Помогите пожалуйста мне срочно нужно сократить вот этот текст до 250 слов Однажды осенью я охотился близ села Коряки, что стоит на быстрой Карайге. Днем бродил по лесу, а ночь проводил в маленькой лесной сторожке. Сторожка была...

Помогите пожалуйста мне срочно нужно сократить вот этот текст до 250 слов Однажды осенью я охотился близ села Коряки, что стоит на быстрой Карайге. Днем бродил по лесу, а ночь проводил в маленькой лесной сторожке. Сторожка была ветхой, бревна поросли зеленым мхом, окна глубоко вросли в землю. Домик разрушался на глазах. В стенах домика поселились бурундуки — красивые полосатые лесные зверьки. Проделав вдоль бревен ходы и соединив их поперечными ответвлениями, они превратили стены домика в сплошной лабиринт. Жилось им здесь привольно. В стенах зияли небольшие круглые отверстия. Всякий раз, когда я просыпался, мне приветственно ухмылялись несколько озорных рожиц: прямо над нарами — усатая мордочка старой бурундучихи, чуть подальше и на одно бревно выше — рожица молоденького, вечно что-то жующего бурундучонка. Он совсем недавно проделал себе это оконце и теперь живыми, бойко бегающими глазами созерцал незнакомый ему мир. По утрам я часто видел, как мелькала в отверстии его желто-белая красивая шубка. А однажды, причесываясь, я сразу увидел двух грызунов. Словно подражая мне, они старательно чистили рыженькими лапками свои усы. Но, в общем, я жил сносно. Однако спустя некоторое время наши отношения стали портиться. Как-то раз, проснувшись, я обнаружил злодеяние: неспокойные поселенцы прогрызли дыру над столом и целым выводком высыпали на него, опрокинули чернильницу, отпечатками лап испортили всю чистую бумагу и на прощанье утащили как трофей три исписанных листа — всю первую главу из рассказа, который я только что закончил. Мне казалось, что утрата не стоит того, чтобы горевать о ней: восстановить рассказ будет легко. Но, взявшись за перо, я убедился, что это не совсем так. Все, что рождалось вновь, выходило очень уж скучно. Одним словом, плохо. После двух часов бесполезной работы я бросил перо, сходил в село, достал молоток, гвозди, фанеру и принялся за дело: я начал забивать отверстия. Вырезав нужного размера дощечку, я прикладывал ее к дыре, по углам вбивал по гвоздю. От каждого удара домик вздрагивал, внутри стен что-то осыпалось. Управившись с этим делом, я отправился в лес, а когда вечером вернулся вновь — снова увидел озорные, ухмыляющиеся мордочки бурундучков. Теперь их было вдвое больше. Над печкой, над окнами, вдоль стены — всюду. — Нет, не сдамся, — сказал я и опять позабивал все дыры. К концу третьего дня домик представлял собой нечто уродливое: на стенах не было живого места — везде заплатки да блестящие шляпки новых гвоздей. Но и бурундуки работали, не уступая мне в трудолюбии и настойчивости. Поэтому дыр с каждым днем становилось больше и больше. Наконец я понял, что побежден, и сложил оружие. И вот однажды, совершенно неожиданно, заходит ко мне мой друг, охотник и натуралист Слободчиков. Мы не виделись больше года, и я был рад этой встрече. После долгих и радушных приветствий Слободчиков окинул взглядом сторожку, сочувственно покачал седой головой: — Бедствуешь? — Бедствую. — Тебя еще не трогают, не кусают? — Нет. А что? И это будет? — Будет. Все будет. Они, брат, прожорливые. Осмелеют — на людей кидаются. И дальше Иннокентий Федорович начал рассказывать такие страхи, что мне стало не по себе. А старичок, заметив, что окончательно смутил меня, вкрадчиво спросил: — Хочешь, выживу их? — Будешь забивать дыры? — Это уж мое дело. Только в три дня их не будет. — А раньше нельзя? — Можно, но для этого надо домой сходить, а мне не хочется. На охоту ведь иду, — Слободчиков лукаво подмигнул. — Ладно уж, не хмурься, чего для друга не сделаешь. Пойду. Иннокентий Федорович вышел и направился по узенькой тропке к селу. Через час он явился ко мне с клеткой, в которой сидела живая крыса с маленьким колокольчиком на шее. Открыв дверцу, старый охотник двумя пальцами захватил ее за загривок. Крыса извивалась, норовила цапнуть старика за руку, а он добродушно убеждал ее: — Дуреха, чего злишься? Радуйся — сейчас На волю выпущу. Иннокентий Федорович осторожно поднес крысу к отверстию в стене и отпустил. Крыса нырнула, прощально махнув голым хвостом. По тонкому, едва слышному звону колокольчика мы угадывали ее путь. Впереди этого звона что-то пищало, скреблось, гремело в безумном беге. Домик ожил, зашевелился. Из отверстий струей потянулась дымчатая пыль. — Ага, продирает! — торжествующе закричал старик и кинулся к окну. Я подбежал вслед за ним и увидел изумительное зрелище: изо всех дыр выпрыгивали грызуны и опрометью бежали прочь от этого невинного звука. Он их пугал, он наводил на них ужас. Сколько было бурундуков — сказать трудно. Во всяком случае, не меньше полусотни. Они неслись врассыпную от домика и скрывались в лесной чаще. Наконец гул стал стихать. И только крыса с колокольчиком еще долго носилась по лабиринту нор в стремительном беге, надеясь удрать от дьявольского звона. Потом и она убежала в лес. — Вот и все, — самодовольно разглаживая усы, сказал Иннокентий Федорович. Право, стало как-то скучно и тихо в сторожке без этих красивых зверьков. А рассказ так и не был написан.