Реферат: Улица Седина

При разбивке города по утвержденному Таврическим губер­натором плану, землемер не решился трогать «панские» участки, выводя поперечные улицы к Карасуну, и сделал их тупиковыми. Так на будущей улице Котляревской образовался огромный квартал, равный четырем обычным кварталам, и принадлежавший, по мнению известного в прошлом краеведа П.В. Миронова, трем черноморским старшинам: Котляревскому, Дубоносу и Бурносу. По домовладению и, в какой-то степени, личности первого и получила улица свое название - Котляревская.

Тимофей Терентьевич Котляревский был членом войскового правительства, занимая в нем должность писаря. Это было третье лицо в войсковом правительстве, то есть подчиненное и атаману, и войсковому судье, но с более специализированной деятельностью. Вот как харак­теризует эту должность историк: «... Войсковой писарь пользовался в области своей деятельности довольно широкой самостоятельностью и своего рода авторитетом, как «письменный» человек... Он заведовал письменными делами..., вел счетоводство, записывал войсковые приходы и расходы, составлял и рассылал указы, ордера, приказы... Его же знаниями и пером пользовалось войско при своих дипломатических сношениях и переписке с коронованными особами».

14 января 1797 года умер кошевой атаман 3. Чепега, а через две недели, далеко от родных мест, скончался выбранный вместо него атаманом войсковой судья А. Головатый. Котляревский, как третий член правительства, представлял в Москве, на коронации Павла I, Черноморское казачье войско. Он был принят монархом, видимо, понравился ему, и 27 июля 1797 года император назначил его войско­вым атаманом. Это было нарушением запорожских обычаев, которых черноморцы поначалу старались придерживаться - все члены войскового правительства, в том числе атаманы, всегда выбирались.

Вторым нарушением, ущемляющим интересы рядового каза­чества, было то, что войсковая верхушка присваивала себе большие участки земли и закрепляла их за собой особыми документами «в вечное и потомственное пользование», а простых казаков заставляла работать на себя. Осуждая это, Котляревский писал в донесении Павлу I, что «начальники вместо того, чтобы все пожалованные земли и угодья оставить общими, разобрали для себя выгодные участки - лес и самую лучшую землю». Вступив в должность, он, как пишет историк, «собственной атаманской рукой раздел земли и лесов уничтожил, употреблять казаков на партикулярных работах запретил». Но впо­следствии злоупотребления старшин продолжались.

Казалось бы, в этом плане личность Котляревского вызывает симпатию. Но было одно событие, из-за которого он оставил о себе недобрую память.

В июле 1797 года в Екатеринодар вернулись участвовавшие в Персидском походе полки. Не получив полагающегося им жалованья, казаки до того обеднели, что были похожи не на войско, а на толпу нищих. Со своими претензиями они обратились к войсковому правительству и лично к атаману. Котляревский, вместо ласкового слова, которым обычно встречали атаманы вернувшихся из похода казаков, встретил их холодно, претензии удовлетворить отказался, сказав, что в этих нарушениях виноваты его предшественники. Тогда, как пишет историк, «...в недовольных казаках закипела бурная запорожская кровь, и будущее свое они поставили на карту, так как терять им было уже нечего...». Казаки требовали выбора атамана, соблюдения запорожских обычаев, вербовали в свой круг других казаков, и многие к ним присоединялись. Котляревский скрылся в Усть-Лабинской крепости, и в Екатеринодар оттуда прибыли регулярные войска. Ставшие лагерем за городом, недовольные казаки решили послать к царю своих депутатов с ходатайством об удовлетворении своих требований. Но Котляревский их опередил, явился к Павлу I с личным докладом, представил все это как бунт, и прибывшие в Петербург казаки-депутаты в Гатчине были арестованы и заключены в Петропавловскую крепость. Под суд было отдано 222 человека. Судебная волокита длилась 4 года. 55 заключенных умерли, не дождавшись суда. Руководителей восстания Дикуна, Шмалько и других, а также членов депутации судили в Петербурге. К повешению были приговорены 165 человек. Царь «смягчил» приговор, заменив смертную казнь кнутом и розгами. Оставшихся в живых отправили в веч­ную ссылку на каторжные работы. Это восстание вошло в историю под названием «Персидский бунт».

В1799 году атаман Котляревский, ссылаясь на нездоровье, подал Павлу I прошение об отставке, которое было удовлетворено рескриптом от 15 ноября того же года.

Улица Котляревская была переименована в числе первых семи улиц в ноябре 1920 года и стала носить имя Митрофана Карповича Седина.

Потомственный кузнец, не имевший в детстве возможности учиться, он стал литератором, журналистом, редактором журнала, а затем первой на Кубани большевистской газеты «Прикубанская, правда». В письме писателю В.Г. Короленко он рассказывал о себе: «... Грамоте я выучился самоучкой и даже в приходской школе не был... С детских лет отец взял меня в мастерскую, где я весь день работал, в моем распоряжении была только ночь. Немало прошло лет, пока я усовершенствовался, мне пришлось прочитать всех русских и за­граничных классиков...».

Он сотрудничает в газетах «Кубань», «Жизнь Северного Кавказа» и других изданиях, а в 1915 году сбывается его мечта: он становится редактором журнала «Прикубанские степи», издававшегося на средства рабочих. Со временем журнал стал популярным органом печати не только на Кубани, но и в других городах страны.

После Февральской революции вместо журнала стала издаваться газета «Прикубанская правда».

Деятельность М.К. Седина была разносторонней. Так, например, по его инициативе был создан в Екатеринодаре народный театр. Идею поддержали рабочие и собрали необходимую для этого сумму. Он и сам писал пьесы. Его дочь, А.М. Седина (тоже журналист), разыскала 60 лите­ратурных трудов отца. Это были драмы, стихи, рассказы, очерки.

М.К. Седин погиб от рук белогвардейцев в августе 1918 года в Екатеринодаре.

Улица Седина сейчас - одна из транспортных городских маги­стралей. И в прошлом по Котляревской был въезд в город со стороны северного выгона, а также из Закубанья, со стороны понтонного моста Тархова, через который ежедневно проезжали сотни подвод. Жители обосновали этим просьбу о замощении ее раньше Борзиковской (ул. Коммунаров). Но до Котляревской очередь дошла лишь в 1900 году, ибо, чем дальше от Красной, тем менее значимой считалась улица,

В сентябре 1896 года в Екатеринодаре открылось женское епархиальное училище. Поначалу оно разместилось в доме духовного ведомства на углу современных улиц Седина и Советской (дом № 19/59), но синод разрешил строить собственное здание училища. Для этого было куплено «за 50 тыс. рублей плановое место Дубоноса возле городского сада».

В 1898 году состоялась торжественная закладка фундамента, а в 1901-м красивое трехэтажное здание (ул. Седина, 4), построенное 1 по проекту архитектора В.А. Филиппова, приняло своих воспитанниц. При училище была построена больница на 40 мест и другие помещения, необходимые для нормальной жизни и учебы. Обучение велось по программе, близкой к курсу женских гимназий, а учи­лись здесь девочки духовного происхождения со всей епархии, жили на полном пансионе, уезжая, домой только на каникулы. Улица в рай­оне училища была замощена, сделаны тротуары, и южная часть Котляревской улицы приняла вполне благоустроенный вид. После революции (в декабре 1917 года) епархиальные училища были повсеместно упразднены.

В начале 1920-х годов здесь помещался эвакоприемник, куда поступали раненые и откуда их распределяли по госпиталям, которых в первые годы советской власти в городе было много. Позже здание занимал военный госпиталь. Были здесь и другие учреждения: Дворец труда, правление Союза работников просвещения и культуры и другие. Но все они были временными обитателями здания, которое позже передали медицинскому и педагогическому институтам. Это старейшие вузы в нашем городе.

Осенью 1921 года, с закрытием Кубанского государственного уни­верситета, его медицинский факультет был преобразован в Кубанский медицинский институт. На Кубани в это время было много недоучившихся студентов-медиков из других городов, поэтому были открыты сразу 1-й и 5-й курсы, чтобы дать им возможность закончить образование. В ин­ституте работали такие известные ученые, профессора, как П.П. Авроров, В.Я. Анфимов, Н.Ф. Мельников-Разведенков, С.В. Очаповский и другие, много сделавшие для становления института. В 1928 году, когда отмечалась 10-ая годовщина Красной Армии, ее имя было присвоено институту в память о том, что она оказала большое содействие в его органи­зации, и стал он Кубанским медицинским институтом им. Красной Армии. Преподаватели и студенты института организовывали большую помощь в борьбе с эпидемиями холеры и тифа, которые в 1920 годы были нередки.

Во дворе института стоит бронзовый бюст бывшего студента Федора Лузана, который со 2-го курса ушел на фронт. Был начальником рации при стрелковом батальоне. Когда противник уже ворвался в расположение батальона, и немецкие танки взгромоздились на землянку, он продолжал передавать сообщение в штаб. А когда фашисты ворвались в землянку, он бросил гранату... Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза. В институте хранят память о Герое: были учреждены 5 стипендий его имени, присуждаемые лучшим студентам, в музее боевой славы собраны материалы о нем.

Учреждены также 5 стипендий имени С.В. Очаповского. «Счастливое сочетание талантливого ученого, блестящего лектора, энтузиаста-краеведения, горячего патриота, отдавшего себя целиком служению народу, - вот далеко не полная характеристика этого замечательного человека». Так писали о нем, когда отмечалось 100-летие со дня его рождения. В 1909 году он возглавил глазное отделение войсковой больницы в Екатеринодаре. Организованные им экспеди­ционные отряды сыграли большую роль в ликвидации трахомы на Северном Кавказе. А после создания института он был бессменным руководителем кафедры глазных болезней.

28 февраля 1925 года в помещении Совпрофа (бывшая гос­тиница «Большая Московская» на углу Красной и Мира) состоялось чествование первого ректора медицинского института профессора Н.Ф. Мельникова-Разведенкова по случаю 35-летия научно-педагоги­ческой и общественной деятельности. Крупный специалист в области патологической анатомии, он еще в 1895 году открыл новый способ баль­замирования, который почти через 30 лет был применен к телу В.И. Ленина. В январе 1925 года высшей союзной квалификационной комиссией Н.Ф. Мельников-Разведенков был причислен к ученым с мировой известностью.

В 1946 году общественность Краснодара отмечала юбилей заведующего кафедрой невропатологии института, старейшего совет­ского невропатолога, заслуженного деятеля науки РСФСР, профессора В.Я. Анфимова. В этот день было отмечено, что В.Я. Анфимов «продол­жает дело, которому семья Анфимовых служит более 60 лет».

Много других славных имен можно было бы назвать, рассказывая о Кубанском медицинском институте, но в рамках данной книги нет возможности сделать это. О них можно прочитать в трудах, издаваемых институтом, некоторые имена есть на мемориальной доске на здании института. Во время Великой Отечественной войны дом был разрушен. Восстанавливать его помогали и преподаватели, и студенты.

С переходом педагогического института в новое здание (1970 г.) все помещения здесь занял мединститут. Во дворе построен новый учебный корпус, отдельное здание столовой.

В июле 1994 года институт преобразован в Кубанскую меди­цинскую академию, которая имеет сейчас факультеты: лечебный, педиатрический, стоматологический, медико-профилактический, фармацевтический и другие. Обучаются здесь около 3,5 тысяч студентов, в том числе иностранцы. В этом же здании работает на коммерческой основе не государственный Кубанский медицинский институт с теми же факультетами и институт экономики и управления.

90-квартиный жилой дом рядом с институтом (ул. Седина, 2) построен в начале тридцатых годов на месте, где когда-то был сад дубоносовской усадьбы. При производстве земляных работ здесь был обнаружен могильник (кладбище) находившегося поблизости древнего городища. Дом этот в обиходе прозвали «стодворкой» по числу предполагаемых квартир. Предназначался он в основном для начальстава Красной Армии. Мемориальная доска (скульптор А.А. Аполлонов) напоминает нам, что здесь с 1936 по 1938 год жил будущий прославленный советский летчик, трижды Герой Советского Союза А. Покрышкин, получивший первый раз это почетное звание, сражаясь в кубанском небе, в районе станицы Крымской.

А с другой стороны по соседству с институтом большую тер­риторию занимает вино-водочный завод. Это старинное предприятие, бывший казенный винный склад. Оно было национализировано с оценочной стоимостью в 636467 рублей. В советское время он назы­вался спиртоводочным заводом и на 1 января 1927 года имел: главный двухэтажный корпус с полуподвалом, двухэтажное здание для хранения готовой продукции, жилой двухэтажный дом, 5 цистерн для хранения спирта, свой артезианский колодец, две подземные цистерны и другие. Как видим, предприятие было не кустарным. При заводе есть клуб. И в прошлом здесь был рабочий народный театр, где ставились любительские спектакли, о которых объявлялось в местных газетах. Театр, видимо, пользовался успехом, так как в 1909 году сцена и зал его были расширены. В настоящее время эти помещения сдаются в аренду. Предприятие стало закрытым акционерным обществом и называется ЗАО «Экстра».

В двухэтажном кирпичном доме № 8 (рядом с заводом), по­строенном в 1901 году, была контора предприятия и квартиры для администрации завода, с входом через проходную. Сейчас это жилой дом с коммунальными квартирами, отделенный от заводской территории оградой.

Весь этот комплекс зданий и сооружений был, видимо, построен в бывшей усадьбе Котляревского, простиравшейся до Карасуна, то есть до современной улицы Гудимы.

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--