Реферат: Бетховен и жизнеощущение классицизма
Но тогда нужно перечертить кривую, изображающую смысловой профиль репризной формы с точной репризой. Не так, а так.
Вы видите: точная тихая реприза оказывается не усталым успокоением, а духовно крепким восхождением в небесный покой. Мягкий подъем после стремительного восхождения соответствует коде.
Правильное слышание формы очень важно для исполнителей (как и для слушателей).
Тонкий слух А. Корто верно подметил главную трудность в исполнении Третьего этюда Шопена E dur: если слишком рано успокоиться перед репризой, то вводящие в нее фразы будут восприниматься глупо, а если продлить возбуждение, то не получится репризы.
Другой язык нужен для понимания возвышенной сокровенности музыки! О нет, не "успокоение" здесь требуется, а усердие, горение сердца, ревностное усилие, деятельное восхождение в неотмирный покой истины, в "мир Божий, превысший всякого ума", как говорит Библия. Откроется ли он душе вялой, ленивой, лишенной мужества — твердости стояния в истине?!
Восстановление порушенного средней частью христианского достоинства человека, горение смиренного любящего духа, победа его над смутой составляет истинное содержание репризы и смысл всего произведения, которое Шопен считал самым прекрасным своим творением.
Не случайно вводящее в репризу движение мелодии являет собой распетую псалмодию. Только после ее смиренного плача, упования и усилия молитвенной сосредоточенности, сознательного удаления от искушавшего и соблазнявшего вихря страстей, помявшего душу, отверзаются врата рая. Душа радуется; умиленная, освобожденная от тяжести греха, спасенная, поет она благодарственную песнь.
А что делать, если вхождение в великий покой репризы труднодостижимо после того, как душа уступила, поддалась мучительной страсти сомнения и сильно удалилась от Источника силы? Нужно только ей взглянуть на Истину, а она сама в себе содержит путь к себе и полную сил жизнь.
Вот как это делает Бетховен.
Бетховен Ларго Четвертой фортепианной сонаты.
Музыка погружает нас в состояние сосредоточенной глубокой мысли. Невозможно выразить его вне опоры на церковные жанры, в данном случае на хоральность (аккордовый склад фактуры, напоминающий о силлабическом пении церкви по принципу слог=звук). Вопросо-ответные соотношения мотивов, разрываемых паузами, придают музыке характер размышлений.
Общий характер первой темы воспринимается как спокойный и мирный. Но откуда тогда в последующем развитии взяться бы неожиданным яростным сфорцандо, взрывным контрастам пианиссимо и фортиссимо? Ведь они не кажутся приходящими извне, а рождаются как бы изнутри самого состояния.
Нам не хватает некоторых духовно-психологических знаний о человеке, чтобы понять логику возвышенной музыки. Восполним их, поразмыслив о типологии состояний покоя.
Все существа стремятся к покою. В жизни бывает покой телесный, сонный, ленивый. Не он является целью жизни и высокого искусства! Бывает покой психический — когда, как говорят студенты, ничто и никто не напрягает. На духовном языке это значит: нет искушений. Искушение по русски — испытание, а по-латыни — экзамен. Отсутствие искушений при невнимательной жизни вводит в состояние духовной расслабленности. И это состояние тоже не является целью серьезной музыки. Потому совершенно неправы психотерапевты, включающие в список произведений для релаксации (расслабления) такие шедевры, как например, медленная часть концерта № 23 Ля мажор Моцарта. Те истинные и благотворные изменения в состоянии пациентов, которые производит эта музыка, закрыты от неверующей психологии.
Но вот наступает время духовно-нравственного экзамена-искушения. Как должен реагировать человек?
"С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения" (Иак. 1:2). "Возлюбленные! огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного" (1 Пет. 4:12). "В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого, но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью" (Иак. 1:13-14).
Ведь и в школе или училище — для чего устраиваются экзамены? Для досаждения учащимся? Нет, — но чтобы обнаружилась их ревностность и продвижение в учебе.
Человеку, сотворенному по образу Божию, дан великий дар — богозданная свобода духа. Дух имеет силу и власть воспитывать душу, со времен грехопадения склонную к угождению плоти, и вести ее к свету и истине. Отказавшись от этого дара, современный человек стал невольником страстей (якобы "сердцу не прикажешь"). Верующее сердце Бетховена далеко от распущенности. Собственное царство духа есть святой покой истины ("познаете истину, и истина сделает вас свободными"). К нему-то и влечет дух мятущуюся душу. Умирение души — цель, вектор и скрытая движущая сила всякого драматургического развертывания вне зависимости от исхода борьбы.
На пути к цели человек встречает трудности и проходит в разных состояниях покоя.
В ситуации испытания человек внутренне подтягивается, собирается с духом, но не должен впадать ни в смятение, ни в иные недолжные состояния. Состояние здесь парадоксально. Представим ситуацию внезапного оскорбления. Вот ехала машина, водитель притормозил около меня и окликнул: "подонок!". Я обернулся. Довольный своей шуткой, он загоготал и уехал. В испытании душа готова поддаться искушению (например, обидеться, раздражиться, осудить). Но тут же приходит добрый помысл благодарности: правду сказал водитель, истину открыл. Подонок — тот, кто плавает по дну. А разве я не плаваю по самому дну? Точно: постоянно тыкаюсь носом и зарываюсь в тину гордыни, и так редко поднимаюсь смирением к поверхности океана Божественной любви. Да и к поверхности ли?! Какой же замечательный случай подарил водитель — положить начало покаянию и получить мир!
Момент одновременного существования и борьбы греховного и доброго помыслов можно назвать напряженным покоем. Он напряжен, потому что идет борьба, а она требует внимания, собранности воли. Он покой, потому что удержание великой цели (исполнения воли Божией) — целительно и явственно укрепляет душу.
Но представим сильное искушение. Пропустишь какой-то момент, поддашься ему, — и эта смятенная волна страсти проникает внутрь. В кровь впрыснут адреналин. Сердце вскипает, бьется быстрее, сбилось и участилось дыхание. В таком состоянии у нравственно ориентированного человека мы тоже видим парадоксальную двойственность. Он не оставил борьбу, хотя уже почти на лопатках. Это состояние можно назвать возбужденным, или взволнованным, покоем. Возбуждение отличается от напряжения изменением темпоральных характеристик всех процессов.
А что дальше? Дальше — покой победы, покой освобождения от испытания и наслаждения радости.
У святых мы видим еще более высокие состояния покоя. Иоанн Лествичник даже с бесами советует бороться благодушно. Такой вышний покой во время бесоизгнания запечатлен у старца Николая Гурьянова на одной из видеокассет. Покой прямо льется с Неба. Господь возносит его душу в невозмутимый Небесный покой. Райский покой. В святоотеческой литературе говорят об исихии. Исихия как идеал отражена только в русской музыке. Например, у Рахманинова (медленные части Второй симфонии, Второго концерта, в прелюдии соль мажор и др.).
Теперь нам легко будет проанализировать внутреннюю логику развития в Ларго Четвертой сонаты.
Как ведет Бетховен корабль души к идеалу, томясь жаждой неотмирного покоя, света, тишины духа. Как преодолевает опасности смятения?
Зная тайный духовный мотив драматургии классической музыки (он совпадает с главным мотивом правильной жизни и литургии — стремлением к свету, красоте и полноте истинной жизни), мы легко увидим единый стержень развития и в этой музыке.
В чем сила, свет, покой и смысл первой ее мысли, первого периода, и только ли спокойствие здесь?
По традиции, идущей еще от барокко, медленная часть сонатного цикла, переключающая нас из сферы действенности в сферу духовных созерцаний, выделяется тональным контрастом. Здесь он осветляющий: C dur при основной тональности Es dur.