Белая ворона
Белая ворона
Он занимался кристаллографией. Ни до него, ни после него я не видел ни одного живого человека, который бы занимался кристаллографией. Поэтому мне трудно судить - имелась ли какая-нибудь внутренняя связь между свойствами его характера и кристаллографией, или свойства эти не находились под влиянием избранной им профессии. Он был плечистый молодой человек с белокурыми волосами, розовыми полными губами и такими ясными прозрачными глазами, что в них даже неловко было заглядывать: будто подсматриваешь в открытые окна чужой квартиры, в которой все жизненные эмоции происходят при полном освещении. Его можно было расспрашивать о чем угодно - он не имел ни тайн, ни темных пятен в своей жизни - пятен, которые, как леопардовая шкура, украшают все грешное человечество. Я считаю его дураком, и поэтому все наше знакомство произошло по-дурацки: сидел я однажды вечером в своей комнате (квартира состояла из ряда комнат, сдаваемых плутоватым хозяином), сидел мирно, занимался, - вдруг слышу за стеной топот ног, какие-то крики, рев и стоны... Я почувствовал, что за стеной происходит что-то ужасное. Сердце мое дрогнуло, я вскочил, выбежал из комнаты и распахнул соседнюю дверь. Посредине комнаты стоял плечистый молодец, задрапированный красным одеялом с диванной подушкой, нахлобученной на голову, и топал ногами, издавая ревущие звуки, приплясывая и изгибаясь самым странным образом. При стуке отворенной двери он обернулся ко мне и, сделав таинственное лицо, предостерег: - Не подходите близко. Оно ко мне привыкло, а вас может испугаться. Оно всю дорогу плакало, а теперь утихло... И добавил с гордой самонадеянностью: - Это потому, что я нашел верное средство, как его развлечь. Оно смотрит и молчит. - Кто "оно"? - испуганно спросил я. - Оно, ребенок. Я нашел его на улице и притащил домой. Действительно, на диване, обложенное подушками, лежало крохотное существо и большими остановившимися глазами разглядывало своего увеселителя... - Что за вздор? Где вы его нашли? Почему вы обыкновенного человеческого ребенка называете "оно"?! - А я не знаю еще - мальчик оно или девочка. А нашел я его тут в переулке, где ни одной живой души. Орало оно, будто его режут. Я и взял. - Так вы бы его лучше в полицейский участок доставили. - Ну, вот! Что он, убил кого, что ли? Прехорошенький ребеночек! А? Вы не находите? Он с беспокойством любящего отца посмотрел на меня. В это время ребенок открыл рот и во всю мочь легких заорал. Его покровитель снова затопал ногами, заплясал, помахивая одеялом и выкидывая самые причудливые коленца. Наконец, усталый, приостановился и, отдышавшись, спросил: - Не думаете ли вы, что он голоден? Что "такие" едят? - Вот "такие"? Я думаю, все их меню заключается в материнском молоке. - Гм! История. А где его, спрашивается, достать? Молока этого? Мы недоумевающе посмотрели друг на друга, но наши размышления немедленно же были прерваны стуком в дверь. Вошла прехорошенькая девушка и, бросив на меня косой взгляд, сказала: - Алеша, я принесла вам взятую у вас книгу лекций профес... Это еще что такое? - Ребеночек. На улице нашел. Правда, милый? Девушка приняла в ребенке деятельное участие: поцеловала его, поправила пеленки и обратила вопросительный взгляд на Алешу. - Почему он кричит? - строго спросила она. - Не знаю. Я его ничем не обидел. Вероятно, он голоден. - Почему же вы ничего не предпринимаете? - Что же я могу предпринять?! Вот этот господин (он, кажется, понимает толк в этих делах...) советует покормить грудью. Не можем же мы с ним, согласитесь сами... В это время его взор упал на юную, очевидно, только этой весной расцветшую, грудь девушки, и лицо его озарялось радостью. - Послушайте, Наташа... Не могли бы вы... А? - Что такое? - удивленно спросила девушка. - Не могли бы вы... покормить его грудью? А мы пока вышли бы в соседнюю комнату... Мы не будем смотреть. Наташа вспыхнула до корней волос и сердито сказала: - Послушайте... Всяким шуткам есть границы... Я не ожидала от вас... - Я не понимаю, что тут обидного? - удивился Алеша. - Ребенку нужна женская грудь, я и подумал... - Вы или дурак, или нахал, - чуть не плача, сказала девушка, отошла к стене и уткнулась лицом в угол. - Чего она ругается? - изумленно спросил меня Алеша, - Вот вы - человек опытный... Что тут обидного, если девушка покормит... Я отскочил в другой угол и, пряча лицо в платок, затрясся. Потом позвал его: - Пойдите-ка сюда... Скажите, сколько вам лет? - Двадцать два. А что? - Чем вы занимаетесь? - Кристаллографией... - И вы думаете, что эта девушка может покормить ребенка... - Да что ж ей... жалко, что ли? Содрогание моих плеч сделалось до того явным, что юная парочка могла обидеться. Я махнул рукой, выскочил из комнаты, побежал к себе, упал на кровать, уткнул лицо в подушку и поспешно открыл все клапаны своей смешливости. Иначе меня бы разорвало, как детский воздушный шар, к которому приложили горящую папироску... За стеной был слышен крупный разговор. Потом все утихло, хлопнула дверь, и по коридору раздались шаги двух пар ног. Очевидно, хозяин и гостья, помирившись, пошли пристраивать куда-нибудь в более надежные руки свое сокровище. * * * Вторично я увидел Алешу недели через две. Он зашел ко мне очень расстроенный. - Я пришел к вам посоветоваться. - Что-нибудь случилось? - спросил я, заражаясь его озабоченным видом. - Да! Скажите, что бы вы сделали, если бы вас поцеловала чужая дама? - Красивая? - с цинизмом, присушим опытности, спросил я. - Она красивая, но я не думаю, чтобы это в данном случае играло роль. - Конечно, это деталь, - сдерживая улыбку, согласился я. - Но в таких делах иногда подобная пустяковая деталь важнее главного! - Ну-да! А в случае со мной, главное-то и есть самое ужасное. Она оказалась - замужем! Я присвистнул: - Значит, вы целовались, а муж увидел?! - Не то. Во-первых, не "мы целовались", а она меня поцеловала. Во-вторых, муж ничего и не знает. - Так что же вас тревожит? - Видите ли... Это в моей жизни первый случай. И я не знаю, как поступить? Жениться на ней - невозможно. Вызвать на дуэль мужа - за что? Чем же он виноват? Ах! Это случилось со мной в первый раз в жизни. Запутано и неприятно. И потом - если она замужем - чего ради ей целоваться с чужими?! - Алеша! - Ну?.. - Чем вы занимались всю вашу жизнь? - Я же говорил вам: кристаллографией. - Мой вам дружеский совет: займитесь хоть ботаникой... Все-таки, это хоть немного расширит ваш кругозор. А то - кристаллография... она, действительно... - Вы шутите, а мне вся эта история так неприятна, так неприятна... - Гм... А с Наташей помирились? - Да, - пробормотал он, вспыхнув. - Она мне объяснила, и я понял, какой я дурак. - Алешенька, милый... - завопил я. - Можно вас поцеловать? Он застенчиво улыбнулся и, вероятно, вспомнив по ассоциации о предприимчивой даме, сказал: - Вам - можно. Я поцеловал его, успокоил, как мог, и отпустил с миром. * * * Через несколько дней после этого разговора он робко вошел ко мне, поглядел в угол и осведомился: - Скажите мне: как на вас действует сирень? Я уже привык к таинственным извивам его свежей благоухающей мысли. Поэтому, не удивляясь, ответил: - Я люблю сирень. Это растение из семейства многолетних действует на меня благотворно. - Если бы не сирень - ничего бы этого не случилось, - опустив глаза вниз, пробормотал он. - Это "многолетнее" растение, как вы называете его - ужасно! - А что? - Мы сидели на скамейке в саду. Разговаривали. Я объяснял ей разницу между сталактитом и сталагмитом - да вдруг - поцеловал!! - Алеша! Опомнитесь! Вы? Поцеловали? Кого? - Ее. Наташу. И извиняясь, добавил: - Очень сирень пахла. Голова кружилась. Не зная свойств этого многолетнего растения - не могу даже разобраться: виноват я или нет... Вот, я и хотел знать ваше мнение?.. - Когда свадьба? - лаконически осведомился я. - Через месяц. Однако, как вы догадались?!.. Она меня... любит!.. - Да что вы говорите?! Какое совпадение?! А помните, я прошлый раз говорил вам, что ботаника все-таки выше вашей кристаллографии. О зоологии и физиологии я уже не говорю. - Да... - задумчиво проговорил он, глядя в окно светлым, чистым взглядом. - Если бы не сирень - я бы так никогда и не узнал, что она меня любит. * * * Он сидел задумчивый, углубленный в свои новые, такие странные и сладкие переживания, а я глядел на него и мысли, - мысли мудрого циника - копошились в моей голове. - Да, братец... Теперь ты узнаешь жизнь... Узнаешь, как и зачем целуются женщины... Узнаешь на собственных детях, каким способом их кормить, а впоследствии узнаешь, может быть, почему жены целуют не только своих мужей, но и чужих молодых человеков. Мир твоему праху, белая ворона!..