Статья: Воронцово
После московского пожара по распоряжению Наполеона была учреждена комиссия для расследования и суда над пойманными поджигателями. На ее заседании 24 сентября 1812 г. сооружение воздушного шара в Воронцове было увязано с поджогом города. Комиссия констатировала, что русское правительство использовало для защиты недозволенные методы - пожары и разрушения, а "план постройки большого шара был придуман лишь для того, чтобы произвести впечатление, и в Воронцовском дворце не занимались ничем, кроме приготовления горючих и зажигательных снарядов; известно, что расходы на постройку шара и машин покрыты русским правительством". По результатам проведенного расследования десять человек были осуждены на смертную казнь.
Воронцово было разграблено и сожжено. Помимо имущества, принадлежавшего А.Н. Волконской, погибли свезенные в усадьбу из Москвы вещи князя Н.Г. Репнина, его жены Варвары Алексеевны (1778-1869) и тестя - графа Алексея Кирилловича Разумовского (1748-1822). Огонь уничтожил почти весь огромный фамильный архив, содержавший уникальные документы, в том числе автографы выдающихся французских философов и писателей - Вольтера и Дидро. Считается, что небольшую часть архива удалось спасти младшему сыну владелицы имения князю Сергею Григорьевичу Волконскому (1788-1865), будущему декабристу. По семейному преданию, он успел вывезти некоторые бумаги в имение брата Николая Яготино, находившееся в Полтавской губернии. Французы разорили церковь, которая не действовала до 1816 г., и сожгли дотла деревню Петровскую и сельцо Шатилово. После войны эти населенные пункты так и не были восстановлены, а оставшихся без крова крестьян А.Н. Волконская поселила напротив усадьбы, в образованной по другую сторону старой Калужской дороги деревне Воронцово.
При восстановлении усадьбы территория имения подверглась серьезной перепланировке. От первоначальной лучевой композиции сохранились лишь две аллеи из трех, ведущих к парадному двору со стороны старой Калужской дороги; в западной (запрудной) части осталась только одна центральная аллея. Лесной массив к югу от парадного двора был превращен в пейзажный парк с сеткой просек и аллей. Изменились очертания большого пруда, расположенного за главными постройками усадьбы: ему придали более естественную форму, посреди пруда насыпали островок. К северу от большого пруда протянулся каскад небольших водоемов. Господский дом в Воронцове так и не был восстановлен, но служебные здания остались, и именно в них стали жить хозяева и гости имения.
Лето 1825 г. в Воронцове провела княгиня Зинаида Александровна Волконская, урожденная княжна Белосельская-Белозерская (1790-1862), в московском литературном салоне которой бывали все тогдашние знаменитости. Она была замужем за средним сыном владелицы Воронцова - князем Никитой Григорьевичем Волконским (1791-1841).
"Были мы у княгини Зинаиды, которая, надобно признаться, очень мила. Собирается ехать завтра в Воронцово и жить там лето, если полюбится. Место плоское, было только хорошо отличным содержанием садов и домов; теперь, верно, все это запущено. Однако же, ежели решиться там жить, съезжу поглядеть; я чаю, нет и следов нашего Китайского домика, в коем жили мы с покойным батюшкою", - писал своему младшему брату Константину знакомый Репниных и Волконских Александр Яковлевич Булгаков.
То, что Воронцово Зинаиде Волконской "полюбилось", подтверждает также письмо, направленное владелицей имения художнику М. Барбиери, бывшему воспитателем ее сына. В России М. Барбиери прославился как искусный декоратор, выполнявший различные художественные заказы Волконских и их родственников. Им, в частности, были исполнены росписи в доме на Тверской улице, известном теперь как Елисеевский магазин, а также в подмосковной усадьбе Суханове (Подольский уезд).
Одновременно с Барбиери в Воронцове жил еще один итальянский художник Л. Манзони. Вместе с мужем ЗА Волконской он в декабре 1825 г. отправился в Таганрог для того, чтобы запечатлеть похороны скончавшегося в этом городе императора Александра I. Выполненные Л. Манзони рисунки были литографированы и получили известность в придворных кругах. Две его акварели были подарены вдовствующей императрице Марии Федоровне на память о сыне. О Воронцове и поездке в Таганрог Л. Манзони рассказал в своем дневнике, ныне хранящемся в Российском государственном архиве литературы и искусства.
В конце августа 1827 г. Воронцово посетил польский поэт А. Мицкевич, высланный в Россию за участие в студенческом просветительском кружке.
В 1834 г. после смерти А.Н. Волконской Воронцово досталось ее внуку - чиновнику Коллегии иностранных дел князю Василию Николаевичу Репнину (1806-1880). К нему перешла и собственность дяди-декабриста, которую впоследствии, оказалось, нужно вернуть бывшему владельцу. Однако В.Н. Репнин отказался это сделать. Результатом была длительная тяжелая переписка с вернувшимся из ссылки С.Г. Волконским. Дело осталось юридически незавершенным, а отношения между ними навсегда испорченными.
В отличие от своих предшественников В.Г. Репнин не очень дорожил родовой вотчиной, в которой появился на свет, и в 1837 г. продал Воронцово действительному тайному советнику и обер-шталмейстеру Сергею Ильичу Муханову (1762-1842). "Росту он был большого и с самой приятной наружностью: имел глаза карие, кроткие и ласковые, характер ровный и чрезвычайно приветливый, нос неправильный... В семействе он бы настоящим ангелом и другом своих детей: он был очень богомолен... Я всегда удивлялась его эстетическому вкусу в архитектуре и живописи; к музыке он не имел склонности, но любил садоводство", - вспоминала о нем его старшая дочь фрейлина Мария Сергеевна Муханова (1802-1882).
Богомольность не помешала новому владельцу, поселившемуся в Воронцове, опрометчиво посчитать своей собственностью и часть церковной земли. Поэтому вскоре против него было возбуждено "судебное дело".
В 1842 г. Воронцово унаследовали Мария Муханова и ее сестры - Анна (1804-1869), Елизавета (1809-1869) и Екатерина (1809-1865), также бывшие фрейлинами. Однако, несмотря на такое завидное по тем временам положение, ни одна из них так и не вышла замуж. Оставшись в девицах, сестры не стали делить Воронцово между собой на части, а владели им совместно. Только к старости они решили расстаться с этим имением. В 1867 г. новым хозяином Воронцова стал купец 1-й гильдии Григорий Михайлович Сушкин (1808-1873), владелец суконной фабрики в Петербурге и пяти домов в Москве, занимавшийся торговлей сукном, шерстью, хлебом и изделиями из кожи. Это был типичный представитель московского купечества, с размахом занимавшийся торговыми делами и не забывавший о благотворительности.
Его дети, потомственные почетные граждане, став владельцами Воронцова в 1873 г., первое время владели им сообща, как ранее Мухановы. Однако со временем между ними произошел раздел имения, и к 1883 г. оно уже числилось за старшим из наследников - Михаилом Григорьевичем Сушкиным (1853-?), который, как и отец, стал купцом 1-й гильдии и на первых порах успешно занимался торговлей. Воронцовскую усадьбу ("два дома с службами при оных") в отсутствие владельца сдавали на лето дачникам. Постепенно дела у М.Г. Сушкина шли все хуже, из 1 -й гильдии он был вынужден перевестись во 2-ю. В 1890-х гг. он продал Воронцово Торговому дому "Карл Тиль и К°", занимавшемуся производством и продажей военной амуниции. Его возглавлял почетный старшина Московского совета детских приютов купец 1 -й гильдии Карл-Генрих-Иосиф, или Карл Карлович, Тиль (1860-1903), австриец по происхождению.
Судя по старинным фотографиям из личного архива его английского потомка Георга Ворледжа, на летние месяцы семья Тилей также выезжала на отдых в Воронцово. Все усадебные службы и флигели тогда также стали сдавать под дачи. Кроме того, в парке были сооружены специальные дачные здания в разных стилях. Каждое располагалось особняком и имело собственную ограду. Рядом с дачами находились "циклодром" для велосипедистов, которых тогда называли "циклистами"; ипподром, посещаемый любителями верховой езды, и ферма, на которой дачники могли ежедневно получать свежие молочные продукты.
Таким образом, при "Карле Тиле и К°" Воронцово опять превратилось в дачную местность. Летом добраться до нее из Москвы можно было на так называемых линейках - запряженных двумя лошадьми экипажах, рассчитанных на 10-14 пассажиров, сидевших на двух скамьях спина к спине. Линейки периодически отправлялись от Калужской заставы, что само по себе, свидетельствовало о популярности воронцовских дач.
В конце XIX - начале XX в., видимо после смерти владельца фирмы Воронцово приобрел зажиточный крестьянин Вятской губернии, торговец кожевенным товаром Алексей Ильич Вахрушев, ставший старостой местной церкви. Он прославился тем, что не позволял воронцовским крестьянам чинить заросшую и превратившуюся в болото общественную дорогу, проходившую через имение, но и сам ее не чинил, так как она "есть не плановая". Недовольные этим крестьяне подали на А.И. Вахрушева жалобу московскому губернатору.
В 1911 г. Воронцово за 250 тысяч рублей купил присяжный поверенный Евгений Адамович Грюнбаум, который построил ледник, кладовую с погребами, кухню, контору, казарму для рабочих, оранжерею. Возможно, им же были сооружены молочная и скотный двор. Кроме того в Воронцове находилось 14 жилых зданий, конный двор, конюшня, два экипажных сарая, три кухни (с погребами и прачечной), баня, птичник, две оранжереи, парники, три деревянные сторожки, кузница и 26 деревянных сараев. Это было большое, хорошо налаженное хозяйство. Сам Е.А. Грюнбаум в Воронцове занимал южный корпус служб, а многие другие постройки сдавал внаем.
В 1920 г. в Воронцове был организован совхоз, входивший в так называемую Черёмушкинскую группу совхозов (с центром в соседнем с. Черёмушки) при Московском-комендантском управлении, обслуживавшую нужды московского гарнизона. Поэтому в Воронцове периодически жили красноармейцы, занимавшиеся хозяйством и охраной зданий. Поскольку в одном из документов констатируется, что при организации совхоза никакой мебели в усадьбе не было, очевидно, что вся обстановка исчезла сразу после Октябрьской революции. Находившиеся в Воронцове дачи также были разграблены или сожжены. В 1921 г. некая Е.А. Исакова, жена красноармейца из находившейся южнее Воронцова деревни Беляево, просила перевезти в эту деревню еще сохранившуюся к тому времени половину сруба одной из воронцовских дач. Неясно, была ли удовлетворена эта просьба или сруб постигла та же участь, что и остальные дачи.
В 1920-х гг. в усадьбе была размещена биостанция (впоследствии лаборатория НИИ растений Союзвитаминпрома). Позже к югу от усадьбы был устроен совхоз, находившийся в ведении ОГПУ-НКВД (впоследствии опытное хозяйство "Воронцово").
В 1948 г. усадьба Воронцово со всеми сооружениями и парком была взята на государственную охрану постановлением Совмина РСФСР "Об утверждении дополнительного списка памятников архитектуры, подлежащих государственной охране". Согласно проекту охранной зоны усадьбы, составленному сотрудником Института по проектированию внешнего благоустройства и озеленения г. Москвы архитектором А.В. Охом и утвержденному Главным архитектурно-планировочным управлением г. Москвы в 1963 г., многие поздние постройки на ее территории были снесены.
В 1983 г. территория Воронцова была передана на баланс и в эксплуатацию Управлению лесопаркового хозяйства Мосгорисполкома. Ныне она находится в ведении одного из филиалов объединения "Мослесопарк", здесь часто проводятся праздничные мероприятия Юго-Западного округа. Но несмотря на это, состояние усадебных построек оставляет желать лучшего.
Памятники архитектуры
Одна из улиц, находящихся на юго-западе столицы, носит, на первый взгляд, несколько странное название - улица Старокалужское шоссе. Действительно, как улица может одновременно являться шоссе, а шоссе - улицей. Не ошибка ли это? На самом деле, все объясняется довольно просто. Перед нами участок исторической старой Калужской дороги, известной еще с конца XIV в. Со временем она превратилась в шоссе, а после включения в черту Москвы стала улицей, ныне ограниченной с севера улицей Гарибальди, а с юга - улицей Обручева. Отрезок Старокалужского шоссе, находящийся в городской черте, оканчивается у станции метро "Калужская". Если подняться по нему вверх мимо неказистых производственных корпусов, окруженных заборами, то по левой стороне можно увидеть парадный въезд в бывшую подмосковную усадьбу Воронцово, или, как ее сегодня чаще называют, Воронцовский парк.
Прямо у шоссе находятся два кирпичных пилона, поставленных при въезде в усадьбу, по одним данным, в 1-й четверти XIX в., по другим - в конце XIX - начале XX в. Один из них воссоздан реставраторами, поэтому пилоны незначительно отличаются по высоте. До 2001 г. они не были оштукатурены и гармонировали с основным псевдоготическим ансамблем парадного въезда, получившего свое оформление при Н.В. Репнине и ныне являющегося самой эффектной частью усадьбы. Эти две симметрично поставленные двухъярусные башни с примыкающими к ним кордегардиями (караульными помещениями) - символическое напоминание о западноевропейских феодальных замках, кажущееся совершенно неуместным здесь, на городской окраине, от самого метро до усадьбы, застроенной безликими производственными зданиями.
Этот ансамбль считается возникшим примерно в 1780-х гг. Нужно иметь в виду, что эта датировка весьма приблизительна, так как никаких документов о его создании обнаружить не удалось. Хорошие пропорции башен и кордегардий позволяют увидеть в авторе их проекта незаурядного архитектора. Недаром разные исследователи приписывают создание этого ансамбля лучшим зодчим той эпохи - М.Ф. Казакову, Д. Кваренги или В.И. Баженову. Воронцовский ансамбль имеет стилистическое сходство с башнями Большого моста в Царицыне, сооруженного В.И. Баженовым, который, кроме того, проектировал и дворец в расположенном южнее Воронцова имении Коньково-Троицкое. Едва ли когда-нибудь задача установления авторства парадного въезда в Воронцово будет документально решена, поскольку усадебный архив вместе с господским домом сгорел в 1812 г.
Попытки связать сооружение ансамбля парадного въезда с торжествами по случаю празднования Кючук-Кайнарджийского мира с Турцией, заключенного Н.В. Репниным, не выдерживает критики, так как в то время он еще не был владельцем Воронцова. Можно говорить лишь о том, что увеселительные павильоны, сооруженные для этих торжеств на Ходынском поле, впервые в России ярко и красочно продемонстрировали возможности готической архитектуры и стали образцом для подобных сооружений, как и выполненные в этом стиле императорские резиденции.
С середины 1820-х гг. кордегардии использовались как дома причта и постепенно обросли различными пристройками. После Октябрьской революции в 1930-х гг. в них размещался воронцовский сельсовет, а позже - чайная. Судя по фотографиям, хранящимся в Государственном научно-исследовательском Музее архитектуры им. А.В. Щусева, верх южной башни был разрушен, но впоследствии восстановлен.
После реставрации в 1970-е гг. ансамбль долгое время никак не использовался и опять обветшал. В 1980 г. районное отделение ВООПИК составило акт о разрушении части здания одной из кордегардий, которая была восстановлена в двухнедельный срок Черемушкинским райсоветом. Однако впоследствии были утрачены находившиеся между башнями пилоны ворот. Только в конце 1990-х гг. караульни и башни, к тому времени являвшиеся одним из элементов герба Юго-Западного округа, были отремонтированы для размещения агентства недвижимости.
Башни открывают выводящую к основным сооружениям усадьбы большую центральную парковую аллею (из старых вязов с примесью липы) - центральную составляющую "трезубца" и главную композиционную ось Воронцова. Именно вдоль нее расположены почти все основные усадебные постройки. Любопытно, что первоначально территория, ныне считающаяся парком, основу которого составляет дубовая роща, не имела этого статуса, а парком, или "регулярным садом", назывался совсем другой участок Воронцова, находившийся к западу от господского дома.