Сочинение: Даниил Иванович Хармс

В связи с темой чуда еще один рассказ - «Сундук».

«Человек с тонкой шеей забрался в сундук, закрыл за собой крышку и начал задыхаться»,

разглагольствуя о борьбе между жизнью и смертью, свидетелем и участником которой ему предстоит быть. При этом он не собирается ничего предпринимать для победы жизни.

Затем сундук исчезает, и человек резюмирует: «Значит жизнь победила смерть неизвест –

ным для меня способом». Можно двояко толковать финал: произошло чудо, но это чудо –

может быть, победа жизни, а может быть, и победа смерти. «Чудо возможно в момент

смерти. Оно возможно потому что Смерть есть остановка времени» (А.Введенский,

«Серая тетрадь», 1932-33гг.).

К самому Хармсу жизнь становилась все суровее. В 1937-38 годах нередки

были дни и недели, когда они с женой жестоко голодали. Не на что было купить даже

совсем простую еду. «Я все не прихожу в отчаянье, - записывает он 28 сентября 1937 года. – Должно быть, я на что-то надеюсь, и мне кажется, что мое положение лучше, чем оно

есть на самом деле. Железные руки тянут меня в яму». К этому тяжелому периоду жизни

относится рассказ «Сундук» (датирован 30 января 1937 г.) о безнадежности, безвыход –

ности. Кажется, что абсурдность, вышедшая из-под пера Хармса, становится былью.

Хармс словно знал об отпущенных ему 36 годах жизни. Бывали дни, когда непечата

ющийся писатель сочинял по два-три стихотворения или по два рассказа. Носить их

в редакции было бесполезно. В дневнике он уговаривает себя не пасть духом, остаться

верным избранному пути, даже если приходится плыть против течения. «Жизнь это море,

судьба это ветер, а человек это корабль,- размышляет он.- И как хороший рулевой может использовать противный ветер и даже идти против ветра, не меняя курса корабля, так и

умный человек может использовать удары судьбы и с каждым ударом приближаться

к своей цели…» В среде писателей он чувствует себя чужим. Стихи «На посещение

Писательского Дома 24 января 1935 года» начинаются строчками:

Когда оставленный судьбою,

Я в двери к вам стучу, друзья,

Мой взор темнеет сам собою

И в сердце стук унять нельзя…

Хармс жил высокой духовной жизнью, пускай его круг ограничивался

несколькими друзьями (Введенский, Липавский, Друскин, Олейников). Большая дружба

связывала его с художниками Петром Соколовым, Владимиром Татлиным, Казимиром