Сочинение «Грех не беда, молва не хороша» (Нравственный облик фамусовской Москвы» в комедии А. С. Грибоедова «

    “ГРЕХ НЕ БЕДА, МОЛВА НЕ ХОРОША” (Нравственный облик фамусовской Москвы” в комедии А. С. Грибоедова “Горе от ума”.)

    А. С. Грибоедов в комедии “Горе от ума” очень ярко изобразил жизнь России после Отечественной войны 1812 года. Он вывел на сцену целую толпу обитателей дворянской Москвы.
    С одной стороны, он предоставил читателям возможность самим оценить быт и нравы московского высшего общества, а с другой — вложил некоторые комментарии в уста главного главного героя и главного обличителя — Чацкого:

    Что нового покажет мне Москва?
    Вчера был бал, а завтра будет два.
    Тот сватался — успел, а тот дал промах,
    Все тот же толк, и те ж стихи в альбомах.

    Что же это за Москва, о которой говорит Чацкий? Кто ее основные представители? Это — богатые и знатные дворяне — “тузы”, как они гордо себя называют. Чем же они кичатся? Может быть, отличным выполнением гражданского долга, орденами и ранами, полученными на полях сражении. Или своими заслугами на служебном поприще? Нет, главное для них — богатство: “Будь плохонький, да если наберется душ тысячи две родовых, тот и жених”, — говорит Фамусов в разговоре со Скалозубом. Некую Татьяну Юрьевну здесь уважают за то, что она “балы дает нельзя богаче”. Но классическим примером нравственного уродства и карьеризма является история о Максиме Петровиче, покойном дяде Фамусова. Этот знаменитый Максим Петрович, о котором Фамусов рассказывает с таким восторгом и на опыте которого поучает молодежь, служил еще при Екатерине и, добиваясь места при дворе, не проявлял ни деловых качеств, ни талантов. Он лишь “отважно жертвовал затылком” и прославлялся тем, что у него часто “гнулась” шея в поклонах (“Упал вдругорядь, уж нарочно”). И в результате — “не то на серебре — на золоте едал”. И многие посетители дома Фамусова создают себе почет и богатство таким же образом, как этот старый вельможа.
    Московское высшее общество, изображенное в комедии Грибоедова, живет однообразно и неинтересно. Ярким примером тому является жизненный уклад дома Фамусова. Здесь каждый день собираются гости: ужин, игра в карты, разговоры о деньгах, нарядах, бесконечные сплетни. Здесь все знают о других, завидуют успехам, злорадно отмечают промахи.
    Чацкий еще не появился, а все уже злословят о его неудачах по службе. Мы видим темных, необразованных людей, не читающих ни книг, ни газет. Просвещение для них — это “чума”:

    Ученье — вот чума,
    Ученость — вот причина,
    Что нынче пуще, чем когда,
    Безумных развелось людей, и дел, и мнений.
    ...Уж коли зло пресечь: Забрать все книги бы да сжечь.

    Через всю комедию красной нитью проходит тема сватовства, свадьбы. Эта тема возникает в связи со многими персонажами — Чацким, Софьей, супругами Горичами, недавно вступившими в брак, княжной Ласовой, которая “для поддержки ищет мужа”, и другими:

    Как все московские, ваш батюшка таков:
    Желал бы зятя он с звездами, да с чинами,
    А при звездах не все богаты, между нами,
    Ну, разумеется, к тому б
    И деньги, чтоб пожить, чтоб мог давать он балы;
    Вот, например, полковник Скалозуб:
    И золотой мешок, и метит в генералы.

    Скалозуб — выгодный жених, причем генеральский чин делал бы его выгодным женихом даже без состояния.
    Московские дворяне спесивы и надменны. К людям бедным они относятся с презрением. Но особая надменность слышится в репликах, обращенных к крепостным: “петрушки”, “фомки”, “чурбаны”, “ленивые тетери”. Их назначение известно: “В работу вас! На поселенье вас!”
    Московские дворяне кичатся своим патриотизмом, своей любовью к Родине. Фамусов даже считает, что на всех московских лежит “особый отпечаток”. Отчего же тогда они так неестественны, говорят на полурусском языке и носят наряды с “тафтицей, бархатом и дымкой”, отчего так унижают своих крепостных? Девицы читают французские книги, поют французские романсы, коверкают русские имена на французский лад.
    В. Г. Белинский так характеризует Москву, показанную в комедии “Горе от ума”: “Гнилое общество ничтожных людей, в души которых не проникал луч Божьего света, которые живут по обветшалым преданиям старины, по системе пошлых и безнравственных правил, которых мелкие цели и низкие стремления направлены только к призракам жизни — чинам, деньгам, сплетням, унижению человеческого достоинства и которых апатическая сонная жизнь есть смерть всякого живого чувства, всякой разумной мысли, всякого благородного порыва...”
    Представители “фамусовской Москвы” как огня боятся всего нового, передового: “Не то, чтоб новизны вводили, — никогда, спаси нас, Боже! Нет!” Свежие идеи Чацкого были тут же названы “завиральными”, а сам он объявлен безумцем. Членов “фамусовского общества” объединяет страх перед передовыми людьми. Поэтому появление Чацкого оказалось для них катастрофой. же их разговор заходит о Ларисе, опять звучит тема денег, товара, цены. “Ласточка” и Лариса оказываются для них в одном ряду. Кнуров говорит о Ларисе: “А ведь, чай, не дешевле "Ласточки" обошлась бы?” Вожеватов отвечает: “Всякому товару цена есть, Мокий Пармёныч. Я хоть и молод, а не зарвусь, лишнего не передам”.
    Паратов, которого Лариса так страстно любит, считает “идеалом мужчины”, оказывается человеком холодным и расчетливым. Говоря о продаже “Ласточки”, он высказывает свое жизненное кредо: “Что такое "жаль", этого я не знаю. У меня, Мокий Пармёныч, ничего заветного нет; найду выгоду, так и продам, что угодно”. Он предает Ларису, губит, потому что у него “ничего заветного нет”. В начале пьесы Кнуров и Вожеватов говорят о Ларисе как о вещи, которую можно купить, пусть за большие деньги: “Дорогой бриллиант дорогой оправы требует”. В конце, когда она оказывается обесчещенной, Кнуров открыто предлагает ей пойти к нему на содержание, хочет купить ее за большие деньги. “Вещь... да, вещь! Они правы, я вещь, а не человек... Наконец слово для меня найдено...” — с отчаянием говорит Лариса.
    В мире, где все продается и покупается, нет места жалости. Ларису никто не жалеет, никто ей по-настоящему не сочувствует — ни мать, ни Паратов, ни Карандышев. Лариса говорит матери, которая против ее воли затевает пышную свадьбу, и Карандышеву, который отказывается поскорее уехать в деревню, что они бездушны, что у них нет жалости: “Я вижу, что я для вас кукла; поиграете вы мной, изломаете и бросите”. Пронзительно звучат слова Ларисы, обращенные к Вожеватову: “Вася, я погибаю!.. Я прошу только пожалеть меня. Ну, хоть поплачь со мной вместе!” Но не может быть жалости и сочувствия в мире, где все продается и покупается, где “купеческое слово” превыше простой человеческой порядочности. Чувства Ларисы натолкнулись на холодный расчет, ее поэтическая натура — на мелочность и пошлость окружающей ее жизни.
    И Лариса, и Катерина — прямые, искренние, страстные женщины. Обе очи так бесконечно одиноки, так безнадежно несчастливы, потому что не находят в жизни человеческого понимания, участия, любви. “...Я искала любви и не нашла... ее нет на свете... нечего и искать”, — говорит Лариса в финальной сцене. Смерть для нее, как и для Катерины, стала избавлением.
    В обеих пьесах Островского не просто изложены истории несчастных женщин. Мы видим трагедию чистого, светлого человека, которому пришлось столкнуться с миром, в котором господствует бесчеловечность.