Статья: Труд вчера, сегодня… и завтра?

Сама деятельность человека направлена, прежде всего, на то, чтобы выявить какую-то свою особенность в глазах другого — удивить, поразить, шокировать. Другим может быть кто угодно. Значимость другого определяется степенью его реакции. Чем восторженнее, внимательнее другой реагирует на меня, тем он лучше.

Разумеется, ничего общего с трудом такая деятельность не имеет. Она непроизводительна. В буквальном смысле, человек сегодняшнего пост-трудового мира и не стремится, и не может ничего производить, кроме впечатления. Предметным выражением обожествления «человека особенного без труда» является книга рекордов Гиннеса.

Такую ситуацию мы имеем на сегодняшний день. С одной стороны, сакрализация безделья и лени. С другой стороны, сакрализация частного, психологического в человеке. «Ведь если я особенный в чем-то, то, — подсознательно рассуждает современный человек, — и всё во мне особенно — прежде всего, мои чувства — радости, скорби, беды. Значит, я должен ими делиться, а меня должны понимать». Вспомним советский фильм «Доживем до понедельника», который рекламирует откровенно бредовый, безумный в любую из прежних эпох лозунг «Счастье — когда тебя понимают».

Две указанные константы сегодняшнего человеческого бытия — безделье и психологизм, места которым не было в традиционной структуре устройства человеческих отношений, на протяжении всей второй половины прошедшего века искали наилучшую форму выражения себя.

В конечном итоге они повлияли на направление технического прогресса и привели к развитию техники виртуального, заместившей традиционные человеческие отношения. Вначале телевидение, особенно же, в последнее время, Интернет, создали особую сферу реализации человека, построенную с одной стороны, на принципе «ничего неделанья», а с другой — на возможности показать и реализовать любые свои психологические особенности, прежде всего, девиантные. Ненормальное — заметнее, чем нормальное, следовательно, показывать его предпочтительнее. Показывать же ненормальное виртуально — безболезненно и не опасно с социальной точки зрения.

Таким образом, тесно связанные между собой неприятие труда и порожденная им психологизация наилучшим образом нашли свое выражение в виртуальном мире. При этом нельзя сказать, что виртуальный мир породил их. Именно стремление ничего не делать, не дорожить временем, собственной идентичностью сказалось на том, что прогресс пошел в сторону развития тех своих прикладных отраслей, которые связаны с виртуальностью.

Винить Интернет или СМИ в сегодняшней деградации человека нельзя. Интернет и СМИ явились порождением отторжения труда, его десакрализации и демифологизации, а не наоборот. Современный человек не может жить без сферы виртуального. Даже если он не смотрит телевизор и не выходит в сеть Интернет, он не выходит из своего времени — стремится к сенсационности, мечтательности, чудесам, прожектерству.

Разумеется, несмотря на понятное изменение отношения человечества к труду, труд всё-таки не перестал существовать как основная константа субъективного человеческого бытия. Забывать об этом преступно.

Неслучайно человеческая история в ее христианском понимании дважды начиналась с труда. Первый раз — по изгнании Адама из Рая (Быт, 3, 17 — 19), второй — вначале строительства земной Церкви Нового Завета (Деян, 6,1 — 6).

Также как история всего человечества начинается с труда, так начинается с труда и история каждого отдельного человека. Сегодняшнее неприятие труда, исторически оправданное и понятное на уровне простого житейского разума, оказывается роковым, если посмотреть на него в более широкой, общечеловеческой перспективе.

Долгий путь, ведший и, в конечном итоге, приведший к объективизации труда, отчуждению его от человека, продолжается и по сей день. Лучших философские работы, затрагивающие тему труда, в частности, исследования Г.Ф. Гегеля, ясно показывают другое, нежели чем принято видеть сегодня, субъективное значение труда — труда как возможности для человека построить самого себя.

При этом сегодняшнее неприятие труда как мировоззрение проходит мимо его субъективной ценности. Оно основывается на той же логической ошибке, что и его обожествление, ибо исходит из посылки, что труд — это то, что не принадлежит мне, человеку. А если так, то мне безразлично кем быть, на какой ниве подвизаться, и вообще, трудиться или нет. Разумеется, большинство из двух зол выбирает — «не трудиться».

Субъективная значимость труда заключается в том, что трудом человек определяет границы своей личности и может смотреть на себя со стороны. Человек может быть человеком только тогда, когда он имеет своим что-то бóльшее, чем есть он сам. Под бóльшим «своим» могут пониматься значимые интересы, увлечения, склонности, убеждения. Когда они действительно бóльшие, человек этим реализует свою единственную этическую способность, отличающую его от других живых существ, — способность к жертвенности, бескорыстному утеснению себя ради какой-либо цели.

Труд здесь, прежде всего, помогает человеку осуществить акт самоопределения, ответить на вопрос: как определить ценность важного для меня и его соотнесенность с моей человеческой личностью?

Ответить на этот вопрос можно только рассмотрев отношения человека и его «своего». Для того чтобы это отношение существовало, «свое» должно существовать объективно, то есть вне человека. Внутренний мир на то и внутренний, что находится внутри человека, и рассмотреть его отдельно от всей полноты человека нельзя. Следовательно, «свое», «внутренне» нуждается в объективации, в «опредмечивании», вынесении вовне. Отношением опредмечивания является труд, предметная реализация человеком своего «я».

Кроме прочего, в труде человек не только смотрит на себя самого со стороны, но и непосредственно относит себя к реальности — по труду человека оценивают окружающие, задавая ему возможность и необходимость смотреть на себя объективно. Неслучайно одной из основных форм лечения психических расстройств врачи называют социализацию — включенность человека в общество, занятие профессиональной деятельностью.

Человек, даже психически здоровый, но не занятый трудом, легко теряет границу своего «я». По этой причине, например, испокон веку люди, самочинно становившееся отшельниками, сходили с ума, погибали.

Являясь единственным и абсолютным пространством специфического бытия человека, труд сказывается на всем его бытии. Из этого следует ряд специальных выводов. Труд является единственным «внутренним» для человека. Процесс «самоотдания» человека «бóльшему», чем он сам (труд), составляет существо внутренней жизни человека.

«Внутреннее» человека (мысли, чувства, душа) в ситуации труда постоянно соотносятся человеком с тем, что он делает, получают знаковое выражение в том, что он делает.

Отсутствие труда является «внешним» для человека. Состояние отсутствия труда (праздность) возникает в тот момент, когда человек соотносит свое внутреннее (мысли, чувства, душа) не с тем, что делает он сам, а с тем, что делает кто-то другой, либо с тем, что происходит объективно, вне зависимости от человеческой воли. Предметное выражение праздности — внимание к тому, что не имеет отношения к собственным трудам человека (хобби, еда, секс, чрезмерная привязанность к вещам, соседи, здоровье, погода).

Традиционно принято считать, что все пороки происходят от праздности. Выражение «праздность — мать всех пороков» общеизвестно. Пороки, оскверняющие человека, можно победить не борьбой с самими пороками, но только тем, что человек будет иметь бóльшее, чем он сам, то есть станет подлинным человеком.

Борьба с пороками как таковыми — сама по себе бессмысленная борьба. Борьба с пороками — всегда борьба с внешним, так как порок всегда понимается, и понимается справедливо, как что-то отчужденное от человека. Принести результат в этой борьбе может только труд — понимаемый как реализация человеком себя в «своём», бóльшем, чем сам человек.

Таким образом, когда человек трудится — он пребывает во «внутреннем». Когда человек не трудится — он пребывает во «внешнем».

Нельзя забывать и о том, что человек создан по образу и подобию Божию. Пребывая в труде, то есть во «внутреннем», человек пребывает в Боге. Пребывая в Боге, человек не видит и не может знать и желать себе ничего другого. В частности, аскетика (отрешение от внешнего) не является результатом искусственного отрешения от внешнего, а естественным результатом внимания к внутреннему — искреннего увлечения своим трудом.

Существует множество аскетов — ученых, деятелей культуры и искусства, и ремесленников. Неслучайны слова одного видного московского лингвиста эпохи Сталина. На вопрос о том, как ему показались условия пребывания в трудовом лагеря на Колыме, он ответил: «Я не заметил, я писал грамматику хеттского языка».

Труд — самостоянье и свобода человека. Труд необходим и обязателен человеку постольку, поскольку человек хочет быть самим собой и самим по себе.

Вкратце подведем итог нашего рассуждения. Итак, труд существует как обязательное, неотменяемое свойство человеческой жизни. В Новое время, в связи с развитием прогрессистских идей, труд стал пониматься как конкретное (материальное) дело ради блага другого — страны, общества, мира.

Данное обстоятельство привело к обожествлению общественно-полезного труда. В ряде стран в двадцатом веке данное обожествление труда и трудящегося человека привело к драматическим последствиям. В частности, к установлению и реализации тоталитарных режимов.

После второй мировой войны связь труда с тоталитаризмом и антигуманностью в целом привело к тотальному отвержению ценности труда. Были отвергнуты также и сопутствующие труду ценности — ценность времени, ответственности, дисциплины. Наиболее адекватной реализацией стратегии неприятия труда стала психологизация человеческой жизни.