Библейские главы в романе Мастер и Маргарита

Роман «Мастер и Маргарита» долго воспринимался читателями как произведение, состоящее из двух неравноценных частей, и даже многие критики и литературоведы не сразу оценили и увидели глубокую взаимосвязь «московских» и «ершалаимских» глав. Булгаков внимательно изучил традиции европейской литературы, использовавшей библейские ассоциации и образы, особенно изображение дьявола. Но Ершалаим Булгакова древнее и точнее, чем все предпринимавшиеся до тех пор попытки пересказать новозаветную историю. Писатель изучал древнееврейские источники — Каббалу, Ветхий Завет, Талмуд, о чем свидетельствуют черновики романа и записи Булгакова. Он обращался к исторической и археологической литературе. Поэтому так живо и ярко изображен древний город, люди, живущие в нем, атмосфера шумного, многоязычного праздника, проходящего в городе, которым правит человек, представляющий власть, чуждую по языку, культуре, религии, мировоззрению и традициям коренному населению. Историю, знакомую всем по Евангелию, Булгаков сумел увидеть совершенно по-новому. И новизна не в том, что он отступает в чем-то от канонического сюжета. В его книге Иешуа, Понтий Пилат, Левий Матвей, Воланд — живые. Это не только символы, не только оболочка религиозных догм, облеченных в форму доступной притчи. Это характеры, личности, судьбы. Не зря Иешуа поражает Пилата не чудесами, а странной философией. Символично, хотя и похоже на чудо, исцеление прокуратора от головной боли. Пилат спрашивает Га-Ноцри: «Признайся, ты великий врач». Но выздоровление не связано с какими-то сверхъестественными способностями подсудимого, это не чудо. И в то же время оно символично, хотя современная психология и медицина объясняют такие случаи без привлечения магии. Дело в том, что мигрени прокуратора — плата за душевный разлад, за ненависть к чужому городу, которым он должен управлять, да так, чтобы был доволен Рим и чтобы не нарушить равновесие между оккупационными властями, интересами Рима и местной властью, которая может помочь, но может и спровоцировать жителей на проявление недовольства. И Понтий Пилат, измученный необходимостью соблюдать, как мы бы сейчас сказали, баланс сил, «уходит» в боль, которая дает ему законную передышку, возможность не думать. А странный подсудимый, которого современные психологи назвали бы ярко выраженной харизматической личностью, приносит прокуратору то, чего он многие годы не знал: мир, душевный покой, согласие с самим собой. Иешуа, созданный Булгаковым, в ершалаимских главах лишен всяких атрибутов божественности. Это нищий бродячий проповедник. Сразу же намечено противоречие между евангельскими историями и «подлинной» историей. Он не приехал в город на ослике, его не встречала восторженная толпа почитателей. Иешуа — это сын Божий, прошедший испытание в пустыне и отвергший искушения Сатаны. Он не будет творить чудеса, чтобы убедить народ в правильности той философии, которую он проповедует, не возьмет земную власть, потому что к истине не приходят из-под палки, по приказу и за компанию. Постижение истины — дело личное, и все, что делает Иешуа, — это говорит с людьми, обращаясь к тому, что считает важнейшим началом в каждом человеке. Его единственный принцип, его кредо — нет злых людей, есть люди несчастливые. Он хочет обратиться к доброму началу в каждом человеке. Но реализм ситуации в том, что кроме ученика, который в романе только один, да и тот все «записывает неправильно», Иешу никто не слышит, а те, что услышали, поняли его речь как призы к свержению власти римлян. И «сдали» безобидного и беззаЩ ного проповедника властям. Заканчивается библейская история прощением. Прокуратор свободен, Иешуа ждет его. И, как замечает Воланд, может быть, они До чего-нибудь договорятся. А что же другой персонаж, попавший в эту историю благодаря своему странному, не понятому никем Роману? Мастер тоже свободен. Наградой ему стал покой и погасая память, в которой не осталось никаких следов от мучений, пережитых им. С ним навсегда будет та, которая любила и страда ла, потому что «тот, кто любит, должен разделять участь того, кого любит». Но почему же мастера не взяли «туда, в свет»? Левий Матвей, посланник, отвечает так: «Мастер не заслужил света, он заслужил покой. Мастер сдался, он сломан, и даже чудо уже не может ничего исправить». Библейские главы романа «Мастер и Маргарита» часто называют «романом в романе». Но это не так. Это не вставка, а гениальное изображение связи времен и сюжетов. Всегда будут повторяться истории о предательстве и верности, о непонятых учителях и преданных, но бездарных учениках. Не зря, когда Левий Матвей называет себя учеником Иешуа, Воланд отвечает: «Нет, ты раб. Ты только рабски повторяешь, причем не будучи в состоянии понять суть учения, а только следуя его букве». Наверное, всегда, и это понимаем мы после прочтения романа. Наказание определяет себе сам человек, когда совершает или не совершает поступки.