Сочинение: Раннее творчество Пушкина

Гнезде была ночлега сень

Над одинокой головою

И гром нередко грохотал;

Но он беспечно под грозою,

И в ведро ясное дремал.

В романтической коллизии последней южной поэмы Пушкина особенно резко обозначилось противостояние двух ипостасей человеческой личности — естественно-при­родной и общественно-исторической, — что Пушкин и пы­тался отразить в монологе Алеко у колыбели младенца:

От общества, быть может, я

Отъемлю ныне гражданина — .

“ Что нужды — я спасаю сына.

Нравственный выбор поэта здесь очевиден — романти­ческий протест против буржуазной цивилизации заставляет искать идеального воплощения гармонии в мире природы и обычая. Но в финале поэмы пессимистичсски подчерки­вается недостижимость этого идеала:

Но счастья нет и между вами,

Природы бедные сыны! . .

И под издранными шатрами

Живут мучительные сны.

И ваши сени кочевые

В пустынях не спаслись от бед,

И всюду страсти роковые

И от судеб защиты нет.

Вернулся к своему замыслу Пушкин лишь в Михайлов­ском. “Знаешь ли мои занятия? — писал он брату в первых числах ноября 1824 г., — до обеда пишу записки, обедаю поздно. . .”. “Образ жизни моей все тот же, — повторил он через несколько дней, — стихов нс нишу, продолжаю свои записки. . .”. Судя по некоторым данным. работа над записками в ту пору двигалась довольно скоро и, очевидно, вчерне была закончена летом 1825 г. Уже в сентябре этого года Пушкин сообщал П. А. Катенину: “Стихи покаместь я бросил и пишу свои, то есть переписываю набело скучную, сбивчивую черновую тет-радь”. Изучение рабочих тетрадей Пушкина михайловской поры приводит к несомненному выводу, что до нас не дошла по крайней мере одна рабочая тетрадь того времени (ниже мы будем называть ее Михайловской тетрадью), в которой были черновики большей части “Бориса Годунова” (те сцены, начиная с шестой, которые записывались летом и осенью 1825 г.), поэмы “Граф Нулин” (созданной 13— 14 декабря 1825 г.), конца глав пятой и почти всей шестой “Евгения Онегина” (над ними Пушкин работал уже в 1826 г.), а также ряда стихотворений 1825—1826 гг.: “Вакхическая песня”, “Сцена изФауста”, “Зимний вечер”, “Ода Хвостову”, “19 октября” (“Роняет лес багряный свой убор”), 1 и II “Подражания Корану”, “Пророк”, “Песни о Стеньке Разине” и др. Мы полагаем, что. предназначив в ноябре 1824 г. Михайловскую тетрадь для работы над записками, Пушкин вскоре начал, по своему обыкновению, вести здесь параллельно и другие записи, — чем дальше, тем больше, — превратив ее, по окончании черновика за­писок, в главную рабочую тетрадь, так как тетрадь ПД, № 835 примерно с июня—июля 1825 г. использовалась исключительно для онегинских строф.

Что дошло до нас из записок Пушкина?

Из кишиневских записей — два листочка, вырванные из тетради ПД. № 832, с дневниковыми записями от 2— 9 апреля, 4 мая—6 июня 1821 г., а также фрагмент вступления, о котором пойдет речь ниже.

Из первоначальных черновых записей михайловскои поры — записанный на отдельном листке и датированный 19 ноября 1824 г. отрывок о посещении поэтом Петра Аб­рамовича Ганнибала (XII. 304).

Из окончательной беловой рукописи — отрывок о Ка­рамзине.

Составить но этим отрывкам какое-нибудь мнение об общем плане и характере записок, казалось бы. крайне затруднительно. Судить об этом помог бы тот /канровып образец, на который Пушкин ориентировался, приступая к собственным мемуарам. О том, что таковой, в прин­ципе, существовал, как нам кажется, не приходится сомневаться: осваивая новый для себя жанр, Пушкин обычно отталкивался от какого-то классического образца. отходя от него довольно далеко в процессе развития собственного замысла

3начит, в своих записках Пушкин следовал не за “Исповедью” Руссо с ее установкой на повествование о личной жизни, на самоанализ. И здесь следует вспомнит”). что ?