и оксюморон: белая темнота, безжизненное внимание.
Немаловажную роль наряду со сравнениями играю идиомы и фразеологизмы. Закономерность их употребления диктуется необходимостью создания ярких исчерпывающих описаний. Найденные мною метафоричные выражения подтверждают это: Степной конь, вольно мчавшийся по равнинам жизни, был насильственно взнуздан и поставлен в конюшню; я истощился, скача на одном месте, как лошади, которых дрессируют в конюшне: это ломает им ноги; Он не скакал на месте в огороженном стойле; Семья эта была очень блестящая; целое море счастья; Степной конь, вольно мчавшийся по равнинам жизни, был насильственно взнуздан и поставлен в конюшню; Этот стыд, - тяжелый, стесняющий, давящий душу; Все носы повесили (фразеологизм);
В произведении присутствуют тавтология, плеоназмы. Казалось бы, это все речевые ошибки, но в данном художественном тексте они употребляются специально. Речевая избыточность играет на руку писателю, при помощи этих средств автор подчеркивает значение того или иного явления, а также это помогает ему избежать бесцветности речи, усилить ее действенность. В тексте встретились такие тавтологии: своеобразное взаимодействие, взаимодействие мужского и женского начал, которое обрисовано в "Войне и мире" в отношениях между Пьером и Наташей; О, ей, хозяйке, - ей тут работы без конца; по замечанию Толстого, - а Толстой в этой избыточной жизни сам шьет себе сапоги [4].
Вересаев не очень часто использует троп синекдоха: мужик.
Теперь хотелось бы обратиться к манере повествования. Оно ведется от второго лица, критика. В тексте очень часто автор обращается к читателю, и мы видим его размышления.
В повествовании встречаются часто профессиональные слова, термины, некоторые из них являются и историзмами. Приведу примеры: сто аршин (аршин – это старинное русское слово пришло к нам в XV веке из татарского языка. По-татарски «аршын» - локоть. В русский язык пришло в значении меры длины); скромный хуторок (историзм); десятинки; три осминника (денежная единица); блан-манже.
Вересаев в своей статье использует довольно яркий глагольный ряд. Это придает описанию подвижность, экспрессию. Приведу ряд глаголов: А как мне хотелось вчера с вами прыгать с лестницы (желание вернуться в детство); Лев Николаевич засмеялся и начал наглядно показывать французу, как надо обращаться с реком (восторг); Да и что рассуждать о них? (пренебрежение); Я наблюдал, как отец садился верхом, как он собирал поводья в левую руку и ловким движением закидывал правую ногу за седло. Не успев вдеть ногу в стремя он отъезжал от крыльца, увозя с собою на простор природы свои мысли и вдохновения (восторг); Толстой увидел еще нечто такое, что сделало совершенно немыслимым возвращение к какой бы то ни было гармонии прежнего типа (нерешительность, растерянность).
Теперь, хотелось бы продемонстрировать цветовую гамму произведения, так как ей отводится одно из значимых мест в произведении. Цветовая гамма меняется по ходу повествования. Когда в жизни героя происходят хорошие события – тона светлые, яркие, можна сказать, что солнечные, а когда Лев Толстой находится в смятении, тяжелых раздумьях – тона резко изменяются и приобретают иной окрас.
Также немаловажным фактором, определяющим стилистическую картину произведения является использование автором разнообразных глаголов, в разных временах и формах, что предает произведению яркую окраску: Так, в общем, мог бы ответить любой из писателей…; А потом, мало-по-малу, я ссохся, заработался, завял; Можно умиляться на самоотверженную жизнь таких «подвижников искусства», как их многие называют; Флобер говорит: «Я истощился, скача на месте»; Он в то же время много работает, читает, думает; пишет статью «О цели философии»; Живет в станице, дружит с казаками, ухаживает за казачками. Кутит, играет в карты, играет своею жизнью; Толстой переводится в дунайскую армию, действующую против турок, участвует в осаде Силистрии; Он захлебывается огромными впечатлениями жизни. «Сколько я переузнал, перечувствовал в этот год!» - пишет он брату Сергею.
Таким образом, можна сделать следующие выводы: произведение Викентия Вересаева написано в публицистическом стиле. С помощью разнообразных тропов, лексических повторов, фразеологизмов автор рассказывает читателю о жизни Великого русского писателя-художника, рассматривает его судьбу с различных ракурсов и критических взглядов. Автор не придерживается единой мысли по поводу повествуемой темы – он оставляет право за читателем сделать правильный вывод. А эпитеты, метафоры, сравнения помогают читателю ярче и полнее представить образы, которые предлагает Викентий Вересаев.
2. Морфологический анализ критического этюда В.В. Вересаева «Художник жизни»
Аналитический подход к языку (путь от языковых средств к их функциям и значениям) во многом предполагает использование одинаковых исследовательских процедур по отношению к единицам фонологического, морфологического и синтаксического структурных уровней. Но есть и серьёзные различия, обусловленные неодинаковой природой единиц разных уровней.
Так, единицы фонологического и морфологического уровней одинаковы в том отношении, что они инвентаризируемы, т.е. образуют множества принципиально исчислимых величин [2].
Слова и морфемы принадлежат к знакам, они обладают своими соотнесёнными друг с другом означаемыми и означающими. В силу этого существенного различия морфологический анализ, имеющий дело с морфемами и словами как двусторонними единицами, более сложен, чем фонологический. Он предполагает обращение к целому ряду дополнительных критериев.
Поскольку речь Вересаева богата сложными морфологическими конструкциями, есть смысл провести морфологический анализ его критического этюда «Художник жизни».
Начнем с того, что слово и морфема – основные единицы (верхняя и нижняя) морфологического уровня языковой структуры [2]. Их описанием занимается морфология как один из разделов грамматики. К её компетенции в принципе могло бы быть отнесено изучение слов и морфем в таких аспектах, как:
их свойства, позволяющие осуществлять сегментацию речи на слова и морфемы и инвентаризацию этих единиц в лексиконе и морфемиконе: Рядом с этим – другого рода совершенствование, – фанатическое, почти религиозное самоусовершенствование в искусстве быть человеком comme il faut;
особенности строения слов и морфем как знаков со своими означаемыми и означающими: Товарищи-писатели, суть жизни своей видящие в писательстве, с усмешкой разводят руками, глядя на этот огромный талант, как будто так мало придающий себе значения;