Сочинение: Эдгар По

По (Рое), Эдгар Аллан (19.1.1809, Бостон, Массачусетс—7.Х. 1 849, Балтимор, Мэриленд)—поэт, прозаик, критик, редактор; “чело­век, плененный тайнами жизни” и “охваченный святой страстью понять душу свою” (М. Горький); один из первых профессиональ­ных писателей США, живший исключительно литературным тру­дом: художник хотя и знавший приливы популярности, но не сра­зу понятый и оцененный на родине.

Содержание

ВВЕДЕНИЕ. АЛЛАН ЭДГАР ПО

ТВОРЧЕСТВО ЭДГАРА ПО

“Ворон” принесший славу…”

Своеобразие рассказов По

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА ЭДГАРА АЛЛАНА ПО

КРАТКАЯ БИБЛИОГРАФИЯ

Введение. Аллан Эдгар По

Родился в семье актеров, в двухлетнем возрасте потерял роди­телей и был отдан на воспитание богатому торговцу из Ричмонда Джону Аллану. Пребывание с Алланами в Англии (1 81 5—1820) привило ему любовь к английской поэзии и слову вообще. (Ч. Диккенс впоследствии отозвался о писателе как единственном блюстителе “грамматической и идиоматической чистоты англий­ского языка” в Америке.) Был послан в Виргинский университет (1826), однако вскоре взят оттуда, так как понаделал “долгов че­сти”; занятия в военной академии Вест-Пойнт (1830) тоже ограни­чились полугодом. Несмотря на скудость формального образова­ния, творчество По свидетельствует о широкой, хотя и беспоря­дочной начитанности.

В жизни Эдгара ПО было несколько важных поворотов. Одним из них, в зн ачи­тельной мере опре де лив ших его судьбу, было решение восемнадцатилетнего Эдгара, принятое им, как пишет Герви Аллен, в “бессонн ую ночь с 1 8 на 19 марта 4 827 г од а”. Накан уне состоялось бурн ое и тяжкое его объяснени е с опекуном и “благодете­лем ”, видным в Ричм он де торговцем Джоном Алланом.

Блестящий студент Виргинского университета, юн ый стиютворец, подающий надежды, любимец товарищей, Эдгар повел себя не лучшим образ ом. Пирушки, карточная игра, крупный проиг­рыш поставили его в крайне затруднительное и неблаговидн ое положение, из которого его мог вывести только богатый и влия­тельный опекун. Поясняя поведение Эдгара-студента, можно отметить, что он был “н е чужд изве стной бравады, свой­ственной многим в его возрасте, когда так н е терпится доказ ать всему миру, что ты — “н астоящий мужчина”. Этой браваде спо­ собствовало иллюз орное представление Эдгара о своем месте в семье Аллана — он, сирота и нищий приемыш, мнил себя “бо ­гатым н аследни ком”. Опекун с его мелкой скаредностью поста­вил своего приемыша, страстную и гордую натуру, в фальшивое положение. К этом у присоединились горькие переживания, вы­званные грубым вмешательством опекуна в интимн ые чувства своего воспи тан ника. Автор значительное вн имание уделяет Джо­ну Аллану, младшему компаньон у фирмы “Эллис и Аллан, опто­вая и роз ничная торговля”, справедливо полагая, что его отно­шения с Эдгаром “в из вестном смысле определили будущее по эта”. Он со мн огими подробностями ведет рассказ об этом американце шотландского происхождения, о его жиз ненном пути, х а­рактере, зан яти ях и отношени ях с ближними, создавая колорит­ный и убедительный образ торгаша, ханжи и скопидома.

В час бурного объясн ения опекун поставил перед Эдгаром твердое условие — полностью подчиниться его воле и неукосни­тельно следовать его указаниям и советам. А “маленький дерз­к ий выскочка” в ответ на бескомпромиссное требован ие ответил столь же реши тельным “нет”, “был о в его непреклонности и нечто жестокое, “небла­годарное”, и тем не менее это было достойное и мужественное решение. Положив на одну чашу весов благополучие, а на другую — гордость и талант, он понял, что последнее важнее, предпочтя славу и честь богатству. Более того, хотя о н и не мог з нать всего наперед, тем самым были из­браны голод и н ищета. Впрочем, устрашить его не могли бы и он и”(А.Герви). Так определился и впер­вые отчетливо и резко выявил себя основной конфликт в жизни Эдгара Аллана По — конфликт творческой, чувствующей и со­знающей свое достоинство личности и грубого торгашеского ути­литариз ма, подчиняющего все интересам выгоды. То, что было сконцентри рован о в натуре и поведении опекуна, вскоре предста­ло перед Эдгаром в системе непреклонных сил, выражающих ве­дущие ин тересы и теиденции американского общества.

Беспросветная бедность, доходившая до нищеты, но могла не угн етать Эдгара По, выз ывая непосил ьное напряжение нервов, ко­торое чем ближе к концу жизни, тем все чаще он пытался снять спиртным и наркотиками. Но несмотря на довольно частые пе­риоды бездействия, вызванные врожденной сла ­бостью здоровья и другими причинами, По работал с огромным упорством, о чем убедительно свидетельствует его обширное твор­ческое наследие. Главная причина его бедности — “слишком малое вознаграждение, которое он получал з а свою работу. Лишь наимен ее з начительная часть его творчества — журналистика — обладала какой-то ценностью на тогдашнем литературном рынке. Лучшее же из того, что он создал своим искусством, почти не привлекало покупателей. Господствовавшие в ту пору вкусы, несовершенство законов об авторском праве и постоянно навод­нявшие страну английские книги лишили произведения Эдгара По всякой н адежды на коммерчески й успех. Он был одним на первых американских писателей-профессионалов и мог суще­ствовать только литературным трудом и работой редактора. К тру­ду же своему и своих собратьев по перу он предъявлял бескомп­ромиссные тр ебования. “Поэз ия для меня, — з аявлял он , — но профессия, а страсть, к страстям же надл ежит относиться с по­чтением — их не должно, да и невоз можно пробуждать в себе по желанию, думая лишь о жалком воз награждении или еще бо­лее жалких похвалах толпы”. К этому следует добавить, что он, “как художн ик и мыслитель, без сомнения, испытывал значительную и оправданную н епри­язнь к современной ему Америке.

Между его творчеством и его торгашеским временем зияла огромная пропасть... Одна из са­мых поразительных особен ностей той своеобразной эпохи з аклю­чалась в том, что ее сиятельную уверенность в своем превосход­стве над всеми предшествующими эрами и веками ни разу н е омрачило хотя бы мимолетное облачко сомнения. Предвкушение, казалось, недалекого три умфа над природными стихиями, кото­рого помогут добиться машины, породили теорию “прогресса”, до­толе неслыханную, но теперь распространенную на все — от по ­литики до дамски х шляпок. Журналы, речи государственных му­жей, социологические трактаты и роман ы — все звенело фанфа­рами победного самодовольства. Что до философи и, то она совер шенно прониклась убеждение м, что десять утвержден ий ровно в десять раз ближе к истине, чем одно отрицан ие, и что во втор­н ик человечество просто не может не стать чуть-чуть лучше , чем было в понедельник. Вера эта была столь сильн а, что публич но выступить против нее викто н е осмеливался”(А.Гарви), лишь один Эдгар По замечал это безудержное самодовольство и самовосхвален ие а ме­рикан цев и брал на себя смелость их обличения. Можно вспо­ мн ить, к примеру, Эмерсона или Генри Торо, американских писателей-трансценденталистов, к которым Эдгар По проявлял без оговорочную нетерпимость. “Стяжательство в общественной и частной жизни создает атмосферу, в которой трудно дышать... Мы видим, к каким трагическим последствиям это ведет” , — говорил Эмерсон в кон це 30-х годов в публичн ой лекции, и, пояс­няя трагедию Эдгара По, можно повторить эти слова. В начале 40-х годов в Англии и в Америке появились “Американские за­метки” Чарльза Диккенса, редкой силы обличен ие американ ского общества и его нравов. И все же Эдгар По был одним из самых страстн ых обличителей буржуазной Америки. “Соедин енные Шта­ты, — уже после смерти Эдгара По писал Шарль Бодлер, — бы­ли дл я По лишь громадной тюрьмой, по которой он лихорадочн о метался, как существо, рожденное дышать в мире с более чи­стым воздухом, — громадным варварским загоном, освещенн ым гад ом . Внутренняя же, духовн ая жизнь По, как поэта или даже пь яницы, была постоянным усилием освободиться от э той нена­вистн ой атмосферы”.

Герви Аллен дает краткую, но выразительную х арактеристику политических нравовтого времени, описывая выборы в кон­гресс и законодательное собрание штата Балтимор. “Город, печально прославившийся политической коррупцией, терроризирова­ли шайки “охотников за голосами”, чьи услуги оплачивались им партийных касс. Бедняг, которые, поддавшис ь на посулы или угроз ы, попадали в лапы политически х разбойников, за два-три дня до голосования сгоняли в специальные места — “курятни­ки”, где держали одурманенных спиртным и наркотиками до на­чала выборов. Затем каждого з аставляли голосовать по несколько раз”. Автор делает важн ое и убедительное предположение, что и Эдгар По оказ ался в числе невольных жертв “политических раз бойников”, что в “беспомощном состоянии” он “был силой отведен в одна из “курятников” и это ускорил о его гибель.

Встреча Эдгара По с семилетней двоюродной се­строй Вирджинией, которая шесть лет спустя стала его женой, и мела глубокие последствия для его жизни. Эта встреча, а з атем женитьба оказали на Эдгара По “может иметь, самое благотворн ое воздействие”, Вирджиния была необыкновенным человеком, она “воплощала собой един­ственно возможный компромисс с реальностью в его отн ошениях с . женщинам и, — столь сложных и утонченных, что пон ять, ку­да вели все потаенные ответвлен ия этого лабиринта, едва ли ко­му-нибудь удастся”(Герви Аллан)

Тяжкая наследственность, сиротство, н епо­ сильная борьба с пр еградами свободолюбивому духу и высоким ус тремлениям, столкн овение с житейскими мелочами, болезн ь сердца, душевная ранимость, травмированная и н еуравнове ­шенная психика, а главное — непримири мость основного жизненного конфликта омрачали, душили и укорачивали его жизнь. Болезнь и преждевременная смерть Вирджинии явились для не­го страшн ым и непоправим ым ударом. Это роковое событие было “не только предвестьем скорой смерти : Вирджин ии, но и ознаменовало для самого По начало все более углубляющегося душевного расстройства”.

Творчество Эдгара По

“Ворон” принесший славу…”

Основное проявление творческой личности — ее труды — литературные сочинен ия: стих и, рассказ ы, статьи. Рассказывая о жизн и Эдгара По надо говорить о его творческой деятельности: о начальных проявлениях его приз вания, о первом стихотворном сборнике, созревании таланта, периодах творчества, поэме “Аль-Аараф”, о рассказах “Лигейя”, “Падение дома Ашеров”, “Золотой жук” , “Ворон” — самое прославлен ное и популярное стихотворении По, опреде лившее основу его прижизненной и посмертной славы.

Поэт н аписал “Ворона” потому, что в браке с Вирдживией он подменил реальную любовь меч­той , и это обрекло его “на страдания и отчаян ие”. Это не един ­ственный случай односторонней и неаргументированной трактовки произведе ний По. Автор нередко возникновение и смысл его стиитвореиий и рассказов объясняет только личзыми, интимными переживаниями поэта, связанными с темой “утраченной любви”. Можно рассматривать героев и героин ь произведе­ний Эдгара По всего лишь как “многоликие ипостаси самого По и любимых им женщин, двойн ики, чей придуманный мир он н апол­н ял страданием, пытаясь облегчить тем самым бремя печалей и раз очарований, отягощавших его собственную жизнь. Дв орцы, са­ды и покои, населенн ые этими призраками, блистают роскошным убранством, он о — точно причудливая карикатура на нищенское убожество настоящих его жилищ и безотрадн ую обстановку тех мест, куда н абрасывала его судьба.

Творчество писателя, как бы полно ни отражалась в нем его личн ость, не з амыкается в рамках “психологической автобиогра­фии” , и если рассматривать произведения По, устремляясь к решен ию только этой задачи, следуя только в э том направлении, нетрудно упустить из виду важные стороны творчества, его смыслового наполнения, историко-литературного и общественн ого зн ачен ия. Разгадать странную романтическую символику, раскр ыть реальный смысл многих рассказ ов Эдгара По — задача н еобычайно трудная, и в своей пол ноте она так и остается нерешенной.

Своеобразие рассказов По

Как новеллист По всерьез заявил о себе рассказом “Рукопись, найденная в бутылке” ( 1833), получившим премию на конкурсе “Сатердей курьер”. Один из членов жюри подметил главную особенность дарования По-прозаика: “Логика и воображение сочетались тут в редкой соразмерности”. В тради­ции необыкновенных морских путешествий написан рассказ “Низвержение в Мальстрем” ( 1 841) и единственная “Повесть о приключениях Артура Гордона Пима” ( 1838), подготовившая почву мелвилловскому “Моби Дику” и завершенная Ж. Верном в романе “Ледовый сфинкс”. К “морским” произведениям примыкают рассказы о приключениях на суше и в воздухе: “Дневник Джулиуса Родмена” — вымышленное описание первого путешествия через Ска­листые горы Северной Америки, совершенного цивилизованны­ми людьми ( 1840), “Необыкновен­ные приключения некоего Ганса Пфааля” ( 1835), начатые в шутливо-сатирическом ключе и переходящие в документальный отчет о полете на Луну, “История с воздушным шаром” ( 1844) о совер­шенном якобы перелете через Атлантику. Эти произведения — не только истории о немыслимых приключениях, но и приключение творческой фантазии, аллегория постоянного драматического пу­тешествия в неизведанное, в иные, выходящие за пределы повсед­невного эмпирического опыта эмоционально-психологические измерения. Благодаря тщательно разработанной системе деталей достигалось впечатление достоверности и материальности вымы­сла. В “Заключении” к “Гансу Пфаалю” По сформулировал принципы того вида литературы, который впоследствии назовут научно-фантастической.

Та же “сила подробностей” у По, отмеченная Ф. М. Достоев­ским, характерна для самой многочисленной группы новелл — тех его “арабесок”, которые ближе всего к европейской романтиче­ской традиции. Художественный смысл таких рассказов, как “Ли-гейя” (1838),“Падение дома Ашеров” ( 1839),“Маска Красной смерти” ( 1842),“Колодец и маятник” ( 1842), “Черный кот” ( 1 843), “Бочонок амонтильядо” (1846), конечно, отнюдь не исчерпывается кар­тинами ужасов, физических и душевных страданий, вообще “укло­нений от природы”, по выражению Ш. Бодлера. Изображая раз­личные экстремальные положения и выявляя реакции героев на них, писатель прикоснулся к таким областям человеческой психи­ки, которые изучаются современной наукой, и тем раздвинул гра­ницы эмоционального и интеллектуального постижения мира.

Первый свой из данн ый сборник рассказов Эдгар По назвал “Рассказ ами гротесков и арабесок”. Наз вание произведения или ряда произ веден ий, тем более данн ое самим автором, н аправляет читателя и критика, ориен тирует их, дает им ключ от вход а в обл асть, соз данную творческой фан тазией. Рассказы Эдгара По — это . действительн о гротески и арабески. “Кто верным именем ре­бенка назовет” (Шекспир ), будь то человек или произведен ие иск усства? По-видимому, это лучше всего способен сделать роди­те ль ребенка ил и автор, к огда речь идет о произведении искус­ства. Нет у родителя или у автора име ется не только свое пон и­мание произ веден ного им на свет детища, но и свой тайный за­мысел;, свои пож елания, свои надежды и упования. Гротески и арабески — наименование точное, но в большей мере оно хара ктериз ует, так сказ ать, вне шний облик, сп особ, мане ру, чем суть. Не редко литературоведам и критики рассказы Эдгара По называют “страшными”. С равным основание м их можно назв ать “рассказами тайн и ужасов”. Когда Эдгар По пи сал свои рассказы, подобный жан р был а Америке широко распростране н, и о н знал его особенности и лучшие его образцы, знал о его популярности и причине успеха у читате ля.

Казалось бы, легче всего разобраться в рассказах Эдгара По, если поставить их в связь с традициями готического романа английской писательни цы Ан ны Радклиф (17(; 4— 1823) и европейской романтической фанта­стики, п режде всего с Гофманом (1776—1822), с его “Фан тазия ми в манере Калло”. Это делали и делают, это мож но и н ужно де ­лать, не слишком обнадежив ая себя, учитывая “стран ность” Эд­гара По, его гротеско в и арабесок , о которой так решительно сказал Достоевский: “Вот чрезвычайно странный писатель — имен ­но странный, хотя и с большим талантом”. Порой кажется, что тот и ли иной гротеск Эдгара По написан в духе традиции готи­ческого романа, в духе жанра “тайн и ужасов”, а на поверку ока­зыв ается, что это пародии на него. Наглядн ый пример — рассказ “Сфинкс”

Человек приехал из Нью-Йорка к своему родственнику и жи­вет “в его уединенном, комфортабельном коттедже на берегу ре­ки Гудзон”. Однажды, “на исходе зн ойного дня”, он сидел “у открытого окна, из которого открывался прекрасный вид на бере­га реки и на склон дальнего холма, почти безлесный после силь­ного ополз ня”. И вдруг он “ув идел там нечто неве роятное — какое-то мерзкое чудовище быстро спускалось с вершины и вско­ре исчезло в густом лесу у подвожья”. Чудовище было огромных размеров, и всего поразительн ей и ужасней было изображение “Чере па ед ва ли не во всю грудь”. Перед тем как чудовище скрылось, оно исторгло “н еизъяснимо горестный” звук, а чело­ве к, рассказывающий эту историю, “без чувств рухнул на пол*. Рассказ о таинственном и ужасном, но тут же, на следующе й странице, и разоблачение “фокуса”, то есть разъясн ение того, ка­ким образом перед взором рассказчика появилось омерзительное чудовище. Оказалось, что это всего-навсего насекомое — “сфи нкс вида Ме ртвая голова”, внушающее “простонародью суеверный ужас своим тоскливым писком, а таите эмблемой смерти нагрудном покрове”. Насекомое попало в паутин у, которую соткал за окном паук, а глаза человека, сидевшего у окна, спроецировали его на обнаженный скло н далекого холма. “У страха глаза велики”. обр аз чу довища — и ллюзия, порожденная тревожным пси хическим состоянием рассказ чика, обостренным реальным ужа­сом — в Нью-Йорке свирепствовала эпидемия холеры, “бедствие все раз расталось” , и “в самом ветре, когда ов ду л с юга... чуди­лось смрадн ое дыхание смерти". (В “Сфинксе” отразилось реаль­н ое событие начала 30-х годов прошлого века: в Нью-Йорке бы­л а эпидемия холеры, распространившаяся из Европы.)

“Сфинкс” — рассказ и “страшны й” и пародийн ый, в нем есть и существенн ый для Эдгара По мотив социальной сатиры — вы­раженная как бы между прочим и в остроумной форме оценк а реального состояния американской демократии . Родстве нник рас­сказ чика, чей “серьез ный философский ум был чужд беспочвенных фантазий... настояте льно подчеркивал ту мысль, что ошибки в исследованиях обычно проистекают из свойственной человеческо­му раз уму склон ности недооценивать или же преув еличивать зна­чение исследуемого предмета из-за неверного определения его удаленности... Таи, например, — сказал он, — чтобы правильно оценить то влияни ю, которое может иметь на человечество всеоб­щая и подлинная демократия, необходимо учесть, насколько уда­лена от нас та эпоха, в которую это возможно осуществить”.

Рассказ “Сфинкс” может дать представление о технологии создания страшного у Эдгара По, однако дл я автора это отн юдь не универсальн ый способ. И в этом рассказе, далеко не столь зна­чи тельном, как, например, рассказ “Падение дома Ашеров”, и да­леко не столь популярном, как “Золотой жук” , очевидна одна черта, которая, по мнен ию Достоевского, отличает Эдгара По “ре­шительно от всех других писателей и составляет резкую его осо­ бенность: это сила воображения. Не то чтобы он превосходил во­ображением других писателей; но в его способности воображени я есть такая особенность, какой мы не встречали ни у кого: это си­ла п одробностей”, которая способна убедить читателя в возмож­н ости события, даже когда оно “или почти совсем невозможно или еще никогда не случалось на свете”.

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--