Сочинение: Портрет Гоголя
КОРОБОЧКА: Что ж другое, разве пеньку?
ЧИЧИКОВ: Нет, матушка, другого рода товарец. Скажите, у вас умирали крестьяне?
КОРОБОЧКА: Ох, батюшка, осьмнадцать человек! И умер такой всё славный народ. Кузнец у меня сгорел.
ЧИЧИКОВ: Разве у вас пожар был, матушка?
КОРОБОЧКА: Бог приберёг. Сам сгорел, отец мой. Внутри у него как-то загорелось, чересчур выпил, синий огонёк пошёл от него. Истлел, истлел и почернел, как уголь. И теперь мне выехать не на чем. Некому лошадей подковать.
ЧИЧИКОВ: На всё воля Божья, матушка. Против мудрости Божьей ничего нельзя сказать. Уступите-ка их мне, Настасья Петровна.
КОРОБОЧКА: Кого, батюшка?
ЧИЧИКОВ: Да вот этих-то всех, что умерли.
КОРОБОЧКА: Да как же уступить?
ЧИЧИКОВ: Да так просто. Или, пожалуй, продайте, я вам за них дам деньги.
КОРОБОЧКА: Я, право, в толк не возьму. Нешто хочешь ты их откапывать из земли?
ЧИЧИКОВ: Э, матушка! Покупка будет значиться только на бумаге, а души будут прописаны, как бы живые.
КОРОБОЧКА (перекрестясь): Да на что ж они тебе?
ЧИЧИКОВ: Это уж моё дело.
КОРОБОЧКА: Да ведь они же мёртвые.
ЧИЧИКОВ: Да кто же говорит, что они живые? Вы за них платите, я вас избавлю и от хлопот и от платежа, да ещё сверх того дам вам 15 рублей ассигнациями. Ну, теперь ясно?
КОРОБОЧКА: Право, не знаю, ведь я мёртвых никогда ещё не продавала.
ЧИЧИКОВ: Ещё бы! Это скорей походило бы на диво, если бы вы их кому-нибудь продали.
(Пауза.)
Так что же, матушка, по рукам, что ли?
КОРОБОЧКА: Право, отец мой, никогда ещё не случалось продавать мне покойников. Живых-то я уступила отцу протопопу, двух девок по ста рублей каждую, и очень благодарил.
ЧИЧИКОВ: Да не в живых дело. Я спрашиваю мёртвых.
КОРОБОЧКА: Да ведь меня только и останавливает, что они мёртвые. Может быть, ты, отец мой, меня обманываешь, а они…того…они больше как-нибудь стоят?
ЧИЧИКОВ: Послушайте, матушка. Эк какие вы! Что же они могут стоить? На что они нужны?
КОРОБОЧКА: Уж это точно, правда. Уж совсем ни на что не нужны.
ЧИЧИКОВ: А вы берёте ни за что 15 рублей, ведь это же деньги! Ведь они на улице не валяются. Ну, скажите, матушка, почём вы продали мёд?
КОРОБОЧКА: По двенадцати рублей за пуд.
ЧИЧИКОВ: Ну, матушка, взяли греха на душу – по двенадцати не продали. Ну, всё равно, ну ведь то мёд, а это – ничто! А я вам за ничто плачу, и не двенадцать рублей, а 15 рублей, да и не серебром, а синими ассигнациями!
КОРОБОЧКА: Право, я боюсь на первых порах не понести бы как-нибудь убытку. Лучше уж я маненько повременю, авось понаедут купцы, я и применюсь к ценам.