Реферат: Трансформация традиционного уклада в Иордании

Иорданское общество переживает в настоящее время процесс трансформации от традиционного уклада к современному. Одной из особенностей данного этапа является то, что общество одновременно несет в себе черты обоих укладов. По мнению специалистов, подобная ситуация помимо позитива имеет и такие негативные стороны, как возникновение «дублирования норм, определяющих роль и жизненную позицию индивидуумов», появление у людей чувства неопределенности, тревоги и переживания. Ощущая уязвимость перед лицом все глубже укореняющихся норм современной жизни, иорданское общество ищет защиту в традиционных устоях.

Одной из наиважнейших черт традиционного арабского общества, играющей ведущую роль в социальной организации и ориентации современной Иордании, продолжает оставаться трайбализм – кланово-родовые и племенные взаимоотношения. Несмотря на все шире распространяющуюся урбанизацию, представляющую собой основной фактор размывания традиционных устоев, кланово-племенные отношения, как и прежде, служат главным регулятором многих сфер общественно-политической жизни Иорданского Хашимитского Королевства.

По словам короля Хусейна, «иорданские кланы и племена всегда пользовались максимальным доверием Дворца, служили предметом гордости и объектом внимания монарха». В связи с этим, королевский двор чутко реагирует на запросы родоплеменного сообщества, старается их максимально удовлетворять, получая взамен полную лояльность и поддержку. Немаловажный фактор внутренней стабильности в стране является именно разветвленное трайбалистское представительство в органах государственной власти, а также поддержание баланса между кланами в их участии в государственных структурах.

Король имеет специального советника по вопросам племен (по-арабски эта должность звучит как «советник по делам племен»). Последние годы правления короля Хусейна на этом посту был генерал-лейтенант Хмейди аль-Фаиз. Со 2 июля 1998 г. данную должность занимает двоюродный брат короля Абдаллы II принц Гази Бен Мухаммед. Функции советника, как их определил еще король Хусейн, – «укреплять мосты взаимодействия и диалога с племенами, находится в постоянном контакте со всеми кланами и изучать их нужды и потребности, условия жизни и проблемы в свете транформации общества, помогать обеспечивать им достойное существование, чтобы у них укреплялось чувство национальной принадлежности и чтобы они вносили больший вклад в развитие и процветание Иордании».

Широко практикуются приемы в королевском дворце шейхов племен и кланов, во время которых они информируют монарха как в их районах обеспечивается здравоохранение, образование, какова степень участия их кланов в органах государственного управления, в вооруженных силах и спецслужбах. Шейхи на таких мероприятиях высказывают пожелания относительно привлечения новых клановых представителей в правительственные и армейские структуры, содействия государства в решении проблем землевладения, сельского хозяйства, транспорта и связи.

В Иордании создана и успешно существует система трайбалистских судов, в ведении которых находится разрешение межплеменных споров и противоречий, что нередко возникают вокруг вопросов землевладения, использования колодцев, площадей для откормки скота и в связи с различными административными и уголовными правонарушениями, самые распространенные из которых неумышленные убийства. В этих случаях вопрос обычно выносится в трайбалистский суд, который посредничая между кланами, помогает урегулировать возникшую проблему или конфликт. В рамках трайбалистских судов разрабатываются и вводятся в действие новые племенные обычаи и законы, появление которых диктуется трансформацией общества, развитием правовой системы иорданского государства.

Членами трайбалистских судов обычно назначаются одни из авторитетнейших шейхов, знатоки племенных обычаев и законов. Первыми двумя председателями таких судов стали после их создания в 30-х годах XX в. шериф Шакер Бен Зейд и младший сын эмира Абдаллы принц Наиф.

Иорданские кланы и племена считают себя коренными жителями страны, создавшими вместе с хашимитским шерифом Абдаллой Бен Хусейном нынешнее государство.

С социальной точки зрения, территория современной Иордании на протяжении длительного времени вплоть до начала XX в. представляла собой, по выражению одного из исследователей, «стагнирующее болото, редко соприкасавшееся с турбулентным потоком событий, происходивших к западу от реки Иордан». Турецкая администрация, а Заиорданье находилось в составе Османской империи с 1517 г., не вмешивалась в дела местных племен, за исключением небольшого района с оседлым населением в северо-западной части страны. Здесь сельскохозяйственные кланы были полностью в руках турецких чиновников, тем более, что бедуины для них представляли еще большую опасность: жизнь фалляхинов (оседлых земледельцев) для свирепых обитателей пустыни не значила вообще ничего, в отличие от турок, нуждавшихся в известном благополучии своих налогоплательщиков. Также подчинялись эмиссарам из Стамбула и жители немногочисленных городов и поселений, таких как Керак (в 1872 г. – 8 тыс. жителей, к 1895 г. уменьшилось до 2 тыс.), Мадаба, Салт, Акаба, Амман, Ядуда.

Бедуины Трансиордании считались одними из самых диких и неуправляемых. Из-за постоянной и быстрой смены ими своего местонахождения турки даже силой оружия не имели возможности обложить их налогами или привлечь к воинской службе. По этой причине заиорданское племенное сообщество оставалось практически полностью независимым и не знало иного подчинения и кроме как своим шейхам лояльности к ним.

Не обращая особого внимания на представителей стамбульских властей, кочевники традиционно вели междоусобные войны, а также любили нападать на города и сельскохозяйственные поселения. Турки мало чем могли помочь своим подопечным. Редкие карательные экспедиции практически не имели никакого успеха (как, например, экспедиция против влиятельного племени Бени Сахр в 1869 г.). Почти весь XIX в. племя Бени Сахр воевало с другим крупным племенем Адван, которое в итоге было оттеснено в Восточный Гор (восточная часть долины р. Иордан между Мертвым морем и р. Ярмук). На юге страны особенно кровопролитные бои развернулись в районе Петры в 1891-1895 гг., что абсолютно парализовало там коммуникации и, как следствие, подвинуло Стамбул на мысль о сооружении железной дороги через Амман и Ма'ан в Хиджаз.

Иорданские племена и кланы приняли достаточно активное участие в Великой арабской революции – антитурецком восстании, поднятым шерифом Мекки Хусейном Бен Али. Армия шерифа под командованием его сына Фейсала и при наставничестве небезызвестного английского майора Томаса Лоуренса 5 июля 1917 г. взяла Акабу и вышла на оперативный простор Трансиордании. В 1918 г., окончательно очистив от турок территорию своей страны, солдаты из иорданских кланов приняли участие и в освобождении Сирии.

Стремление к оформлению своего нового независимого статуса де-юре проявилось у иорданских кланов сразу же после изгнания турок. Известно, что многие крупные шейхи (например, верховный шейх племени Ховейтат Ауда Абу Тая) поддержали ликвидацию турецкого господства имея в виду самим стать полноправными хозяевами своих территорий, а, если удастся, то и подчинить себе соседей.

Поскольку никакого единого знаменателя, объединяющего племена, проживавшие на территории современной Иордании практически не было попытки государственного строительства носили узко локальный племенной характер.

Такое развитие событий было абсолютно естественным, так как Трансиордания (Билядшарк аль-Урдун) даже для собственно ее обитателей была таким же общим географическим понятием, как «восток» или «запад». Города считались не общенациональным достоянием (насколько в этом контексте вообще можно употребить этот термин), а контролировались отдельными племенами и кланами и потому не были признанными центрами для всей страны, как, скажем, Каир для Египта, Дамаск для Сирии или Багдад для Ирака. Нынешняя столица Иордании – Амман в те времена была ничем иным, как небольшим черкесским поселением.

Североиорданские племена в своей массе относили себя скорее к исторической Сирии (Билядаш-Шам) и связывали свою судьбу именно с ней. Ряд южных племен и кланов рассматривали себя в рамках племенного сообщества Хиджаза (историческая область на западе современной Саудовской Аравии), который в те годы включал в себя и Маан, и Акабу⁹ . Жители Западной Иордании почти полностью отождествляли себя с историко-географическим понятием Палестина.

В 1920 г. независимое государство на землях своего племени со столицей в Умм аль-Амаде (ныне поселок в 10 км восточнее Мадабы) провозгласил верховный шейх (шейх аль-машаих) Бени Сахр Мискаль аль-Фаиз. Он даже создал правительство и ввел пост премьер-министра, на который пригласил иерусалимского журналиста Кямеля аль-Будейри. Аналогичные трайбалистские государства формально были созданы и на территориях, административно относившихся к городам Керак и Салт.

Приблизительно в это же время в Трансиордании параллельно разворачивались иные события, завершившиеся провозглашением на ее территории независимого эмирата.

Как известно, после окончания первой мировой войны Великобритания не стала выполнять своих обязательств перед шерифом Мекки Хусейном Бен Али по признанию полной независимости арабов и содействию этому хашимитскому правителю Хиджаза в создании общеарабского королевства¹¹ , а наоборот, в соответствии с тайным соглашением Сайкс-Пико (1916 г.) вместе с Францией взяла курс на раздел азиатской части Османской империи, т. е. практически Ближнего Востока. Вступившие в Дамаск французы, которые согласно договору в Сан-Ремо (Италия) от 25 апреля 1920 г. получили право на управление Сирией, изгнали оттуда сына Хусейна Фейсала, создавшего в 1918 г. (после изгнания турок) независимое Сирийское королевство с прицелом на его дальнейшее объединение с королевством Хиджаз, провозглашенным самим шерифом 2 ноября 1916 г. Себе Великобритания выделила, оформив это уже упоминавшимся договором в Сан-Ремо, Палестину с Трансиорданией и Ирак.

Предчувствуя катастрофу, другой сын Хусейна эмир Абдалла спешно выдвинулся в Трансиорданию во главе вооруженного отряда из 1200 человек с намерением, дополнительно мобилизовав местные племена, вернуть арабам контроль над Сирией.

В ноябре 1920 г. Абдалла вступил в Маан, а 1 марта 1921 г. – в Амман. В этот момент англичане приняли решение договориться с эмиром, чтобы оградить себя от возможных осложнений с Францией в случае вторжения сил Абдаллы в Сирию. В конце марта 1921 г. в Иерусалиме состоялась встреча Абдаллы с У. Черчиллем, занимавшим тогда пост министра по делам колоний. На ней эмиру было предложено закрепиться в Трансиордании и создать там так называемую арабскую администрацию. Практически одновременно с этим, в марте 1921 г., в Каире прошла конференция британских представителей на Ближнем Востоке, постановивших разделить Палестину и Трансиорданию на две самостоятельные подмандатные территории с образованием в последней эмирата во главе с Абдаллой Ибн Хусейном.традиционный уклад общество

Последними о принятых решениях узнали шейхи местных племен, которых официально уведомил о произошедшем только назначенный британский верховный комиссар в Палестине Герберт Самюэль в ходе своего визита в Амман в апреле 1921 г.

С воцарением эмира Абдаллы в Аммане одним из первостепенных вопросов стала проблема признания его власти всеми племенами и кланами, проживающими в границах новосозданного государства, и их дальнейшей лояльности. Далеко не все в этом отношении складывалось гладко: крупные племена (например, Адван) учиняли волнения и нередко затевали междоусобицы как в «добрые османские времена» своей полной неподконтрольности.

Для обуздания племен в 1921 г. были созданы регулярные вооруженные силы, получившие название Арабский легион. Первоначально это был всего лишь отряд, насчитывающий менее 1 тыс. человек во главе с английским капитаном Ф. Пиком. Однако во время военных операций ему помогала английская авиация, базировавшаяся в Аммане. Благодаря этому рейды Арабского легиона против бунтовавших трансиорданских племен были эффективными, и уже к концу 20-х годов в стране был установлен довольно прочный порядок. Помимо оружия Абдалла использовал и дипломатию. Он старательно объезжал племена и, разговаривая с ними на уровне доступных трайбалистских понятий о взаимоотношениях между сюзереном и клиентелами, интересовался их пожеланиями, запросами и требованиями, разъяснял суть сложившейся ситуации.

Эмир Абдалла с первых же дней своего правления старался активно вовлекать представителей кланово-племенного сообщества в управление государством. При этом на первых порах предпочтение отдавалось оседлому населению, которое в 20-х годах составляло чуть более трети всех жителей¹³ . Одной из главных опор трона стали также черкесы и чеченцы, расселившиеся в Трансиордании после бегства с Северного Кавказа (их насчитывалось несколько тысяч человек).

Так, в 1929 г., при составлении структуры первого Законодательного совета (этакого сплава квази-парламента с правительством) эмир из 16 избираемых законодателейвыделил девять мест арабам-мусульманам (оседлым), три – арабам-христианам, два – черкесам и только два – ко-чевникам-бедуинам. При этом кочевники (почти треть страны) не получали права голосовать, а двое их представителей определялись комиссиями из шейхов племен. В состав же министерской части совета длительное время включались лица вообще не трансиорданского происхождения – сирийцы Рашид Талиа, МизхерРаслан и Хасан Абу аль-Худа, па-лестинцы^{15 –} Ибрагим Хашем, Тауфик Абу аль-Худа, Самир ар-Рифаи и ДжамильТутунджи, а также хиджазецАбдаллаСерадж. Активно на государственную службу привлекались северокавказцы – черкесы, чеченцы, кабардинцы и др., которые отличались повышенной лояльностью и преданностью новому режиму, рассматривая его как своего единственного покровителя и защитника от доминирующего кланово-трайбалистского сообщества.

Таким образом, начальные этапы становления иорданской государственности характеризовались преобладающей взаимной настороженностью и даже в известной степени недоверием между эмиром Абдаллой и трансиорданскими кланами. Тем не менее, эмир старался не дистанцироваться от своего нового народа и всячески привлекал клановых деятелей на службу, задабривал, предоставлял льготы. Коренной перелом в ситуации произошел тогда, когда в результате арабо-израильского конфликта практически половину населения страны стали составлять палестинцы, как беженцы, так и жители Западного берега р. Иордан, вошедшего в состав Иорданского Хашимитского Королевства.

С момента провозглашения в декабре 1948 г. объединенного государства Трансиордании и Палестины под короной Абдаллы – Иорданского Хашимитского Королевства серьезное влияние на жизнь населения страны стал оказывать национальный фактор. Водораздел прошел не только по кланово-племенной принадлежности, но и этническо-географической. Часть подданных короля Абдаллы стали осознавать себя коренными трансиорданцами, своего рода белой костью страны, другая часть называла себя палестинцами и в своей массе считала вхождение в состав королевства временной мерой, связанной с необходимостью перегруппировать силы перед решающей битвой с Израилем за «оккупированные им палестинские территории».

Как известно, всю свою жизнь Абдалла был твердым приверженцем панарабской идеи, поэтому, никогда не заботился о становлении иорданского самосознания или того, что по-английски называется nationalidentity. Потому для него стало в известной степени шоком раскручивание палестинцами идеи независимого палестинского государства и начало формирования палестинских политических организаций. Убийство короля Абдаллы 20 июля 1951 г. палестинцем – сторонником иерусалимского муфтия Хадж Амина аль-Хусейни прозвучало серьезным сигналом иорданской хашимитской династии относительно лояльности этих новых подданных королевства.

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--