Американская реклама (Опальные рассказы)

    Пошел тут один рабочий квартирку себе подыскать.
     Ходил, ходил, похудел и поседел, сердечный, но квартирку все-таки нашел. По случаю.
     Миленькая такая квартирка -- кухня и при ней комната. В арендованном доме.
     До чего обрадовался рабочий -- сказать нельзя.
     -- Беру, -- говорит, -- гражданин-арендатель. Считайте за мной.
     Арендатель говорит:
     -- Да, конечное, дело, берите, ладно. Платите мне шестьдесят рублей въездных и берите, ладно. Такую квартирку за такую цену у меня завсегда с руками и с ногами оторвут.
     Рабочий говорит:
     -- Нету у меня, братишка, таких бешеных денег. Нельзя ли, дядя, вообще без въездных?
     Ну, одним словом, не сошлись в цене. Очень расстроился от этого рабочий. Идет домой в сильных грустях и думает: "Прохвачу этого прохвоста в газете. Мыслимое ли дело такие деньги драть!"
     И на другой день, действительно, появилась в газете за подписью рабкора обличительная заметка. Крепко так обложили арендателя.
     Это, говорят, паук, а не муха. Шесть червонцев драть за такую квартирку -- это же прямо скучно. И откуда могут быть такие бешеные деньги у рабочего человека?
     Словом -- вот как обложили арендателя. И адрес указали. Чтоб в случае чего хвост могли накрутить ядовитому арендателю.
     И, батюшки-светы, чего было в тот же день на этой вышеуказанной улице! Очередь. Огромадная, то-есть, очередь образовалась. Давка. Галдеж. Все граждане стоят и в руках газеты держут. И пальцами в заметку тычут.
     -- Да это же, -- говорят, -- граждане, квартира! За шестьдесят рублей цельная квартира. Да мы очень слободно сто дадим в случае ежели чего. В одном месте у ворот драка чуть не случилась. Хотели уж конную милицию требовать. Да в этот момент сам гражданин арендатель в окне показался. И ручкой реверанс сделал.
     -- Расходись, -- кричит, -- робя! Не стой понапрасну. Сдадена квартиренка.
     -- За сколько сдадена то?--спросили в толпе.
     -- За двести сдадена. Спрос очень огромадный, нельзя, братцы, меньше.
     -- За двести!--ахнула толпа. -- Да мы тебе дядя, очень слободно триста бы дали. Допусти только.
     Арендатель с явным сожалением развел руками и отошел от окна.
     Толпа понуро расходилась, помахивая газетами.