Повесть
Памяти нашего отца - очень мирного человека, у которого учились будущие снайперы. Афишная тумба похожа была на макет крепостной башни: круглая, с остроконечной крышей и коротким шпилем, на конце которого сидел шарик. Чуть покосившись, она стояла на заросшем лопухами перекрестке. С давних времен. Сделали тумбу, видимо, фанеры - на каркасе досок. А потом на фанеру стали клеить афиши. Клеили постоянно, а обдирали редко, и за долгие годы тумба покрылась крепкой броней бумаги и клейстера. Митька, однако, надеялся, что его стрела пробьет этот панцирь. На плече Митька нес лук. Длинный легкий лук, сделанный расщепленной лыжной палки. Палка была бамбуковая, пустая, и в желобок Митька вложил узкую стальную полоску - для пущей силы и упругости. Лук бил на сто шагов, а легкие тростниковые стрелы забрасывал вообще невестно куда. Но сейчас Митька взял только одну тяжелую стрелу с наконечником пустой винтовочной пули. На перекрестке было солнечно и пусто. В заросшем газоне за нким деревянным штакетником усердно трещали кузнечики. Штакетник подходил вплотную к тумбе - будто крепостной частокол к башне. Митька шагнул через него в траву и остановился перед коричневой афишей. На афише нарисованы были остроконечные дома и маленькие марширующие фашисты. Все - коричневой краской. А на этом фоне выделялись две главные фигуры: крючконосая тетка в длинном черном платье со стеклышком в глазу (стеклышко называлось "монокль") и мальчишка в таком же, как у Митьки, матросском костюме, только не в белом парусиновом, а голубом. Тетка - баронесса - выглядела рассерженной. А мальчишка хитро смотрел в сторону и прятал за спиной смеющуюся куколку с красной звездой на шапке. Это был немецкий пионер Карл Бруннер. Пьеса так и называлась - "Приключения Карла Бруннера". Митька два раза ходил на этот спектакль в летний театр сада "Спартак". И не он один, а почти все ребята его класса. Взрослым спектакль не так сильно нравился. Они говорили, что артисты эти будто бы не настоящие, а какого-то клуба. Ну и что? Пьеса все равно была совершенно правильная! Митька мог это полностью доказать, потому что он и книжку про Карла Бруннера читал. А то, что артисты ненастоящие, так это даже лучше. У настоящих артистов мальчишек играют женщины, а на это просто смешно смотреть. В прошлом году Митька был в городском театре на постановке "Приключения Тома Сойера", и этого Тома там ображала толстоногая тетя в штанах, похожих на футбольные трусы, и с длинными волосами, кое-как заправленными под мальчишечий парик. А Карла Бруннера играл настоящий мальчик, такой же, как Митька! И правильно. Разве какая-нибудь тетенька сумела бы трахнуть штурмовика головой в пузо или свистеть в четыре пальца? А как этот мальчишка пел в конце пьесы знаменитую песню "Бандьера росса"! Два раза Митька был на спектакле, и оба раза весь зал подхватывал песню. А баронесса - настоящая змея! Ну ладно. . . Митька резко повернулся и пошел по высокой шелестящей траве, отмеряя дистанцию. Кузнечики зелеными брызгами кинулись в стороны. Митька отмерил тридцать шагов. Он не сокращал их. Все по-честному, раз он сам поспорил, что засадит стрелу в башку баронессе с такого расстояния. С Виталькой Логиновым поспорил. Виталька мог бы и проверить, но не стал, потому что Митька поклялся "Алыми перьями", что не сжульничает. А промазать Митька не боялся. Он оглянулся еще раз (нет ли поблости прохожих?), наложил на лук стрелу и медленно потянул тетиву к губам. Только те, кто стрелял хорошего лука, знают эту упругую радость, когда в руках тугая сила и ты уверен в метком выстреле. Ш-ших! Тетива больно ударила по запястью (надо бы сделать щиток на руку, да все некогда). Стрела как бы растаяла, и тут же донесся стук наконечника. Вот это да! На такую удачу Митька и не надеялся: стрела торчала в монокле баронессы.