Реферат: Участие женщин-мусульманок в политике и общественной жизни

Вопреки широко распространенному мнению о пассивности и даже забитости мусульманской женщины, история мира ислама полна примеров активного участия женщин в политике и общественной жизни, особенно – в период кризисов и всякого рода трудностей. Достаточно вспомнить Инандж-хатун, властную сельджукскую султаншу конца XII в., или принцессу Ситт аль-Мульк, сестру фатимидского халифа аль-Хакима, устранившую брата в борьбе за власть в самом начале XI в. То же можно сказать о знаменитой поэтессе Валладе, дочери кордовского халифа аль-Мустакфи, или о царственной Субх, пытавшейся править в той же Кордове вместо своего сына ХишамаII. Да и в наше время, совсем еще недавно правительства Турции и Пакистана возглавляли столь выдающиеся женщины, как Тансу Чиллер и Беназир Бхутто. Однако эти и другие примеры подобного рода не столь уж многочисленны. Более важно отметить, что на всем протяжении истории исламской цивилизации вовлечение мусульманок в политическую деятельность было достаточно устойчивой традицией, а вовсе не отдельными исключительными эпизодами.

Мусульманам вообще свойственна высокоразвитая способность к самоорганизации. Благодаря этому любая община приверженцев ислама, потеряв своего руководителя или видных своих представителей, немедленно предпринимает усилия по возмещению понесенного ущерба. И не раз бывало так, что она теряла все боеспособное (или даже просто трудоспособное) мужское население, и в ней оставались лишь женщины, дети и старики. В подобных условиях роль женщины вовсе не сводилась к функциям матери, домохозяйки и хранительницы семейного очага. Ей приходилось не только ухаживать за пожилыми родственниками, не только кормить, воспитывать, обучать и лечить детей, но и заниматься торговлей, ремеслами и прочими видами экономической деятельности, а также заботиться о сохранении общины, иногда даже возглавлять ее. В 1569 г. 2700 мусульманок Гранады, отвергавших насильственное крещение, были репрессированы за участие в вооруженном восстании против испанцев. Позднее историки отмечали, что именно женщины морисков, т.е. принудительно крещеных испанцами мусульман, наиболее упорно отстаивали, в том числе – перед трибуналами всесильной инквизиции, свое право исповедовать ислам, придерживаться своих обычаев, носить свою одежду и говорить на своем языке, что им было запрещено с 1566 г. Неудивительно, что из осужденных инквизицией морисков 53% составляли женщины. 77 из них были сожжены на кострах, остальные подвергнуты разного рода пыткам, истязаниям и тюремному заключению, во время которого многие из них умирали. Вполне логично, что те из них, кто уцелел и был изгнан из Испании в 1609–1614 гг. в числе примерно 300 тыс. морисков, еще проживавших тогда в стране, привнесли на свою новую родину (т.е. в Марокко, Алжир, Тунис, меньше – в Египет и Сирию) ненависть к «христианской цивилизации» Запада, отождествлявшейся ими с преследованиями, унижениями, расправами, страданиями и убийствами.

Мусульманки достойно проявили себя и с началом эпохи колониализма, всеми силами поддерживая своих отцов, мужей, братьев и сыновей, боровшихся с иноземными захватчиками. В ряде битв они сражались непосредственно на поле боя и даже иногда стояли во главе вооруженной борьбы подобно Лалле Фатиме – народной героине алжирских берберов, почти 6 лет (в 1851–1857 гг.) самоотверженно сопротивлявшихся превосходящим силам французской армии, завоевывавшим их родную область Кабилию. Случаи участия алжирских женщин в столкновениях с французами были так часты, что даже получили отражение в произведениях побывавших в Алжире французских писателей, например Ги де Мопассана. В последующей национально-освободительной борьбе алжирского народа, которая длилась 132 года, женщины продолжили славные традиции Лаллы Фатимы и ее современниц. Во время антиколониальной войны 1954–1962 гг. тысячи алжирских девушек оказались в боевых рядах руководившего революцией Фронта национального освобождения (ФНО) в качестве санинструкторов и медсестер в партизанских отрядах, активисток и агитаторов патриотического подполья, разведчиц и связных. На весь мир прогремело имя ДжамилыБухиред, которая была схвачена во время одной из операций подпольщиков и подвергнута чудовищным пыткам в колониальных застенках. Об этом стало известно на судебном процессе против нее и ее подруг, одна из которых, ЗохраДриф, впоследствии стала видной общественной деятельницей и депутатом парламента независимого Алжира. О подвигах тех, кто сражался вместе с ними плечом к плечу, жители алжирской столицы вспоминают и сегодня всякий раз, проходя по улице имени Хасибы бинт Буали, скромной студентки, отстреливавшейся вместе со своими товарищами в одном из домов Касбы – старинного мусульманского квартала города Алжир. Дом был окружен карателями и, в конце концов, взорван ими вместе со всеми, кто там находился.

Алжир не был исключением. Практически во всех странах ислама от Марокко до Индонезии мусульманки, особенно молодые, были реальной силой массового антиколониального движения, участвуя в митингах, демонстрациях, акциях протеста, кампаниях бойкота, а также – в боевых действиях, если до этого доходило дело. Так было в Египте, где мусульманки, которых возглавили София Заглул и Худа Шаарави, впервые вышли на политическую арену еще во время антианглийских выступлений 1919–1923 гг. Так было в Тунисе, где вождь националистов Бургиба раньше других понял значение «женского» компонента массового социально-политического движения и много сделал для организации действенного объединения своих сторонниц в Союз тунисских женщин (30 тыс. чел. в 1945 г.; 600 тыс. чел. в 1961 г.). Так было в Марокко, где султан Мухаммед Бен Юсуф всячески поощрял равноправие и образование женщин, начав с собственной семьи.

Новый этап наступил с возникновением в 70-е годы ХХ века политического ислама. Возникшее как реакция на ослабление и дискредитацию националистических партий, в большинстве случаев оказавшихся неспособными решить коренные проблемы жизни общества, даже реализовать хотя бы то, что они обещали, течение политического ислама, тем не менее, многое унаследовало от своих предшественников. Оно должно было в любом случае считаться с их достижениями, в частности с политикой «прогрессивных режимов 60–70-х годов», как писала арабская общественная деятельница Надия Лейла Ассауи, стремившихся к развитию образования среди женщин и их вовлечению в общественную жизнь, к предоставлению тем самым «женщине возможности работать вне дома». Кодекс гражданского состояния, опубликованный в 1957 г. в Тунисе, отменил традиционную для ислама процедуру развода, поставил вне закона полигамию, ранние браки и доминирование мужчины в семейно-брачных отношениях. В том же году в Египте впервые были избраны в парламент две женщины, а еще через 5 лет первой женщиной в правительстве Египта стала Хикмат Абу Саид – профессор социологии Каирского университета, назначенная министром по социальным вопросам. И хотя в дальнейшем преемники Насера в Египте и Бургибы в Тунисе не очень преуспели в продолжении начатых ими реформ, возврата к старому за последние десятилетия не произошло. Например, в Национальном собрании Египта сейчас из 458 депутатов 10 – женщины. Есть они и в правительстве, хотя и занимают в нем всего 4% мест. Точно так же женщины постоянно присутствуют среди министров Туниса, Алжира, Сирии и других стран ислама. В 2003 г. они составляли 12% всех депутатов в Сирии, 11,5% – в Тунисе, 9,7% – в Судане.

Конечно, внутри почти всех этих стран не утихала ожесточенная борьба, связанная с положением и правами женщин. Достаточно сказать, что принятую ООН в 1979 г. Конвенцию о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин до конца XX в. ратифицировали лишь 9 из 20 арабских государств. Более того, даже признавая ее, некоторые из стран оговаривали необязательность выполнения тех или иных ее пунктов ввиду их несоответствия шариату. Во многом это объясняется возникновением и мощным воздействием на общественное мнение всех мусульманских стран движения политического ислама. Для него главное требование – создание «исламского государства» и «жизнь по Корану» – было неотделимо от решения в соответствующем духе всех социальных проблем, в том числе и женского вопроса. В ряде мест, например в государствах Магриба, наряду с организациями исламистов, несколько упрощенно именовавшихся (по аналогии с их египетскими единомышленниками) «братьями-мусульманами», возникли и их своеобразные «женские» филиалы, участниц которых стали называть «сестрами-мусульманками». Их задачей было следить за моралью и «приличным поведением» женщин и девушек, заставлять их закрывать лицо и носить традиционное покрывало – хиджаб (в Алжире называющийся «хаик») как символ «национально-религиозной самоидентификации алжирской женщины». Осыпая бранью «мировой сионизм» и «новых крестоносцев», исламисты обвиняли своих противников в стремлении отвлечь «женщину от семейного очага и благородной миссии воспитания детей», в навязывании ей аморальности, порнографии и «состояния животных в публичном показе своего тела».

Развязанная исламистами во всех уголках мусульманского мира пропагандистская война, подготавливавшая или сопровождавшая акты насилия с их стороны, неизменно эксплуатировала темы, связанные с положением женщины. Об этом говорилось на митингах и демонстрациях, этому посвящались лозунги, листовки, специальная литература и статьи в прессе. Естественно, вся эта кампания встречала отпор со стороны противников исламизма. В частности, в Алжире, где традиции секуляризации и даже вестернизации частной жизни, особенно в среде интеллигенции, служащих, студенчества, части буржуазии и рабочих, были достаточно сильны, в 1989–1991 гг. возник целый ряд объединений в защиту прав женщин – Ассоциация за эмансипацию женщин, Ассоциация защиты и соблюдения прав женщин, Ассоциация за равенство перед законом между мужчинами и женщинами, Независимая ассоциация за торжество прав женщин. Но это лишь подогрело страсти с обеих сторон и в дальнейшем способствовало ожесточению борьбы: после начала в январе 1992 г. кровопролитной гражданской войны в Алжире исламисты стали убивать женщин, не носивших хиджаба, а их противники – женщин, одетых по-мусульмански. Возникшая в 1993 г. «Организация свободной алжирской молодежи» в своей листовке даже угрожала за каждую убитую без хиджаба «мстить простой ликвидацией двадцати женщин, носящих хиджаб, и двадцати бородатых интегристов» (т.е. исламистов, обычно носивших бороды).

На самом деле, как пишет известный французский социолог и знаток ислама Жан-Поль Шарнэ, вопрос о ношении хиджаба или отказе от него не является религиозным. По его мнению, интерпретация соответствующих стихов Корана позволяет оставлять лицо и руки мусульманки открытыми. В то же время реформаторы и модернисты практически всюду в мире ислама выработали по этому вопросу одновременно противоречивую и взаимодополняющую позицию: отказ от покрывала в знак эмансипации женщины по отношению к мужскому обществу и временный возврат к нему в качестве утверждения мусульманской индивидуальности и символа сопротивления европеизации. В тех же случаях, когда эти «отказ» и «возврат» сталкиваются, «реформистский феминизм» неизбежно провоцирует «создание более традиционалистских женских движений». Но дело даже не в наличии или отсутствии тех или иных организаций, а в том, кого поддержат мусульманки, составляющие примерно половину населения мира ислама и постепенно включающиеся в активную общественную и политическую жизнь даже в Афганистане, где, как известно, до начала 2002 г. господствовал режим талибов – воинствующих исламистов, занимавших сугубо консервативную позицию в женском вопросе.

Ныне среди 70 партий этой страны есть «Революционная организация женщин Афганистана», уже более четверти века защищающая их права. На выборах президента республики осенью 2004 г. впервые была выставлена кандидатура женщины – врача МасудыДжалал, представлявшей к тому же пуштунов – основную народность Афганистана, среди которых талибы были наиболее влиятельны. В дальнейшем М.Джалал стала министром по делам женщин, а министром по делам погибших и инвалидов стала еще одна женщина – СеддикаБалхи. В то же время в стране по-прежнему сохраняет позиции немало «скрытых талибов» или сочувствующих им, а вдоль границы с Пакистаном – и самых настоящих талибов. Поэтому многое из того, что было, в том числе при талибах, еще сохраняется, и до установления реального равноправия женщин пока что очень далеко. На выборах президента женщины голосовали отдельно от мужчин на специально отведенных им 9,2 тыс. участках (а мужчины на других 12,3 тыс. участках). Засилье крупных полевых командиров, связанных с ними чиновников и консервативно настроенных духовных лиц, фактически контролирующих суды и систему образования, способствует, по свидетельству одного из бывших деятелей правительства, сохранению былой «атмосферы страха и ужаса». Причем женщин это касается в первую очередь, ибо их похищения и убийства, особенно полевыми командирами, стали обычным делом. В мае 2005 г. была убита тележурналистка одного из частных каналов, чьи передачи осуждались духовенством как «развращающие молодежь».

Исламисты, однако, вовсе не ограничиваются террором и запугиванием женщин. Они всегда вели среди них целенаправленнуюработу. Одним из первых эту задачу сформулировал суданский идеолог политического ислама Хасан ат-Тураби, который в беседе с профессором шведского университета в УппсалеСигрид Кале в 1986 г. заявил, что «в исламе нет места для разделения общественной и частной жизни, церкви и государства, религиозных и светских дел». К тому же движение, им возглавляемое, выступает «за прямые социальные изменения, обучая мужчин и женщин строить их жизнь в соответствии с исламскими идеалами». Позже, в 90-е годы, когда ат-Тураби на несколько лет оказался у власти, он развил эту тему и, оправдывая свое внимание к организации женского движения, спорил со своими более консервативными оппонентами из числа радикальных исламистов, доказывая, что мусульманка не должна ограничиваться лишь домашними хлопотами, вполне может иметь равные с мужчиной права и нести индивидуальную ответственность за свои поступки. Он был явно дальновиднее своих коллег, верно рассчитав, что активизация женщин в мире ислама, в подавляющем большинстве своем глубоко религиозных и мыслящих вполне традиционно, лишь умножит силы исламистов.

С некоторым опозданием это поняли и другие лидеры политического ислама. Тем более, потому, что их конкуренты не дремали. В Египте, где за 20 лет правления Мубарака (1982–2002 гг.) темпы экономического роста составили 4–5% ежегодно, ВВП на душу населения вырос вдвое, а расходы на образование – в 20 раз, много внимания уделяется решению социальных проблем с участием бизнеса и общественных организаций. Первая леди страны Сюзанн Мубарак лично занимается вопросами охраны материнства и детства, ликвидации неграмотности и распространения культуры. Созданная ею Организация арабских женщин получила международное признание. В Египте 97,5% детей посещают школу, а уровень общей неграмотности сократился за последние десятилетия с более чем 50% до 30%. Выступая в октябре 2004 г. на международной книжной ярмарке во Франкфурте-на-Майне, Сюзанн Мубарак подчеркнула роль культуры как средства достижения взаимопонимания, терпимости и мира, указав на вклад женщин в арабо-исламскую цивилизацию, многому научившую Европу и представленную во всем мире огромным числом великолепных памятников от Альхамбры в Испании до Тадж-Махала в Индии. Она осудила «непонимание и подозрительность» по отношению к арабо-мусульманскому миру тех, «кто приравнивает ислам к терроризму, а арабов – к кочевникам». По ее словам, знания и просвещение сближают людей и «позволяют нам, наконец, надеяться на торжество силы разума, а не аргументов силы».

Об этом же свидетельствовал и такой неординарный шаг властей Бельгии, как назначение на пост министра труда Анисы Темсамани, марокканки по происхождению. Тем самым бельгийцы демонстрировали одновременно уважение к мусульманской диаспоре в своей стране (от 350 тыс. до 750 тыс. чел., по разным подсчетам), готовность к компромиссу с ней, а также желание ослабить взаимное недоверие Востока и Запада, особо подчеркнув равноправие мусульманских женщин.

Просвещение, судя по всему, стало оказывать воздействие и на самых консервативных традиционалистов мира ислама. В 2000 г. эмир Бахрейна назначил в состав Консультативного совета (Маджлисаш-Шура) 4 женщины – три мусульманки и одну христианку. Восстановив отмененную в 1975 г. конституцию, он предоставил женщинам право голоса на выборах в парламент. При этом на референдуме в феврале 2001 г. более 90% граждан эмирата поддержали начатые монархом еще в 1999 г. реформы, в соответствии с которыми женщины пользуются всеми правами, в том числе правом собственности и правом на самые разные профессии, в других странах ислама являющиеся привилегией мужчин. В соседнем эмирате – Катаре – в 2001 г. были проведены с участием женщин выборы в органы самоуправления и тоже начат процесс возрождения конституционных свобод для женщин. Жена эмира Муза бинт Насер открыто выступила против канонизированной шариатом полигамии (и это в стране, официально следующей учению ваххабизма!) и с гордостью подчеркнула, что более 60% студентов вузов Катара составляют девушки, а доля работающих женщин эмирата достигла 40%.

Наиболее значительны успехи женщин в борьбе за свои права в странах Магриба. В частности, в Тунисе неуклонно растет уровень грамотности женщин, их организованности (в том числе и в негосударственных организациях), их участия в выборах: 260 тыс. чел. в 1989 г., ок. 1 млн. чел. – в 1994 г. Действующая с 1975 г. программа модернизации страны способствует увеличению доли женщин среди работающих, расширению системы образования для женщин, помощи им в обучении и воспитании детей. В результате их удельный вес в жизни общества достаточно велик, что, кстати, во многом помогает борьбе властей с клерикальными ретроградами. Национальный союз алжирских женщин (152 тыс. чел. в 1978 г.) уже полвека (с 1956 г.) играет важную роль в политической жизни Алжира. И хотя деятельность союза всегда контролировалась правительством, он во многом содействовал улучшению систем образования и здравоохранения в стране, проведению кампаний по ликвидации неграмотности и реализации аграрной реформы. Женщины страны вели борьбу против ограничения их прав по семейному кодексу 1984 г. и конституции 1989 г., а с началом гражданской войны в 1992 г., по словам тунисского министра юстиции С.Шаабана, «проявили истинный героизм и бесстрашие в борьбе с агрессивным фундаментализмом».

В Марокко с 1976 г. действовало 76 женских организаций, связанных со многими политическими партиями, этническими общинами и придворными кругами. Некоторые были созданы по инициативе короля и следовали его курсу. Но в целом все эти организации в той или иной степени позитивно повлияли на процесс улучшения положения женщин. В 80-е годы возникли 29 самостоятельных непартийных женских объединений и клубов, обсуждавших и политические проблемы. К 1988 г. они почти все были закрыты, но в 1985 г. возникла очень активная Демократическая ассоциация марокканских женщин, содействовавшая развитию женского образования, выходу в свет специальных женских изданий. В конце 2000 г. ассоциация заключила соглашение с правительством. Ее работа очень затруднена (67% женщин Марокко неграмотны). Однако в стране появились женщины – врачи, педагоги, писательницы, депутаты, министры. Принцесса из королевской семьи ЛаллаАйша стала послом в Италии. Но либерализация пока что затронула лишь узкий слой интеллектуальной элиты, мало коснувшись основной части жительниц города и особенно деревни, из которых лишь 17% грамотны.

Тем не менее сопротивление всем подобным реформам весьма значительно. Например, в Египте «братья-мусульмане» сумели добиться пересмотра в 1985 г. принятого в 1979 г. закона о гражданских состояниях, предусматривавшего, с их точки зрения, слишком широкие права женщин в вопросах наследования и развода. В Саудовской Аравии, где только в феврале 2005 г. были проведены выборы в органы местной власти, женщины в голосовании не участвовали. В большинстве арабских стран не выполняются, по данным ООН на 2004 г., положения Международной конвенции по ликвидации всех форм дискриминации женщин, особенно касающиеся «их здоровья, прав на аборт и на наследство». Женщины в арабском мире составляют всего 28% рабочей силы, что «делает их финансово зависимыми от мужчин». Кроме того, несмотря на снижение смертности среди женщин и детей арабского мира, среди них по-прежнему широко распространены неграмотность, болезни, недоедание, нехватка лекарств и медицинского оборудования.

Всем этим умело пользуются исламисты. Прежде всего они убеждают самые широкие слои верующих, в том числе женщин, что их социальные проблемы можно решить только в рамках «исламского государства», которое, руководствуясь Кораном и шариатом, лишь одно и способно построить общество социальной справедливости и всеобщего благоденствия. В качестве доказательства используется широкая благотворительность различных исламских фондов, их внимание к социальным проблемам женщин, их здоровью, обучению, оказанию им различных видов материальной помощи. Это имеет место всюду – от Марокко до Индонезии (а берет свое начало еще в конце 70-х годов в Египте, где основная часть «братьев-мусульман» решила тогда перейти к «умеренному» исламизму, и в Пакистане, ставшем в то время основным международным центром подготовки, тренировки, обучения, вооружения и снабжения моджахедов со всех концов мира, в ряде случаев – оказания помощи их семьям).

Примером успеха работы исламистов среди женщин являются результаты выборов в парламент Палестинской автономии в феврале 2006 г., которые принесли победу исламистам из движения ХАМАС, причем 6 из 74 депутатов от ХАМАС – женщины. «Мы руководим фабриками и фермами, – сказала одна из них, 48-летняя преподавательница исламского университета Газы Джамилааш-Шанти, – мы присутствуем в обществе всюду. И мы продемонстрируем народам мира, что практика ислама в женском вопросе недостаточно известна». Ее коллега 56-летняя Мариам Фархат популярна как «мать мучеников». Трое ее сыновей погибли при нападениях на израильские поселения. Одного из них она благословила на это в специально снятом видеофильме, а потом сказала, что хотела бы иметь 100 сыновей для того, чтобы пожертвовать ими таким образом. Это ее высказывание широко цитировалось в ходе предвыборной кампании. После выборов она сказала, что можно приносить в жертву все. «Есть разные виды жертв – деньгами, воспитанием (очевидно, борцов. – Р.Л.). Каждый должен чем-то пожертвовать по возможности». Женщины были избраны в парламент Палестинской автономии не только от ХАМАС. Депутат от организации светских националистов ФАТХ Наима Шейх Али подчеркнула, что догматическое истолкование ислама лидерами ХАМАС является препятствием для полноценного участия женщин в политике и общественной жизни, ибо означает сегрегацию и «несколько шагов назад». Однако высказывания депутатов-мусульманок не подтверждают это мнение. Одна из них, 44-летняя учительница физики Муна Мансур, вдова погибшего лидера ХАМАС Джамаля Мансура, в своем предвыборном интервью касалась не столько специфических «женских» тем, сколько перспектив мирных переговоров с Израилем, проблем Иерусалима и возвращения беженцев, вопросов прекращения боев, восстановления экономики, борьбы с бедностью и безработицей. Что не помешало ей, по словам корреспондента «Нью-Йорк Таймс», одобрить действия «бомбометателей-самоубийц», которые «разъярены несправедливостью» и «хотят отдать жизнь за свой народ».

Однако секрет успеха ХАМАС среди женщин – не только в накале религиозно-патриотического энтузиазма. Студентка-химик 21-летняя Сабрина аль-Барави сказала корреспонденту «Нью-Йорк Таймс», что она выросла «на программах ХАМАС для женщин: их социальных группах, курсах по руководству, классах изучения Корана». Известно, что ХАМАС привлек к себе женщин именно своими социальными мерами – помощью вдовам погибших шахидов (мучеников), поддержкой бедняков, лечением в клиниках, повседневной заботой, детскими садами и дошкольным обучением. И в этом нет ничего нового. Умению привлекать женщин на свою сторону путем использования их патриотизма, а также с помощью разнообразных социальных мер ХАМАС учился и у египетских «братьев-мусульман» (филиалом которых он долго был), и у ФНО Алжира 50–70-х годов, и у своих более «умеренных» единомышленников в других странах, в частности в Иордании, где уже не раз женщины фигурировали среди депутатов и кандидатов в депутаты от исламистов. На последних парламентских выборах 2003 г. из 765 кандидатов было 54 женщины, из которых одна стала депутатом в числе 20, представлявших исламистов. Обычно исламисты имели в парламенте Иордании до 40% мест – от 16 до 34. Причем их активно поддерживали женщины из «среднего класса»: например, в одном из университетов страны 73 из 78 студенток следовали за ними.

Однако общественно-политическая активность мусульманок не побуждает исламистов изменить их положение в семье и социальной жизни. Самое большее, чего от них ждут, это «быть революционной матерью, поставляющей революции героев» и одновременно признающей власть мужа, даже передающей ему право голосования от ее имени на выборах. Конечно, в наши дни многие мусульманки, подобно живущим в Багдаде суннитке НесмеАбд ар-Раззак и шиитке Сальве Ибрахим, готовы всем поступиться ради мира и прекращения войны, ежедневно грозящей их жизни. Но другие, как Халида Мессауди, вице-президент алжирского Движения за республику, выступают против исламизма, заявляя: «Возникновение исламского государства будет означать отрицание гражданских прав и личности алжирской женщины».

В целом нельзя сказать, что мусульманки или пассивны, или выступают против отвергающих их гражданские права исламистов. Они расколоты, как и мусульмане-мужчины. При этом значительная их часть активно поддерживает исламистов, исходя не только из религиозных, но также социальных, патриотических и моральных соображений.

Литература

женщина мусульманка восток политика

1 Dominguez Ortiz A., Vincent B. Historia de los moriscos, vida y tragedia de unaminoria. Madrid, 1993, с. 37–38.

2 Le V-e Centenaire de la chute de Grenade. t. 1, Zaghouan (Tunisie), 1993, с. 582–586, 607–608.

3 Цит. по: Барковская Е. Арабский мир: движение за женское равноправие // Азия и Африка сегодня, 2005, № 7, с. 28.

4 Там же, с. 28–29; Азия и Африка сегодня, 2005, № 9, с. 34; Ближний Восток и современность. 2003, № 18, с. 424–426; Al-Ahramweekly. Cairo, 14–20 October 2004, с. 8.

5 Барковская Е., цит. соч., с. 29–31; Долгов Б.В. Исламистский вызов и алжирское общество. М., 2004, с. 57–59; Восток, 1993, № 1, с. 141–142.

6 Ланда Р.Г. История Алжира. XX в. М., 1999, с. 230–231.

7 Charnay J.-P.Sociologiereligieuse de l'Islam.P., 1994, с. 328–330.

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--