Сочинение: Слово как опорный образ поэтики Иосифа Бродского

Гражданин второсортной эпохи, гордо

признаю я товаром второго сорта

свои лучшие мысли, и дням грядущим

я дарю их как опыт борьбы с удушьем.

(«Я всегда твердил, что судьба – игра.(1971)»)

Он выбрал этот путь для своего героя, а стало быть, для самого себя – ведь Бродский как никто был близок своему alterego, тот служил ему кем-то вроде проводника по миру Слов. Результатом этой связи стало глубокое, но не беспросветное одиночество:

… Увы,

тому, кто не умеет заменить

собой весь мир, обычно остается

крутить щербатый телефонный диск,

как стол на спиритическом сеансе,

покуда призрак не ответит эхом

последним воплям зуммера в ночи.

(«Postscriptum (1967)»)

Моя песня была лишена мотива,

но зато ее хором не спеть. Не диво,

что в награду мне за такие речи

своих ног никто не кладет на плечи.

…

Я сижу в темноте. И она не хуже

в комнате, чем темнота снаружи.

(«Я всегда твердил, что судьба – игра.(1971)»)

Лирический герой смиряется с этим – уж таково свойство его души, - но не от бессилия, а от сознания всей целесообразности такого одиночества, обусловленного ожиданием чуда (чуда искусства – позже Иосиф Бродский четче сформулирует это). Оно являет собой логичный и безболезненный выход, дорогу дальше, о чем будет сказано ниже.

Путь же вперед Бродский не считает изменой прежним убеждениям, прежним чувствам, хотя эволюция лирического героя на протяжении стихотворения хорошо нами просматривается:

Я писал, что в лампочке – ужас пола.

Что любовь, как акт, лишена глагола.

Что не знал Эвклид, что, сходя на конус,

вещь обретает не ноль, но Хронос.

(«Я всегда твердил, что судьба – игра.(1971)»)

Вот это уже отражение одного из главных жизненных принципов героя - ведь «пространство для меня действительно и меньше, и менее дорого, чем время. Не потому, что оно меньше, а потому, что оно – вещь, тогда как время есть мысль о вещи . Между вещью и мыслью, скажу я, всегда предпочтительнее последнее». А мысль всегда выражается в словах, тем более, что все его произведения объединяет идея о превосходстве языка над временем. Таким образом, лирический герой воплощает собой попытки самого автора с помощью языка овладеть временем. И пусть эти попытки не исполнены страсти, но ведь человеческие действия имеют гораздо меньше ценности, чем присоединение к потоку языка. Именно поэтому позиция отстраненного наблюдателя, так часто принимаемая alterego поэта, является для него оптимальной. Любые попытки творца властвовать над языком ни к чему не приводят, потому что Слово само по себе несет идею всего мира, состоящего из названий, а поэт не в праве навязывать свое понимание реальности. «Нельзя ничего навязывать обществу. Единственное, что необходимо сделать, это создать такие механизмы, которые защищали бы одного человека от другого». И определенно одним из важнейших подобных механизмов является Слово.

Как раз отладкой механизмов или хотя бы размышлениями на эту тему и занимается лирический герой Бродского. Привести мир в состояние гармонии можно всего лишь систематизацией слов и понятий, но как сложно найти подходящее, «гораздо труднее, чем придумать новое»! Отсюда вытекает ярко выраженная конструктивная тенденция его стихов, преимущественно ранних, из которой, в свою очередь, следует определенный принцип построения образной системы. Разумеется, речь идет не об абсолютном законе, а лишь о тенденции, которая достаточно четко прослеживается. Бродский стремится описать как можно больше предметов, соотнеся их, по возможности, с универсальной системой ценностей. Вот и его лирический герой является спокойным, целостным образом летописца, верного только Слову. Поэтому для него не важны субъективные мнения, расхождения с его желаниями, жестокие болезненные потери. При этом его нельзя назвать фаталистом – разве что под судьбой будет пониматься язык. Бродский чувствует, что человек может и должен ковать свою собственную историю не путем борьбы, а путем объединения с обстоятельствами. Ведь каждое из них можно превратить в слово, в каплю среди океана Языка, и вместе с ним занять свое место в канве бытия. Но это не означает полной пассивности, наоборот, его бьющая ключом энергия выражается именно в этой словесной мозаике, эта мозаика и наполняет смыслом его жизнь, жизнь поэта:

Ведя ту жизнь, которую веду,

я благодарен бывшим белоснежным