Статья: Языковая и концептуальная организация кубанских заговоров
1. Метод наблюдения – целенаправленное исследование текстов кубанских заговоров.
2. Статистический метод, который заключается в установлении квантитативных соответствий между разновидностями изучаемых текстов.
3. Компонентный анализ, состоящий в разложении включенных в тексты лексических единиц на семантические группы и на минимальные составляющие их подгруппы.
4. Сопоставительный метод, используемый при сравнении языковых и структурных единиц кубанских заговоров и заговоров, записанных на других территориях России и Украины.
5. Контекстуальный анализ, позволяющий с помощью макроконтекста установить индивидуальные значения текстовых единиц.
6. Метод моделирования, используемый для реконструкции общей картины мира кубанских заговоров.
Основное содержание работы было апробировано на научных и научно-практических конференциях различного уровня, в том числе на международной научно-практической конференции «Текст в системе высшего профессионального образования» (Таганрог, 15 – 17 сентября, 2003 г.); на международной научной конференции «Язык. Дискурс. Текст» (Ростов-на-Дону, 11 – 12 марта 2004 г.); на международном конгрессе исследователей русского языка (Москва, 18 – 21 марта, 2004 г.); на международной научной конференции «Татищевские чтения: актуальные проблемы науки и практики» (Тольятти, 21 – 24 апреля, 2004 г.); на всероссийской научной конференции «Проблемы региональной ономастики» (Майкоп, 2004); на межвузовской конференции «Речь. Речевая деятельность. Текст» (Таганрог, 2004 г.); на всероссийской научной конференции студентов, аспирантов, молодых ученых «Материалы Всероссийской научной конференции студентов, аспирантов, молодых ученых» (Нальчик, 2005 г.); а также на ежегодных научных семинарах в рамках Недели науки КубГУ (2002 – 2006 г.г.). Основные положения и выводы отражены в 12 публикациях.
Структура работы определяется спецификой исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, включающего в себя сто восемьдесят восемь наименований, и трех приложений.
Содержание работы
Во введении представлена общая проблематика диссертации, ее актуальность и новизна, теоретическая и практическая значимость, определены цели и задачи, объект и предмет исследования, указана методологическая база, материал и методы, используемые в работе, а также главные ее положения, выносимые на защиту.
В первой главе «Теоретические основы исследования языка заговоров» решаются вопросы, связанные с особенностями языка фольклора как предмета лингвистического изучения, выявляются специфические признаки фольклорного текста, рассматривается история, основные аспекты и направления изучения заговорных текстов.
Установлено, что язык русского фольклора является частью национального языка и обладает наддиалектным характером функционирования. Его изучение необходимо при исследовании фольклорных текстов, так как через язык русского фольклора идет постижение языковых характеристик и особенностей фольклорных жанров, а также национально-культурной специфики языковой картины мира.
Фольклорный текст (ФТ) представляет собой разновидность художественного текста, так как ему присущи черты, свойственные данному виду текста: наличие синтаксического целого, текстовых категорий, авторских позиций, скрытых смыслов, а также ФТ имеет и свои характерные признаки: устойчивость, вариативность, формальный характер. Как показало наше исследование, заговоры являются особым видом ФТ и, следовательно, обладают всеми признаками, характерными для данного вида текстов.
Первые упоминания о заговорах восходят еще к летописям, но только в девятнадцатом веке были предприняты первые попытки исследования заговорных текстов (исторические изменения, структура построения, место заговоров в повседневной жизни), начались собирание и систематизация данных текстов. Книга И.П. Сахарова «Сказания русского народа» - первое не только в России, но и во всей Европе исследование заговоров, в котором поставлен вопрос о происхождении и значении данного жанра.
Если до второй половины двадцатого века заговоры исследовались, как правило, с точки зрения их происхождения (А.В. Ветухов, Н.Ф. Познанский и др.), то уже во второй половине двадцатого века изучение данного жанра идет вперед: заговоры рассматриваются как традиционная, ритмически организованная словесная формула, которая является магическим средством достижения практических целей при произнесении данных текстов (В.П. Аникин, В.И. Власова, В.П. Петров и др.), то есть складывается лингво-прагматическая парадигма исследования заговоров.
Выделяются два направления изучения заговоров: структурно-типологическое – данные тексты исследуются в связи с изучением мифа и реконструкцией индоевропейских текстов (В.А. Московкина, В.Н. Топоров, С.Г. Шиндин и др.); этнолингвистическое – описываются фольклорные и обрядовые традиции через их словесное воплощение (П.Г. Богатырев, В.И. Харитонова и др.).
В настоящее время интерес к заговорам не уменьшается. В науке накопилось много нерешенных вопросов, связанных с лингвистическим исследованием данных текстов. Возрастает интерес и к собиранию заговоров: по всем регионам России выходит в свет большое количество сборников (П.С. Ефименко, Л.Б. Мартыненко и И.В. Уваровой, Г.И. Попова, Н.И. Савушкиной и др.).
Во второй главе «Языковая специфика и особенности структуры кубанских заговоров» определяются диалектные особенности кубанских заговоров, разрабатывается тематическая классификация текстов, исследуется композиционное построение кубанских заговоров, их основные образы и мотивы в сопоставлении с русскими и украинскими текстами. Выявляются общие для заговоров разных территорий черты и характерные особенности построения заговоров, бытующих на Кубани.
Слияние двух культур, русской и украинской, особым образом выразившееся в кубанском диалекте, нашло свое отражение в заговорном творчестве Кубани. Кубанский же диалект оказал влияние на языковые традиции русских и украинских заговорных текстов, собранных и записанных в станицах Краснодарского края.
Все исследуемые нами кубанские заговоры (634 текста) были разделены на две группы: 1) заговоры, произносимые на литературном языке (86 %), среди них: а) заговоры без диалектных элементов (78 %), б) заговоры с единичными диалектными элементами (8 %); 2) заговоры, произносимые на кубанском диалекте (14 %), среди них: а) заговоры, в которых просматривается южнорусская основа (1 %), б) заговоры, в которых просматривается украинская основа (13 %). Полученные результаты показаны в таблице № 1:
Таблица 1
Диалектная специфика кубанских заговоров
| Кубанские заговоры (634) | |||
| Произносимые на литературном языке | Произносимые на кубанском диалекте | ||
| 546 (86%) | 89 (14%) | ||
| без диалектных элементов | с единичными диалектными элементами | просматривается южнорусская основа | просматривается украинская основа |
| 493 (78%) | 52 (8%) | 5 (1%) | 84 (13%) |
Как показало наше исследование, кубанские заговоры, произносимые на литературном языке, значительно преобладают над заговорами, произносимыми на кубанском диалекте, что, видимо, вызвано территориальным бытованием данных текстов и значительным преобладанием населения, говорящего на русском языке.
В результате проделанной работы нами были выявлены специфические черты диалектных групп кубанских заговоров. Так, для заговоров, в которых просматривается южнорусская основа, характерна лексика южнорусского диалекта, например: «очерет» – камыш, тростник (Даль 1989, Т. 2, 776): «...Сирые глаза, голубые глаза, черные глаза…, вас 77, вас ссылаю и посылаю в очерета…» (Мартыненко, Уварова 1999, № 34, 12 – 13), а также прослеживаются и специфические морфолого-грамматические черты. Так, в прилагательных с ударением на основе после твердой согласной употребляется флексия –ай: «маладай»: «Заря-зарниса, маладай дивчина, ходыла бабуся рання в буденный, Бога повивала, Хрыста на руки принымала…» (Архив, № 30); наблюдается использование глагола «знать» с вопросительным местоимением «хто», в результате чего глагол приобретает своеобразное модальное значение, то есть форму «зна»: «Хто зна, з кого эта сала зняла, хто зна, кому свою худобу подарыла. Аминь» (Архив, № 77).
В группе заговоров, в которых просматривается украинская основа кубанских диалектов, как показало наше исследование, ярко представлен лексический состав украинского языка, например: «у нэдилю» (недиля) – воскресенье (Ильин 1977, 420); «прать» – стирать, мыть (Ильин 1977, 622); «зорить» – пахать, вспахивать (Ильин 1977, 280); «гоить» – лечить, заживлять, врачевать (Ильин 1977, 131): «Лышай, лышай, псы тоби браты, сучка тоби маты, у нэдилю нэ прають, нэ зорють – лышай гоють (Мартыненко, Уварова 1999, № 137, 29). Морфолого-грамматические характеристики также реализованы в данной группе; например, регулярны украинские формы звательного падежа: «месяцу», «ячменцу» и др.: «Ячменцу, ячменцу, на тоби куксу…» (Мартыненко, Уварова 1999, № 220, 44); сохранен глагольный суффикс -ува, свойственный нормам украинского языка: «Стал Иисус Христос на кровяной реке почуваты и на рожденной, крещеной кровь замовляты» (Мартыненко, Уварова 1999, № 130, 28); употребляются окончания -ови, -еви у существительных мужского рода в дательном падеже единственном числе: «дидови», «сынови»: «Выйди, сглаз, мужицкий, девацкий, паруботский, дидови, сынови…» (Архив, № 97).
Как показало наше исследование, группа заговоров, произносимых на литературном языке, содержит в себе различные лексические пласты, то есть как «высокую», так и «сниженную» лексику, что говорит о том, что в области языкового употребления наблюдается известная пестрота: «златые ножки» (Мартыненко, Уварова 1999, № 72, 18), «не отмыкаются уста» (Мартыненко, Уварова 1999, № 31, 50) – и просторечия, например: «ихний» (Мартыненко, Уварова 1999, № 189, 39), «немочи» (Мартыненко, Уварова 1999, № 225, 45).
Представляется, что диалектное произношение кубанских заговоров находится в прямой зависимости от индивидуальных фонетических особенностей речи знахаря. Приведем некоторые примеры речевых особенностей заклинателей. Так, например, наблюдается добавление звука [в] в начале слова перед гласными у имен существительных или прилагательных: «вострый», вместо «острый»: «…Берегите мои слова острее вострого ножа, острее булатного копья…» (Архив, № 144); происходит замена звука [ц] на [с]: «Злой, лихой человек, поворотись к нему на корень, положи между языком и щекой железну спису…» (Архив, № 144); произносится гласный [и] на месте древнего [ъ]: «свит»: «Молодык, молодык, ты на том свити був?» (Мартыненко, Уварова 1999, № 78, 19).
Среди кубанских заговоров выделяются «белые» (произносятся знахарями, в их структуре содержатся молитвенное вступление и обращение к святым) и «черные» (произносятся колдунами, в их структуре отсутствует молитвенное вступление и божественное начало) тексты. Как показало произведенное тематическое деление, значительно преобладает первая группа, в которую вошли «белые» заговоры (627 текстов), над второй, включающей «черные» тексты (7 заговоров). Такая количественная разница свидетельствует о том, что гораздо активнее функционируют заговоры, направленные на достижение положительных результатов. Полученные результаты представлены в таблице № 2:
Таблица 2