Морока

    Служил один солдат на службе двадцать пять лет. Службу свою вел честно и верно, а с товарищами любил шутки шутить: скажет чего — незнаемо чего, а на правду похоже, другой-то и верит, пока не опомнится. Солдатская служба хоть и долгой была, да не все время солдат службу несет: и солдату надо себя потешить. Семейства у него нету, об обеде, о ночлеге старшой заботится, отстоял солдат время на часах — и сказки рассказывает. Чего ему! Такой и этот был, Иван-солдат. Получил он отставку вчистую, пора ему домой к родным идти, а дом его далеко где, и от родных Иван давно отвык. Вздохнул солдат: — Эх! — говорит, — вся жизнь, считай, на солдатскую службу ушла: дв- цать пять лет отслужил, а царя не видел. Спросит у меня родня в деревне, каков таков царь, а чего я скажу? Пошел Иван к царю. А в том государстве царем был Агей, и любил Агей сказки слушать. Покуда Агей сказки не послушает, он и весел не бывал. Сам Агей-царь тоже любил сказки и загадки говорить; и любил он, чтобы слушали его, а еще больше любил, чтобы в сказки его верили, а загадки не разгадывали. Приходит Иван к Агею-царю. Агей говорит: — Чего тебе, земляк? — А лицо ваше царское поглядеть. Я двадцать пять лет прослужил, а вас в лицо не видал. 2 Царь Агей велел солдату на стул сесть из резного дерева, что против царя стоял. — Гляди, — говорит. — Посиди, солдат, на стуле, покуда тебя черти не вздули, — а сам тут смеется. Ну, Иван сидит на стуле; робеет он перед царским лицом и думает: «Уж не дурной ли царь Агей? Чему так радуется — неужто тому, что черти солдата вздуют?» — А что, солдат, загадаю я тебе загадку! — Агей-царь говорит. — Сколько свет велик, как ты думаешь? Задумался Иван. — А не дюже велик, государь, ваше царское величество. В двадцать пять часов без малого солнышко кругом всего света обходит. Царь сказал Ивану: — И то, солдат. А сколько от земли до неба вышины будет? Много ли, мало? — Да тоже, государь, не дюже: там стучит — здесь слышно. Видит царь Агей, правду говорит солдат, да обидно ему, что солдат на ум скорый такой, не скорее ли самого царя будет. — А теперь скажи, служба: сколь морская глубина глубока? — А чего глубока! Про то неизвестно. Служил на море мой дед, утонул в воду тому уже сорок лет, и теперь его нет. Понимает Агей-царь, простою загадкою старого солдата не одолеть. Велел ему денег дать на домашнее обзаведение и за стол его посадил, чай пить. — Представь мне, служивый, теперь историю, а потом я тебя домоот- пущу. А солдат богатым не бывает, он куда как деньгам обрадовался. Стало Ивану и у царя скучно, и чаю ему не надо. — Дозволь мне, государь, погулять пойти. Двадцать пять лет я служ слу- жил, дозволь своевольно пожить. А историю я тебе после представлю. Ушел Иван от царя и пошел в трактир. Сутки солдат гулял, все царские деньги прогулял, остался у него один старый грош. Выпил он вина на последний грош, да своего, видно, не допил, и еще ему захотелось. — Подавай, — говорит, — еще мне вина и угощенья, купец! А купец обмана боится, он и спрашивает: — А у тебя золото либо серебро? — Золото: серебро солдату носить тяжело. Дает купец солдату угощенье, а сам садится против него. — Куда, служба, идешь теперь? — спрашивает. — Родня-то жива иль умершая? — От царя иду, — солдат говорит, — откуда же! А родня солдату не нужна, ему и так все свойственники. Пей, купец, я тебя угощаю! Выпил купец с отставным солдатом. — Я тебе, — говорит, — сбавку сделаю, дешевле возьму. А солдат Иван ему: 3 — Сочтемся. Пей еще, купец, угощайся! Купец к угощенью привык, он сыто живет, а беседу любит. — Скажи мне, — говорит, — служивый, быль какую ни есть. — А какую тебе быль сказать, купец? — А скажи что хошь: где ты жил, куда по земле ходил... — А чего я тебе скажу: был я до службы в медведях да в лесу жи— и те- перь медведь и тож в лес иду. Купец услыхал такое и попервости оробел: у него свое ведь заведенье, в заведенье добра-товару много, а от медведя убыток может быть — чего с него спросишь? — Ну? — говорит купец. — Аль правда? — А нет ли? — отставной говорит. — Погляди-ко, кто мы. Я-то медведь, да и ты-то медведь! Купец и вовсе обомлел: с кем, дескать, это я торговать стану, в медведях-то будучи! Поглядел купец на отставного солдата, ощупал себя и видит: солт-то мед- ведь, да и сам-то он, купец, тоже теперь медведь. — Чего будем делать, служивый? Неужто нам в лес бежать? А отставной Иван отвечает: — Не надобно. Смотри-ка, в лесу нас охотники побьют. В лес мы успеем. — А чего ж нам нынче надобно? Головушка наша горькая! Медведи мы! Отставной не сробел: — А чего нам надобно? Медведей в купцах не бывает. Зови гостей со всех волостей, гулять будем. Не пропадать твоему товару-добру! Видит купец — правду говорит Иван-отставной. Велел он слуге позвать гостей со всех волостей. Явились гости — и те, кого звали, и те, кто про зов издалекалыхали. По- ели гости, попили, ни крошки, ни капли в трактире не оставили и чашки-ложки домой побрали: к чему медведю посуда? Остался купец без добра, без товара. Залез он с отставнымолдатом ноче- вать на полати. — Как мне быть? — говорит. — А мы ночью в лес уйдем, — говорит отставной. — В городе, в посаде ли медведям жить не полагается, закону нету, штраф будет. Проснулся ночью Иван и говорит купцу: — Прыгай, медведь! Нам в лес пора. А я за тобой побегу, а то ты отстанешь от меня. Купец наладился, прыгнул с полатей и ушибся животом об пол. Полежал он, очнулся, видит — ничего нету в трактире, всю торговлю гости даром поели, и того отставного солдата нету, и сам он не медведь, а опять купец, да победнее, чем был. Стал купец искать по суду отставного солдата Ивана. А где о сыскать, ког- да Иван на волю ушел! Да и народ солдата везде привечает, в наказанье его не отдаст. 4 Пожаловался тогда купец царю. Царь позвал купца и спрашивает его: — За что ты в обиде на старого солдата? — Да что, государь, — купец говорит, — ведь он меня в медведя обратил! Я сглупу-то и поверил, а солдат твой весь товар мой, и снедь, и напиток, как есть все гостям даром скормил и сам досыта ел. Царь Агей посмеялся над купцом. — Ступай, — говорит, — наживай добро сначала. Противу ума закону нету, а от глупости всегда убыток. И захотелось тут царю: пусть солдат представит ему историю, чтобы то, чего нету, было бы как по правде. Царь-то думал: «Авось солдат не умнее меня! Раз я царь, сказкой он меня не одолеет, а я над ним посмеюся». Велел царь Агей найти отставного солдата Ивана, где он есть, где попус- ту ни гуляет. Услышал Иван: царь его кличет, и сей же час явился. — Я вот он, государь! — говорит. — Чего тебе? Царь сперва велел самовар на стол поставить и чай ть велел Ивану. На- лил Иван чаю в серебряную кружку, отлил из нее в блюдце и хотел было опять сесть на стул из резного дерева, да сел на табуретку. Царь тогда говорит ему: — Ты, Иван, молодец. Слыхал я, ты купца в медведя обратил. А можешь ты и мне штуку представить, мороку какую? — Могу, государь, я привыкши, да боюсь. — Не бойся, служба, я люблю сказку-мороку. — Знаем, — сказал Иван. — Да тут я тебе буду сказку рассказывать, а не ты мне... А который нынче час, государь? Царь ответил: — К чему тебе час? А первый будто. — Стало быть, время! — сказал отставной солдат. Сказал он так и вдруг воскликнул еще: — Вода, государь, потопление! Бежим отсюдова скорей, а сказку я после тебе скажу, где сухо будет. Не видит царь потопления, и воды нигде нету, а види отставной солдат то- нет, захлебывается и ртом воздух поверху глотает. Кричит ему царь: — Опомнись, служба! Глядь, а и самому дышать уже нечем: в грудь воды набралось, в желудке полно ее. — Спасай меня, солдат! Иван-солдат схватил царя: — Агей, плыви бодрей! Поплыл царь Агей. Видит он — впереди него ба плывет. Рыба оберну- лась к нему. — Не бойся, — рыба говорит, — Агей, это я, служба твоя! Глянул царь на себя — и он рыбой стал. Обрадовался царь: — Теперь не утонем. 5 — Нет, никак нет, — отвечает ему рыба Иван. — Живы будем! Плывут они далее. Из дворца уплыли, по вольн воде плывут. И вдруг пе- ред царем прочь пропала рыба Иван. Слышит толо царь — кричит ему со сто- роны отставной солдат: 6 — Эй, Агей, плыви левей, а то спереди сеть, будут в ухе тебя есть! Услышал царь солдата, а подумать не успел — и попал он в рыбацкую сеть. Глянул царь — и рыба Иван тут же. — Чего же теперь, служба, делать будем? — спрашивает царь. — Помирать, государь, будем. А царю жить охота. Забился он в сети, выскочить захотел, да сеть крепка. Вытащили рыбаки сеть наружу. Увидел царь Агей, как один рыбак схватил Ивана-рыбу, ободрал с нее ножом чешую и в котел бросил. «Ну, — подумал царь, — с меня чешую драть не будут». Схватил рыбак рыбу, отсек ей голову и ту гову прочь забросил, а тулови- ще в котел положил. И слышит тогда царь голос отставного солдата: — Государь ты наш батюшка, а где ж твоя голова? Захотел царь Агей ответить солдату: «А кожа твоя где? С тебя чешую всю содрали! Чего же ты не спас меня, окаянный?» Да ни сказать, ни крикнуть царь не мог: вспомнил он — головы у него нету. Ухватил царь руками свою голову. Тут опнился он и озираться начал. Ви- дит царь — сидит он во дворце, как всегда было, сидит на мягком стуле, а про- тив него на табуретке отставной солдат Иван сидит и чай из блюдца пьет. — Это ты, Иван, рыбой был? — Я, государь. Кто же еще! — А кто думал, когда у меня головы не было? Иван говорит: — Опять же я, государь. Некому было. Вскричал тут царь на Ивана: — Вон из моего царства иди! И чтоб духу твоего слышно не было, и чтоб люди мои не помнили тебя, а забыли! Ушел от царя отставной солдат и чаю только полблюдца выпил. А царь Агей тотчас по всему своему царству приказал, чтоб никто не смел принимать в свой дом Ивана — отставного солдата. Пошел Иван ходить. Куда ни придет, куда ни попросится — «Царь пускать тебя не велел», — говорят и ворот ему не отпирают. Оплошал сперва Иван. Дошел он до своей родни, и родня его не признает: царь, дескать, не велел тебя привечать. Пошел Иван далее. Что же там? Просится Иван в избу ночевать: — Пусти, добрый человек. — Пустил бы, да не велено! — хозяин говорит. — А коли пущу, так разве за сказку. Умеешь ты, нет ли, сказки рассказывать? Подумал Иван: — Умею, пожалуй! Пустил его крестьянин ночевать. Рассказал ему Иван сказку. Сначала зяин слушал без охоты: «Чего, — ду- мает, — скажет солдат! Солжет да каши попросит». Глядь — в середине сказки хозяин улыбнулся, потом задумался, а под конец сказки и вовсе себя забыл, кто 7 он такой. Думает, что и сам он уже не мужик, а разбойник, мало того: и царь он морской, а не то просто бедный, да премудрый прохожий человек. А ведь и нет будто ничего: сидит один отставной солдат, губами шевелит и слова бормочет. Опамятовался хозяин и просит еще сказку у солдата. Тот еще рассказал, другую сказку. На дворе уже светать начало, а солдат с хозяином и спать не ложились. Иван-солдат уж которую сказку говорит, а хозяин сидит против него и плачет отрадными слезами. — Будет! — сказал тут Иван. — Ведь я тебе всего дела — сказку сложил. Чего зря слезы тратишь? — Да от сказки твоей, — отвает хозяин, — душе счастье и уму раз- думье. — А вон царь Агей рассерчал на меня, — вспомнил Иван, — прочь велел мне уйти куда глаза глядят. — Так тому и быть полагается, — сказал хозяин. — Что царю в обиду, то народу в поученье. Поднялся Иван с места, стал прощаться с хозяином, а тот ему говорит: — Бери в избе что хочешь. Мне ничего теперь не жалко, а тебе в дорогу, гляди, понадобится что. — А у меня все есть, хозяин, мне ничего не надобно. Спасибо тебе! — А не видать того, что есть у тебя! Отставной солдат ухмыльнулся: — Вот и нет ничего у меня, а ты любое добро свое отдаешь. Значит, есть на что со мной меняться. — Правда твоя, — согласился хозяин. — Ну, прощай, да впредь заходи, гостем будешь. И пошел с той поры Иван по дворам, по чужим деревням. Повсюду его за обещанье, что он сказку скажет, и невать пускали и ужином кормили: сказка- то оказалась сильнее царя. Только бывало, если до ужина он сказку начнет, то ужинать уж некогда было, и люди, о слушал его, есть не хотели, поэтому от- ставной солдат прежде сказки всегда щи хлебал. Так оно было вернее. С одной-то сказки, не евши, тоже не проживешь.