Краткий расказ про Л.Н Толстова. ССРОООЧНОООООООО!

Как мальчик рассказывал о том как он дедушке нашёл пчелиных маток . Мой дедушка летом жил на пчельнике. Когда я прихаживал к нему, он давал мне мёду.   Один раз я пришёл на пчельник и стал ходить промеж ульев. Я не боялся пчёл, потому что дед научил меня тихо ходить по осеку (место, где ставят пчёл).   И пчёлы привыкли ко мне и не кусали. В одном улье я услыхал, что-то квохчет. Я пришёл к деду в избушку и рассказал ему.   Он пошёл со мною, сам послушал и сказал:  - Из этого улья уже вылетел один рой, первак, со старой маткой; а теперь молодые матки вывелись. Это они кричат. Они завтра с другим роем вылетать будут.  Я спросил у дедушки:   - Какие такие бывают матки?   Он сказал:  - А матка всё равно, что царь в народе; без неё нельзя быть пчёлам.   Я спрашивал:  - А из себя они какие?   Он сказал: - Приходи завтра; бог даст, отроится, – я тебе покажу и мёду дам.  Когда я на другой день пришёл к дедушке, у него в сенях висели две закрытые роевни с пчёлами. Дед велел мне надеть сетку и обвязал мне её платком по шее; потом взял одну закрытую роевню с пчёлами и понёс её на пчельник. Пчёлы гудели в ней. Я боялся их и запрятал руки в портки; но мне хотелось посмотреть матку, и я пошёл за дедом.   На осеке дед подошёл к пустой колоде, приладил корытце, открыл роевню и вытряхнул из неё пчёл на корыто. Пчёлы поползли по корыту в колоду и всё трубили, а дед веничком пошевеливал их.   - А вот и матка! – Дед указал мне веничком, и я увидал длинную пчелу с короткими крылышками. Она проползла с другими и скрылась. Потом дед снял с меня сетку и пошёл в избушку. Там он дал мне большой кусок мёду, я съел его и обмазал себе щёки и руки.  Когда я пришёл домой, мать сказала:   - Опять тебя, баловник, дед мёдом кормил.  А я сказал:  - Он за то мне дал мёду, что я ему вчера нашёл улей с молодыми матками, а нынче мы с ним рой сажали. это один рассказ вот 2- ой: Как тетушка рассказывала как она научилась шить . Когда мне было шесть лет, я просила мать дать мне шить. Она сказала: «Ты еще мала, ты только пальцы наколешь»; а я все приставала. Мать достала из сундука красный лоскут и дала мне; потом вдела в иголку красную нитку и показала мне, как держать. Я стала шить, но не могла делать ровных стежков; один стежок выходил большой, а другой попадал на самый край и прорывался насквозь. Потом я уколола палец и хотела не заплакать, да мать спросила меня: «Что ты?» – я не удержалась и заплакала. Тогда мать велела мне идти играть.   Когда я легла спать, мне все мерещились стежки: я все думала о том, как бы мне скорее выучиться шить, и мне казалось так трудно, что я никогда не выучусь. А теперь я выросла большая и не помню, как выучилась шить; и когда я учу шить свою девочку, удивляюсь, как она не может держать иголку.