Сочинение: Платонов о войне
А. Платонов понимал: советский человек не сразу сделался воином, и солдат, защитник Отечества, родился в нем не тогда, когда он взял в руки оружие, а значительно раньше.
Более того: война в прозе А. Платонова - непосредственная, прямая выработка социально-нравственной истины для всего человечества, а подвиг и смерть во имя народа и его идеалов - прозрение тайны и смысла человеческого существования, высшее творчество счастья и жизни.
В рассказе «Одухотворённые люди» А. Платонов очень точно показал душевное состояние человека во время боя. Это и подсознательное чувство опасности, и воспоминание о матери, в то время когда смерть ходит рядом.
«Он пал вниз лицом, послушный мгновенному побуждению, тому острому чувству опасности, от которого глаз смежается прежде, чем в него попала игла. Он и сам не понял вначале, отчего он вдруг приник к земле, но, когда смерть стала напевать над ним долгою очередью пуль, он вспомнил мать, родившую его. Это она, полюбив своего сына, вместе с жизнью подарила ему тайное свойство хранить себя от смерти, действующее быстрее помышления, потому что она любила его и готовила его в своем чреве для вечной жизни, так велика была ее любовь».
Так устроен человек, что без мыслей о будущем ему трудно жить в настоящем.
«Наутро снова будет бой. Одинцов ожидал его с желанием: всё равно нет жизни сейчас на свете и надо защитить добрую правду русского народа нерушимой силой солдата. «Правда у нас, - размышлял краснофлотец над спящими товарищами. – Нам трудно, у нас болит душа…Правда есть, и она записана у нас в книгах, она останется, хотя бы мы все умерли. А этот бледный огонь врага на небе и вся фашистская сила – это наш страшный сон. В нём многие помрут, не очнувшись, но человечество проснётся, и будет опять хлеб у всех, люди будут читать книги, будет музыка и тихие солнечные дни с облаками на небе, будут города и деревни, люди будут опять простыми, и душа их станет полной…»
И Одинцову представилась вдруг пустая душа в живом, движущемся мертвяке, и этот мертвяк сначала убивает всех живущих, а потом теряет самого себя, потому что ему нет смысла для существования и он не понимает, что это такое, он пребывает в постоянном ожесточенном беспокойстве».
Война и смерть идут рядом. Никто не хочет умирать, но уж если этого не миновать, нужно встретить смерть достойно.
«Фильченко представлял себе родину как поле, где растут люди, похожие на разноцветные цветы, и нет среди них ни одного, в точности похожего на другой; поэтому он не мог ни понять смерти, ни примириться с ней. Смерть всегда уничтожает то, что лишь однажды существует, чего не было никогда и не повторится во веки веков. И скорбь о погибшем человеке не может быть утешена. Ради того он и стоял здесь – ради того, чтобы остановить смерть, чтобы люди не узнали неутешимого горя. Но он не знал еще, он не испытал, как нужно встретить и пережить смерть самому, как нужно умереть, чтобы сама смерть обессилела, встретив его…»
И вот для оставшихся в строю краснофлотцев Паршина, Одинцова и их командира Фильченко настал тот момент боя, когда человек во имя великой цели переходит в своей душе границу восприятия мира.
 |
? ???????? ??????????????? ????? ??????? ?????????? ??? ????????????, ? ??????? ????????? ?????? ?????, ????? ???? ?????, ? ???? ????? ???????. ???????????? ?. ?????????, ?????? ?????????? ???? ?????? ?? ?????, ?????? ? ??????????? ????? ?????? ? ???, ??? ???????, ???? ?? ????????? ???????????????? ???????, ? ?????????? ??????? ????????? ??? ????????? ???? ???????? ?????????????? ? ????? ?????? ???? ????????? ?????.
А. Дейнека "Оборона Севастополя"
«…Танк уже сполз с насыпи, и Фильченко близко от себя увидел живое, жаркое тело сокрушающего мучителя, и так мало нужно было сделать, чтобы его не было, чтобы смести с лица земли в смерть это унылое железо, давящее душу и кости людей. Здесь одним движением можно было решить, чему быть на земле - смыслу и счастью жизни или вечному отчаянию. Разлуке и погибели.
И тогда в своей свободной силе и в яростном восторге дрогнуло сердце Николая Фильченко. Перед ним, возле него было его счастье и его высшая жизнь, и он ее сейчас жадно и страстно переживает, припав к земле в слезах радости, потому что сама гнетущая смерть сейчас остановится на его теле и падет в бессилии на землю по воле одного его сердца. И с него, быть может, начнется освобождение мирного человечества, чувство к которому в нем рождено любовью матери… Перед ним была его жизненная простая судьба, и Николаю Фильченко было хорошо, что она столь легко ложится на его душу, согласную умереть и требующую смерти, как жизни» («Одухотворенные люди»).
Книга А. Платонова «Одухотворенные люди», оказавшаяся в солдатском эшелоне, пошла по рукам - к минометчикам, артиллеристам, хозвзводу, саперам, санитарам. Замасленная, зачитанная до дыр, с подпаленными страницами, она не скоро вернулась к своему хозяину. Сержант, принесший книгу ее законному владельцу, поражался: «…Откуда он все это так доподлинно знает…»
Проза А. Платонова затрагивала самые сокровенные чувства и мысли человека на войне, те, до которых человек неминуемо доходит самостоятельно в грозных обстоятельствах и которые служат ему одновременно и утешением в судьбе, и надеждой, и правом поступать именно так, а не иначе.
Народный характер Отечественной войны определяется в прозе А. Платонова главным образом естественным восстанием всей русской истории, союза многих поколений против фашизма - в великой битве с врагом защищались от уничтожения исконное русское правдоискательство, традиционный национальный дух, который «имеет интегральное значение», потому что он «объединяет каждого человека с его народом напрямую, объединяет с живыми и умершими поколениями его Родины» («Размышления офицера»).
В военных рассказах дума о сражающемся народе как о кровном сообществе живых с павшими и отошедшими в прошлое поколениями с особенной силой владеет душой и сердцем писателя. А. Платонов выражает эту думу не только публицистически, что само по себе нетрудно, но стремится воплотить ее в образах, сделать реальной, осязаемо силой в борьбе с фашизмом. В этом неповторимое своеобразие прозы А. Платонова военных лет, объясняющее ее странность, ее высокие достоинства и вместе с тем необходимые издержки: в попытках пробиться сквозь очевидное, временное и подверженное смерти, к духовному и вечному, к непобедимой субстанции народного существования художник порой «интегрировал» конкретных людей до вечного русского человека, до чистого духа, до того главного, что уже не является индивидуальным, а составляет нацию в ее стремлении к правде, красоте и истине.
Задача, которую поставил перед собой А. Платонов, - показать характер советского человека в Отечественной войне как итог многовековой работы народа и в то же время укоренить его в истории - не из легких. Ее выполнение требовало мирного, спокойного времени и неторопливого эпоса. Но А. Платонов не оставил решения «на потом», он ясно понимал: победа в войне обеспечивается не только прочным металлом и истребительной мощью оружия, но и духовным состоянием солдата, его ощущением кровной связи поколений, доверивших ему свое будущее.
Фраза «человек отдает себя народу» для А. Платонова не метафора, а точная, конкретная мысль, которая несет в себе еще и ту истину, что отданное народу хранится тем свято и бережно. Умирающий от ран подполковник («Размышления офицера») спрашивает своего ординарца: «А еще что вышло из меня? Кровь - пустяк, еще что вышло из меня, изнутри?» - «Боле ничего, товарищ подполковник, что может быть такого, что из человека выходит…» - «Нет, врешь… из меня важное вышло, главное… вышло: чем я жил, чем держался, а теперь я весь пустой, дешевый стал…»
Дедушка Тишка («Рассказ о мертвом старике»), маленький и сердитый, в одиночку «окоротил» всего немца у деревни Отцовы Вершки, потому что «тут, на деревне, прошла вся его жизнь, тут, на погосте, лежали в земле его родители, и тут же он сам схоронил когда-то своих умерших детей, и младенцев и взрослых». Почувствовав, что жизнь покидает его, Тишка опустился на колени, повернулся лицом к деревенским избам, поклонился им до земли на прощание: «Ну, теперь ты без меня один живи, добрый и умный! Я тебе больше не помощник! - вслух сказал дедушка Тишка, обращаясь к тому человеку, которого он любил и которого никогда не видел».
А. Платонову важно показать историю на примере отдельного человека, отобразить отдельную судьбу, выпадающую из жизненного обращения и вновь возрождающуюся к действительности в другом, новом человеческом существе, ради которого, продолжая дело своих предков, и хотел принять смерть от врага то же старик Тишка, поклонившийся напоследок всему прошедшему, что взрастило и воспитало его, и благословивший на жизнь далекого человека, «доброго и умного», которого он любил в своем сердце постоянно, но которого «никогда не видел».
А. Платонов стремился раскрыть в образах сам процесс духовного обмена между поколениями и движение истории; и то и другое входило в его понимание народа как постоянно саморазвивающейся и самосохраняющейся целостности, схваченной кровным родством и общностью идеалов через матерей, отцов, дедов, детей, внуков, правнуков… И то обстоятельство, что девятилетний карапуз из рассказа «Дед солдат» легкой железной тяпкой разрушает мощную плотину водоема, чтобы преградить путь вражеским танкам, а его дед в это время, зайдя с тылу, «пополам перешибает немца», является для А. Платонова высшей гарантией ненапрасности и осмысленности исторического существования народа. В «Обороне Семидворья» шестеро погибших солдат, не преданных земле по приказу лейтенанта Агеева, стоят в полный рост в узкой траншее вместе с живыми воинами и «продолжают бой» с противником. Прошлое и будущее, «живое» и «мертвое» активно участвуют в жизненном процессе, образуя, через самовосстановление обрываемых войной связей, «поле» истории. А. Платонов необычайно чутко чувствует ситуацию необходимого обрыва в созидании действительности, момент равностояния между жизнью и смертью, «ничейную территорию» будущего, на которой должен решиться вопрос, чему существовать на земле - смыслу и счастью или хаосу и отчаянию.
В рассказе «Штурм лабиринта» артиллерийский полк готовится к взятию небольшого немецкого городка. Городок старый, со сложными подземными коммуникациями, в которых укрылись гитлеровские подразделения с танками, пушками, минометами, - совершенно нельзя понять, где проходит линия обороны противника, какими средствами враг располагает, как он может маневрировать в ходе операции, сколько у него выходов из подземного, мощно укрепленного лабиринта. Бакланов, командир артиллерийского полка, наводит справки об истории немецкого города, о плане его глубинных сообщений и т.п. - идет целое историко-архитектурное научное изыскание. Время от времени Бакланов отрывается от документов, схем, карт и, для умственной разрядки, обращается к своему ординарцу Елисею Копцову, самодеятельному поэту, который на всякий расчет из цифири, не теряясь, находит с виду шутейный, но очень глубокий и серьезный ответ. Числовые образы Копцова распространились среди бойцов под именем «Слово Елисея»: «Что есть два?… Два есть семья: боец Елисей, да жена его Дарья, Дарья Матвеевна любезная моя»; «один есть я, боец Копцов, и солнце одно, и в полку один - полковой командир»; «сто есть жизнь, век человека! Сто годов деды наши живали и нам завещали». В побасенках ординарца много народной мудрости, они тоже участвуют в выработке плана операции по захвату городка, постоянно корректируя расчеты живыми образами Родины.
Артиллерийский полковник Кузьмин, сбитый с толку блуждающим огнем противника и его маневренностью под землей, войдя в блиндаж, спросил:
« - Елисей, что есть сорок и что есть ничто?
- Сорок, товарищ гвардии полковник, есть сумма от сложения ручьев, протоков и речек, что перешел с боем, а также и спокойно наш полк в прусской земле, - сообщил Елисей.
- Точно, - вспомнил полковник Бакланов.
- А ничто есть пространство меж нами и противником.
Вот что ничто.
- В этом ничто вся сумма – то и содержится, где вычитают нашего брата солдата, - улыбнулся полковник Кузьмин».