Автор считает, что в Южном обществе Пестель достиг, того к чему стремился: сильная власть в управлении Обществом, планомерности его (Общества) работы, наличие у себя власти в управлении Обществом[65] . Он отмечает, что в Обществе было единодушие только с внешней стороны, на самом же деле существовали разногласия по поводу действий организации. Пестель вел теоретические беседы о республике и цареубийстве, Муравьев же составлял практические планы и рвался их исполнять[66] . По пере Южного общества автор склонен считать, что Пестель был не доволен их ходом в связи, с чем взял их в собственные руки[67] . Поездку Пестеля в 1824 году в Петербург М.В. Донвар-Запольский расценивает, как последний шанс на объединение[68] , которая не оправдала надежд.

По данному вопросу, как мы видим, историки пришли к выводу, что надежды Пестеля на новое Общество не оправдались, оно было так же бездейственно, как и предыдущие. Они отмечают назревающий кризис внутри общества, начавшийся сразу после его создания; продолжившийся с противостоянием Пестеля и Муравьева; неудачами по объединению Северного и Юного обществ, приведших Пестеля в окончательное разочарование в Обществе, пониманию несбыточности своих идей.

По теме П.И. Пестель на следствии в досоветской историографии писали не очень мало. Вышла большая работа Н.П. Павлова-Сильванского «Пестель перед Верховным Уголовным Судом», в которой автор опубликовал материалы дел касающихся П.И. Пестеля. В работе нет комментариев автора по данному вопросу. О следствии он кратко написал в работе «Павел Иванович Пестель. Биографический очерк». Так же кратко об этом написали Н.К. Шильдер в работе «Император Николай I» и Д. Соловьев в книге «Декабристы».

Н.П. Павлов-Сильванский считает, что П.И.Пестель на следствии был героем, которого предали и сломали этим предательством. Автор пишет, что после ареста Пестель отказывается давать показания, но после 14 декабря, когда большая часть декабристов уже арестована и дает показания против него, обеляя себя, он перестал упорствовать и на одном из первых допросов в Петербурге назвал фамилии всех участников обществ с 1817 г., каких вспомнить[69] . Автор отмечает, что на показаниях Пестель защищая себя, старался ослабить самостоятельное значение Южного общества, настаивал на тесной связи между Обществами, которые были отделениями сохранившегося Союза благоденствия[70] .

Противоположную точку зрения имеет Н.К. Шильдер, который негативно пишет по данному вопросу, считая П.И.Пестеля предателем движения. Он пишет:

«Ближайшее расследование заговора в С.-Петербурге открыло след сношений и переговоров между членами русских тайных обществ и представителями подобных обществ, существовавших в Польше. Пестель и Бестужев-Рюмин не замедлили выдать своих польских собратьев головою, представить даже, может быть, установившиеся между ними сношения в преувеличенном виде.»[71]

Д. Соловьев оценивает Пестеля на следствии, как героя. Продолжая линию Н.П. Павлов-Сильванского, он считает, что Пестеля предали товарищи по тайному обществу. Автор отмечает твердость характера и стойкость П.И. Пестеля на следствии.

«Из всех показаний выделяются только ответы Пестеля, который вначале отказался от дачи каких бы то ни было сведений о тайном Обществе и не назвал ни одного имени. Но когда он увидел, что следователям уже все известно, Пестель дал ценные сведения по истории тайного Общества. Его показания изложены в спокойном, почти эпическом тоне, с глубоким достоинством и сознанием своей правоты. Лично он ни в чем не кается, стараясь оправдать всех остальных обвиняемых, уверяя, что мысль о цареубийстве никогда не ставилась серьезно в Обществе.»[72]

В итоге можно с уверенностью сказать, что историки монархисты явно принижали образ П.И. Пестеля на следствии, используя материал в свою пользу и не освещая его полностью. Другие же историки считали П.И. Пестеля на следствии героем-революционером, которого предали, оболгали собственные товарищи. Данные им показания они считают актом самообороны.

Подводя общий итог можно сказать, что в оценке личности и деятельности П.И. Пестеля в декабристском движении дореволюционная историография прошла путь от запрещенности и необъективной низкой оценки к умеренному освещению и подробному изучению этого вопроса.

В вопросе оценки личности П.И. Пестелю давали достаточно приличную характеристику для того времени, отмечая его качества, как лидера и мыслителя. Да же историки монархического (В.О. Ключевский и Н.К. Шильдер) направления не уменьшали его качеств. В дальнейшем оценка продолжала развиваться и становиться объективнее (Н.П. Павлов-Сильванский, М.В. Довнар-Запольский). Н.П. Павлов-Сильванский посвятил личности П.И. Пестеля отдельную книгу «Иванович Пестель. Биографический очерк». А М.В. Довнар-Запольский дает необычайно высокую для того времени оценку открыто споря с официальной позицией, не соглашаясь на страницах своей работы с позицией императора Николая I.

По деятельности в ранних декабристских организациях дело обстоит не так хорошо. Процесс изучения шел неравномерно. Наиболее подробно по этому вопросу писал М.В. Довнар-Запольский, который продолжал развивать идеи Н.П. Павлов-Сильванского и оценивал деятельность П.И. Пестеля, как полностью направленную на формирование четкой и дисциплинированной организации, способной провести поставленную им задачу.

Дореволюционные историки достаточно глубоко изучили вопрос о Пестеле, как создателе «Русской Правды» и самой. Оценивали его проект, как оригинальный и интересный научный трактат, но не выполнимый в реальности. Пестеля видели, как ученого и теоретика Южного общества.

О деятельности П.И.Пестеля в Южном обществе они склонились к мнению, что в нем он получит, то за что боролся в ранних организациях, Общество, созданное по его идеям. Но впоследствии добавляли, что много ему не удалось, объединение с Северным обществом, не работоспособность созданной им внутренней организации. Особо отмечая, что в конце пути он понял неспособность организации к действиям, ее слабости и несбыточности его замыслов. Пишут о связанным с этим внутреннем кризисе, вызвавшем бездействие и апатию Павла Ивановича.

В вопросе действии Пестеля на следствии, дореволюционные историки не концентрировали внимания на этом вопросе, он остался мало изученным по сравнению с остальными вопросами. Историки монархического направления использовали факты для создания низкого образа П.И. Пестеля. Другие же считали его преданным героем революционера, сломанного под давлением следствия.

Глава II. П.И. Пестель в советской исторической науке

С образование нового советского государства начинается новый этап в отечественном декабристоведении. Начинается переоценка декабристов и их движения. В историографии доминирует марксистская, материалистическая точка зрения и марксистская концепция революционного движения в России, которая трактует его развитие как единый процесс, тесно связанный с выступлением народных масс внутри страны и с международным освободительным движением, дана в произведениях В.И.Ленина, который на основании «критерия классов» провел периодизацию освободительного движения в России и выделил три этапа его истории: дворянский, разночинский, пролетарский. Движение декабристов, согласно ленинской концепции, относилось к дворянскому этапу, охватывающему четыре предреформенных десятилетия. Историки по-новому рассматриваю декабристов. Главным образом это касается личности П.И.Пестеля, его деятельности в движении декабристов. Историки стремятся раскрыть его роль для всего движения и последующего революционного движения.

Вопрос личности Павла Ивановича Пестеля выделяется своей значимостью для нового государства. Историки активно стремятся ответить на вопрос: Кто был П.И. Пестель?

Соломон Яковлевич Штрайх, историк литературы так же занимавшегося и историей декабристского движения. В 1925 году в своей книге «Декабристы. 1825-1925 г.» дает очень лестную оценку личности П.И. Пестеля. Проводит параллель между Пестелем и современными революционерами. Считая, что в конечном итоге он бы пришел к положению о социализации земли. Так как это было после него: сначала отрезки, потом муниципализация; постепенно к декрету о земле 1917 года[73] . Так же проводит параллель о целях Пестеля об уничтожении царской семьи и участью Романовых в 1918 году на Урале. Оценивая после этих строк, как блестящего и героического человека.[74] Пишет о Пестеле, да и о декабристах в целом, как о мучениках. Но в конце своей работы он подчеркивает мелкобуржуазность Пестеля и его недостаточную революционность и пишет:

«Прибавлю еще только, что Пестель сдался, и что здесь нашла отражение его мелкобуржуазность.»[75]

В этом же, 1925 году, выходит книга Николая Михайловича Дружинина, р