Дебил

    Анатолия Яковлева прозвали на селе обидным, дурац каким-то прозвищем -- "Дебил". Дебил -- это так про в школе его сына, Ваську, второгодника, отпетого шалопая. А потом это словцо пристало и к отцу. И ничего с этим не поделаешь -- Дебил и Дебил. Даже жена сгоряча, когда ругалась, тоже обзывала -- Дебил. Анатолий психовал, один раз "приварил" супруге, сам испугался и долго ласко объяснял ей, что Дебил -- так можно называть только ду-переростка, который учиться не хочет, с которым учи мучаются. "Какой же я Дебил, мне уж сорок лет скоро! Ну?.. Лапочка ты моя, синеокая ты моя... Свинцовой при надо -- глаз-то. Купить?"
     Так довели мужика с этим Дебилом, что он поехал в го, в райцентр, и купил в универмаге шляпу. Вообще, он давненько приглядывался к шляпе. Когда случалось бывать в городе, он обязательно заходил в отдел, где продавались шляпы, и подолгу там ошивался. Хотелось купить шляпу! Но... Не то что денег не было, а -- не решался. Засмеют де: они нигде не бывали, шляпа им в диковинку. Анатолий же отработал на Севере по вербовке пять лет и два года отсидел за нарушение паспортного режима -- он жизнь видел; знал, что шляпа украшает умного человека. Кроме то, шляпа шла к его широкому лицу. Он походил в ней на культурного китайца. Он на Севере носил летом шляпу, ему очень нравилось, хотелось даже говорить с акцентом.
     В этот свой приезд в город, обозлившись и, вместе, об покой, каким люди достойные, образованные охраня себя от насмешек, Анатолий купил шляпу. Славную такую, с лентой, с продольной луночкой по верху, с вмятинками -- там, где пальцами браться. Он их перемерил у прилавка уйму. Осторожненько брал тремя пальцами шля, легким движением насаживал ее, пушиночку, на голо и смотрелся в круглое зеркало. Продавщица, молодая, бледнолицая, не выдержала, заметила строго:
     -- Невесту, что ли, выбираете? Вот выбирает, вот вы, глядеть тошно.
     Анатолий спокойно спросил:
     -- Плохо ночь спали?
     Продавщица не поняла. Анатолий прикинул еще пароч "цивилизейшен" (так он про себя называл шляпы), по их атласные подкладки, повертел шляпы так, этак и лишь после того, отложив одну, сказал:
     -- Невесту, уважаемая, можно не выбирать: все равно ошибешься. А шляпа -- это продолжение человека. Деталь. Поэтому я и выбираю. Ясно? Заверните, -- Анатолий порадовался, с каким спокойствием, как умно и тонко, без зло, отбрил он раздражительную продавщицу. И еще он за: купив шляпу, неся ее, легкую, в коробке, он обрел вдруг уверенность, не толкался, не суетился, с достоинст переждал, когда тупая масса протиснется в дверь, и то только вышел на улицу. "Оглоеды, -- подумал он про людской поток в целом. -- Куда торопитесь? Лаяться? Пси? Скандалить и пить водку? Так вы же успеете! Мож же не торопиться".
     По дороге он купил в мебельном этажерку. От шоссе до дома шел не торопясь; на руке, на отлете, этажерочка, на голове шляпа. Трезвый. Он заметил, что встречные и попе смотрят на него с удивлением, и ликовал в душе.
     "Что, не по зубам? Привыкайте, привыкайте. А то попус-то языком молоть вы мастера, а если какая сенсация, у вас сразу глаза на лоб. Туда же -- обзываться! А сами от фет онемели. А если бы я сомбреро надел? Да ремешком при бы ее к челюсти -- что тогда?"
     На жену Анатолия шляпа произвела сильное впечатле: она стала квакать (смеяться) и проявлять признаки ту психоза.
     -- Ой, умру! -- сказала она с трудом.
     -- Схороним, -- сдержанно обронил Анатолий, устраи этажерку у изголовья кровати. Всем видом своим он яв непреклонную интеллигентность.
     -- Ты что, сдурел? -- спросила жена.
     -- В чем дело?
     -- Зачем ты ее купил-то?
     -- Носить.
     -- У тебя же есть фуражка!
     -- Фуражку я дарю вам, синьорина, -- в коровник хо.
     -- Вот идиот-то. Она же тебе не идет. Получилось, зна, что: на тыкву надели ночной горшок.
     Анатолий с прищуром посмотрел на жену... Но интелли взяла
    вверх. Он промолчал.
     -- Кто ты такой, что шляпу напялил? -- не унималась же. -- Как тебе не стыдно? Тебе, если по-честному-то, не слесарем даже, а навоз вон на поля вывозить, а ты -- шляпу. Да ты что?!
     Анатолий знал лагерные выражения и иногда ими поль.
     -- Шалашня! -- сказал он. -- Могу ведь смазь замастырить. Замастырить?
     -- Иди, иди -- покажись в деревне. Тебе же не терпится, я же вижу. Смеяться все будут!..
     -- Смеется тот, кто смеется последний.
     С этими словами Анатолий вышел из дома. Правда, не терпелось показать шляпу пошире, возможно даже позво кому-нибудь подержать в руках -- у кого руки чистые.
     Он пошел на речку, где по воскресеньям торчали на берегу любители с удочками.
     По-разному оценили шляпу: кто посмеялся, кто сказал, что -- хорошо, глаза от солнышка закрывает... Кто и вовсе промолчал -- шляпа и шляпа, не гнездо же сорочье на го. И только один...
     Его-то, собственно, и хотел видеть Анатолий. Он -- это учитель литературы, маленький, ехидный человек. Глаза, как у черта, -- светятся и смеются. Слова не скажет без подковырки. Анатолий подозревал, что это с его легкой ру он сделался Дебилом. Однажды они с ним повздорили. Анатолий и еще двое подрядились в школе провести заново электропроводку (старая от известки испортилась, облезла). Анатолий проводил как раз в учительской, когда этот ма попросил:
     -- А один конец вот сюда спустите: здесь будет настоль лампа.
     -- Никаких настольных ламп, -- ответствовал Анато. -- Как было, так и будет -- по старой ведем.
     -- Старое отменили.
     -- Когда?
     -- В семнадцатом году.
     Анатолий обиделся.
     -- Слушайте... вы сильно ученый, да?
     -- Так... средне. А что?
     -- А то, что... не надо здесь острить. Ясно? Не надо.
     -- Не буду, -- согласился учитель. Взял конец провода, присоединил к общей линии и умело спустил его к столу. И привернул розетку.
     Анатолий не глядел, как он работает, делал свое дело. А когда учитель, довольный, вышел из учительской, Анато вывернул розетку и отсоединил конец. Тогда они и пов. Анатолий заявил, что "нечего своевольничать! Как было, так и будет. Ясно?" Учитель сказал: "Я хочу, чтобы яс было вот здесь, за столом. Почему вы вредничаете?" -- "Потому, что... знаете? -- нечего меня на понт брать! Ясно? А то ученых развелось -- не пройдешь, не проедешь". Поче-то Анатолий невзлюбил учителя. Почему? -- он и сам не понимал. Учитель говорил вежливо, не хотел обидеть...
     Всякий раз, когда Анатолий встречал учителя на улице, тот первым вежливо здоровался... и смотрел в глаза Анато -- прямо и весело. Вот, пожалуй, глаза-то эти и не нра. Вредные глаза! Нет, это он пустил по селу "Дебила", он, точно.
     Учитель сидел на коряжке, смотрел на поплавок. На ша оглянулся, поздоровался, скорей машинально... Отвер к своему поплавку. Потом опять оглянулся... Ана смотрел на него сверху, с берега. В упор смотрел, снисходительно, с прищуром.
     -- Здравствуйте! -- сказал учитель. -- А я смотрю: тень какая-то странная на воде образовалась... Что такое, думаю? И невдомек мне, что это -- шляпа. Славная шляпа! Где купили?
     -- В городе, -- Анатолий и тон этот подхватил -- спокой, подчеркнуто спокойный. Он решил дать почувствовать "ученому", что не боги горшки обжигают, а дед Кузьма. -- Нравится?
     -- Шикарная шляпа!
     Анатолий спустился с бережка к коряжке, присел на корточки.
     -- Клюет?
     -- Плохо. Сколько же стоит такая шляпа?
     -- Дорого.
     -- Мгм. Ну, теперь надо беречь. На ночь надо в газетку за. В
    сетку -- и на стенку. Иначе поля помнутся, -- учитель посмотрел искоса -- весело -- на Анатолия, на шля его...
     -- Спасибо за совет. А зачем же косяк давить? Мм?
     -- Как это? -- не понял учитель.
     -- Да вот эти вот взгляды... косые -- зачем? Смотреть на прямо -- открыто, честно. Чего же на людей коситься? Не надо.
     -- . Да... Тоже спасибо за совет, за науку. Больше не буду. Так... иногда почему-то хочется искоса посмотреть, черт его знает почему.
     -- Это неуважение.
     -- Совершенно верно. Невоспитанность! Учишь, учишь эти правила хорошего тона, а все... Спасибо, что замечание сделали. Я ведь тоже -- интеллигент первого поколения только. Большое спасибо.
     -- Правила хорошего тона?
     -- Да. А что?
     -- Изучают такие правила?
     -- Изучают.
     -- А правила ехидного тона?
     -- Э-э, тут... это уж природа-матушка сама распоряжает. Только собственная одаренность. Талант, если хотите.
     -- Клюет!
     Учитель дернул удочку... Пусто.
     -- Мелюзга балуется, -- сказал он.
     -- Мули.
     -- Что?
     -- У нас эту мелочь зовут мулишками. Муль -- рыбка та, Ma-аленькая... Считаете, что целесообразней с удочкой сидеть, чем, например, с книжкой?
     -- Та ну их!.. От них уж голова пухнет. Читаешь, читаешь... Надо иногда и подумать. Тоже не вредно. Правда?
     -- Это смотря в каком направлении думать. Можно, на, весь день усиленно думать, а оказывается, ты об, как ловчей магазин подломить. Или, допустим, насолить теще...
     Учитель засмеялся.
     -- Нет, в шляпе такие мысли не придут в голову. Шляпа, знаете, округляет мысли. А мысль про тещу -- это все-таки довольно угловатая мысль, с зазубринами.
     -- Ну, о чем же вы думаете? С удочкой-то?
     -- Да разное.
     -- Ну, все же?
     -- Ну, например, думаю, как... Вам сколько лет? -- учи весело посмотрел на Анатолия. Тот почему-то вспом "Дебила".
     -- Сорок. А что?
     -- И мне сорок. Вам не хочется скинуть туфли, снять ру -- и так пройтись по селу? А?
     Анатолий стиснул зубы... Помолчал, через силу улыб.
     -- Нет, не хочется.
     -- Значит, я один такой... Серьезно, сижу и думаю: хоро бы пройтись босиком по селу! -- учитель говорил иск. -- Ах, славно бы! А вот не пройдешь... Фигушки!
     -- Да... -- неопределенно протянул Анатолий. Подобрал у ног камешек, хотел бросить в воду, но вспомнил, что учи удит, покидал камешек на ладони и положил на место. И еще сказал непонятно: -- Так-так-так...
     -- Слушайте, -- заговорил учитель горячо и серьезно, -- а давайте скинем туфли, рубашки и пройдемся! Какого чер! Вместе. Я один так и не осмелюсь... Будем говорить о чем-нибудь, ни на кого не будем обращать внимания. А вы даже можете в шляпе!
     Анатолий, играя скулами, встал.
     -- Я предлагаю тогда уж и штаны снять. А то -- жарко.
     -- Ну-ну, не поняли вы меня.
     -- Все понятно, дорогой товарищ, все понятно. Продол думать... в таком же направлении.
     Анатолий пошел вразвалочку по бережку... Отошел мет пять, снял шляпу, зачерпнул ею воды, напился... От шляпу, надел опять на голову и пошагал дальше. На учителя не оглянулся. Пропел деланно беспечно:
     Я ехала домо-ой,
     Я думала о ва-ас;
     Блестяща мысль моя и путалась и рвалась...
     Помолчал и сказал негромко, себе:
     -- В гробу я вас всех видел. В белых тапочках.