Статья: Дискурсивный анализ массовой коммуникации как идеологический инструмент

Неуклонный провал всех попыток создать альтернативные средства коммуникации с точки зрения теоретиков дискурса свидетельствует только о том, что властный блок успешно ведет позиционную войну, препятствуя подрыву своей идеологической гегемонии. Вопрос о реальной востребованности и практической осуществимости “попыток создать альтернативу широкому спектру гегемонистских дискурсов, доминирующих в сферах коммуникации, массовой информации, экономики, организационных структур, политики и демократии” [5, р. 64] даже не ставится. Само собой разумеется, что такая альтернатива необходима массам и что ее реализация принесет только самые позитивные результаты.

С начала 1990-х гг. у исследователей, занимающихся дискурсивным анализом массовой коммуникации, появился новый привилегированный объект исследования – Интернет, который, казалось бы, можно считать воплощением в реальности всех их желаний и ожиданий. Тезис о том, что Интернет в силу своей “ризомной”, т.е. нелинейной, неиерархической структуры, со скользящим переходом от одной темы к другой, и принципиальной гетегорогенностью является носителем альтернативных дискурсивных практик и в силу этого позволяет пользователям успешно вести “позиционную войну” с линейными, иерархическими доминантными дискурсами, уже успел превратиться в общее место. В результате сетевое сообщество превратилось в очередное воплощение мечты о “великом сообществе”, которое способно вытеснить “великое общество” и заменить холодные и бездушные отношения господства и подчинения общением равных в виртуальном пространстве.

Впрочем, следует отметить, что такого рода ожидания сопровождали внедрение всех новых средств коммуникации с середины XIX в., когда появился электрический телеграф, который Дж. Цитром не без оснований назвал “исторической синекдохой для всех последующих электронных медиа” [7, р. 189].

Уже в 1838 г., пытаясь убедить конгресс выделить средства на свою работу, С. Морзе сформулировал классическую метафору “электронного соседского сообщества”, которую вслед за ним повторило множество пророков коммуникативной революции, включая Маклюэна, Тоффлера и Кастельса: “Настанет пора, когда вся поверхность этой страны будет покрыта нервами, которые будут, со скоростью мысли распространять известия о том, что случилось по всей стране; все жители на деле будут превращены в соседей” (цит. по: [7, р. 12]). [c. 91]

Данная риторика оказалась необычайно устойчивой, чем еще раз подчеркивается ее базовый для современной культуры характер. Она с неизбежностью сопровождала всякое новое изобретение в сфере электронных средств коммуникации. Естественно, по мере того как эти средства усваивались повседневностью и растворялись в ней, они выпадали из фокуса общественного внимания, а потом вообще переставали тематизироваться (иными словами, ими начинали пользоваться автоматически, не замечая). Однако это не означает, что надежды с помощью электронных средств коммуникации превратить основанное на неравенстве общество в “сообщество равных” также отмирали – миф просто находил себе новый объект.

При этом он каждый раз определенным образом видоизменялся. Дж. Скоунс, проанализировав развитие этого мифа с момента изобретения телеграфа, показал, что каждое новое средство коммуникации порождало свою версию этого мифа (см.: [15]). Телеграф, радио и телевидение имели собственных электронных признаков и несли свои угрозы, однако общая “мета-политика речи” об этих средствах коммуникации как носителях альтернативной социальности оказывается весьма схожей.

С этих позиций рассуждения об Интернете как о пространстве альтернативного дискурса представляют собой очередную версию этого мифа. При этом реальный Интернет имеет мало сходства с мифом о нем, созданном в рамках теории дискурса. Любому пользователю хорошо известно, как быстро в пространстве Сети возникают иерархии, появляются сайты с ограниченным доступом и формируются ритуалы, которым необходимо следовать под страхом исключения. Вместо того чтобы превратиться в современную виртуальную агору, Интернет последовательно расслаивается2.

Процесс “приручения” Интернета идет достаточно быстрыми темпами, так что современные исследователи имеют все основания жаловаться на то, что в Сети доминируют процессы “закрытия” и она все больше приобретает черты, характерные для средств массовой информации. В нем преобладают коммерческие структуры, озабоченные исключительно производством и поставкой пользующейся спросом информации. Пользователи, со своей стороны, концентрируются на небольшом количестве наиболее популярных порталов и сайтов и игнорируют возможности для гражданского участия, предоставляемые Сетью. Уже высказываются опасения, что если эти тенденции возобладают, модель Интернета как публичной сферы, основанной на прямом участии граждан в рациональной дискуссии на основе открытого доступа и уважения принципов культурного многообразия, “станет заповедником для кучки твердолобых теоретиков, с одной стороны, и для самых бедных и недопредставленных сообществ – с другой” [10, р. 108], и превратится в маргинальную, не представляющую ни коммерческого интереса для рынка, ни стратегической угрозы для государства. [c. 92]

Поэтому исследователям приходится искать способы формирования новых организационных структур, способных предотвратить коммерциализацию и идеологическое “закрытие” Интернета, признавая при этом, что “понятие “полного участия” является “демократическим воображаемым” или утопией” [4, р. 23].

А это означает, что дискурсивный анализ является не только интерпретирующим, но и мифологизирующим инструментом. Даже тогда, когда использующие его исследователи занимаются демифологизацией массовой коммуникации, они мыслят в логике мифа о “великом сообществе”, в котором будут сняты все существующие ограничения и преодолено неравенство субъектов коммуникации и постоянно ищут нового кандидата на роль уничтожителя неравенства и творца великого сообщества. Именно потому, что в основе дискурсивного анализа лежат мифологические структуры, он и сводится к множеству exempla, проповедующих греховность существующей массовой коммуникации и неизбежность прихода коммуникативного Спасителя.

Список литературы

1. Барт Р. Мифологии. – М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996.

2. Волошинов В. Философия и социология гуманитарных наук. – СПб.: Аста-Пресс, 1995.

3. Ленин В.И. Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения. // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 6.

4. Cammaerts B., Carpentier N. The Unbearable Lightness of Full Participation in the Global Context: WSIs ans Civil Cociety Participation // Towards a Sustainable Information Society. – Bristol, 2006.

5. Carpentier N., Servaes J., Lie R. Community Media: Muting the Democratic Media Discourse. // Continuum. – 2003. – Vol. 17. – № 1. – P. 51–68.

6. Culture, Revolt and Repression in the Heart of Italy “Red Belt”. // Radical America. – 1977–1978. – № 11–12. – P. 67–77.

7. Czitrom D.J. Media & the American mind: from Morse to McLuhan. – Chapel Hill: Univ. of North Carolina Press, 1982.

8. Fiske J. Popularity and the Politics of Information. // Journalism and Popular Culture. – L.: Routledge, 1992

9. Fowler R. Language in the News: Discourse and Ideology in the Press. – L.; N.Y.: Routledge, 1991.

10. Frau-Megs D. Civil Society’s Involvement in the WSIS Process: Drafting the Alter-Agenda // Towards a Sustainable Information Society. – Bristol, 2006.

11. Hartley J. Understanding News. – L.: Routledge, 1995.

12. Laclau E. On Populist Reason. – L.; N.Y.: Verso, 2005.

13. Lewis P. Alternative media in a contemporary social and theoretical context. // Alternative Media: Linking Global and Local. – Paris: Unesco, 1993. P. 15–25.

14. Murphy T.S., Smith D.W. What I Hear is Thinking Too: Deleuze and Guattari Go Pop. // ECHO: A Music-Centered Journal. – 2001. – Vol. 3/1.

15. Sconce J. Haunted Media: Electronic Presence from Telegraphy to Television. – L.: Durham, 2000.

16. Spivak G.C. Discussion: Subaltern Studies: Deconstructing Historiography. // Subaltern Studies. – 1985. – Vol. 4.

17. Spivak G.C. In Other World: Essays on Cultural Politics. – N.Y., 1987. [c. 93]

Интернет-ресурсы

18. Jonston M.D. Do exempla illustrate everyday life? – Presented on M/MLA 1994 Convention, Medieval Studies Section, Chicago, 13 Nov 1994.